Общество искусственного интеллекта

Рост неравенства на почве развития искусственного интеллекта – это не футурологические страшилки, а реальность сегодняшнего дня. Машины уже массово заменяют рабочих, средний класс также находится под угрозой. Останется ли место для человека на рынке труда и неизбежна ли эра роботов, которые могут занять господствующее положение на планете? Эту проблему американский социолог и политолог, профессор Университета Мичигана и научный руководитель Лаборатории сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ Рональд Инглхарт анализирует в своей новой книге «Культурная эволюция». На русском* она выйдет до конца 2017 года. Рональд Инглхарт рассказал IQ, что такое культурная эволюция и как она связана с современными социальными трансформациями.

Рональд Инглхарт,
профессор Университета Мичигана, научный руководитель Лаборатории сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ

Какова основная идея книги?

Я представляю в книге теорию модернизации, анализирую изменения, которые происходят и будут происходить на фоне быстрого роста технологий и развития искусственного интеллекта. Когда Карл Маркс писал свои труды, он оказался очень проницательным относительно того, что переход от аграрного к индустриальному обществу изменит практически все. И это так – произошли серьезные изменения в политической, экономической и социальной жизни.

Но сложно было предвидеть, насколько глобальными окажутся эти изменения. Поначалу жесткий и эксплуатирующий капитализм эволюционировал. И сегодня мир меняется уже не так, как прогнозировал Маркс. Например, индустриализация и последующая постиндустриализация, связанная с обществом знаний и услуг, очень сильно поменяла роль женщины в обществе. Это было не настолько очевидно сразу.

Теперь эти изменения на поверхности – процесс эмансипации женщин будет продолжаться, уровень гендерного равноправия расти. Вместе с этим меняется отношение к таким вещам, как развод, аборты, гомосексуальность (входит в организацию лгбт, признанную экстремистской) и т.п.

Почему все это, на фоне столь длительного процесса развития человечества, мы наблюдаем как очевидное только в XXI веке?

На протяжении истории практически все традиционные общества и религиозные конфессии поддерживали высокую фертильность, чтобы женщина оставалась дома и не занималась карьерой. Все было направлено на воспитание детей внутри семьи, которая была способна вырастить их. Воспитание детей без семьи было нереальным делом – они могли умереть и женщина возможно тоже.

Традиционные сообщества выживали за счет того, что женщины в них были детородными машинами. К 35-40 годам шесть или семь детей, ни о какой женской карьере в таких условиях речи идти не могло. Стигматизация абортов, гомосексуальности (входит в организацию лгбт, признанную экстремистской), секса вне брака была связана с выживанием и необходимостью воспроизводства населения в условиях плохой медицины, низкой продолжительности жизни и высокой детской смертности.

Сейчас ситуация иная. Женщинам уже не нужно рожать по 6-7 детей. Младенческая смертность в таких странах, как, например, Россия, Швеция, США минимальна. Для воспроизводства населения достаточно примерно 2,1 ребенка на женщину. И женщины сегодня свободны в своем выборе относительно детей и карьеры.

Есть ли сопротивление росту гендерного равноправия в развитых странах, на ваш взгляд?

Япония, например, – очень современное общество. Но здесь есть сопротивление интеграции женщин в общественную жизнь, тому, чтобы они занимались карьерой после того, как выходят замуж. Женщины в Японии всегда обслуживали мужчин и не имели авторитета. Но даже эта страна, которая делает акцент на традиционной роли женщины, несмотря на модернизацию, меняется. Противоположный пример Швеция, государство, где женщины очень часто занимают топовые позиции в бизнесе и политике.

Россия, на ваш взгляд, где находится в этом контексте?

Где-то между Швецией и Японией. Она не настолько прогрессивная как Швеция, но намного прогрессивнее Японии. Половина студентов в российских университетах, наверное, девушки. Кстати, подобные изменения я могу проследить на протяжении собственной жизни. Когда я учился и начинал работать, было необычно, чтобы женщина получала высшее образование. Это вызывало много вопросов. А теперь в Университете Мичигана больше женщин, чем мужчин.

Как будет трансформироваться институт семьи на фоне роста свободы и меняющейся роли женщины в обществе?

Очевидно, что институт традиционной семьи становится слабее. Но как таковой он не исчезнет, поскольку люди нуждаются в заботе, отношениях и т.д. Речь идет о базовых человеческих потребностях. Но семья сильно изменилась. Очевидно, что будет больше однополых семей (входят в организацию лгбт, признанную экстремистской). И принятие этого в обществе продолжит расти.

Ваша книга называется «Культурная эволюция». Что вы вкладываете в это понятие?

– Индустриализация принесла высокий уровень производительности. После Второй мировой войны во многих странах – таких как, например, Германия, Швеция, Япония, новые поколения росли, принимая гарантированное выживание как должное. И это серьезная вещь, поскольку выживание было не гарантировано на протяжении огромного периода в истории человечества. Даже в США – богатейшей стране мира население голодало в период Великой депрессии. Жизненные стратегии были направлены, в первую очередь, на увеличение шансов не голодать и обеспечить экономическую безопасность и защиту.

И это то, что делало людей подозрительными в отношении чужаков, то, что мотивировало объединяться в союзы. Наши ценности против их ценностей и следование за сильным авторитарным лидером в любой традиции и культуре. И многие общества действительно сталкивались с реальными угрозами.

После Второй мировой войны все изменилось. Начались глубокие трансформации. Если выживание воспринимается как должное, то люди более открыты по отношению к другим. И авторитетный лидер, который указывает, что делать, вряд ли уже будет в предпочтении. И, конечно, люди уже сильнее отличаются друг от друга по своим взглядам и т.д., поскольку конформизм нужен при выживании. Появляется возможность самовыражения и свобода в выстраивании своего жизненного пути, что обычно приносится в жертву в условиях выживания. Повышается толерантность к инаковости, разнообразию, интеграции женщин в общественную жизнь и т.д. Это и есть культурная эволюция.

Когда она стала видимой?

– В конце 60-х, когда случились студенческие протесты. Понадобилось 20 лет, чтобы созрело поколение, которое начало протестовать. Их ценности были совершенно другими по сравнению с ценностями поколений, которые выросли во время Великой депрессии или Второй мировой войны.

Тем не менее во многих странах проблема голода еще стоит достаточно остро. Насколько велик культурный разрыв, на ваш взгляд, между современными обществами?

– Трансформации действительно касаются меньшинства населения. И проблема выживания по-прежнему стоит остро в мире. Но тем не менее изменения происходят быстро. В последние десятилетия такие страны, как Китай, Индия, Индонезия уходят от бедности. Но необходимо время, чтобы появились поколения с новыми взглядами.

Жить в свободе не просто желание западного мира. Если нет угрозы голода, то люди стремятся к свободе выбора, свободе в проживании собственных жизней. Стремление к свободе – универсальное человеческое качество.

В книге вы пишите о новом виде незащищенности. Что это такое?

Мы на пороге, того, что я называю обществом искусственного интеллекта. И мы находимся только в начале осознания этого. В книге представлен анализ на эту тему. Я не гарантирую определенные изменения, я только могу размышлять над этим. Но часть процессов очевидна.

В первую очередь они касаются рабочего класса, который когда-то был очень влиятельным. Пример тому – Лейбористская партия Великобритании. Но теперь рабочий класс утрачивает влияние и в развитых странах становится меньшинством. Машины заменяют рабочих, и этот процесс будет продолжаться. Речь пока не идет о Китае или Индии, но это касается таких стран, как Германия, Швеция, США, Япония.

Рабочие при этом уже не защищены как раньше в правовом плане, у них нет гарантированной работы и трудовые союзы стали слабыми. Это серьезное последствие автоматизации на рынке труда, где человеку не остается места.

Средний класс ждет похожая участь?

– Да, теперь это касается и среднего класса. Работа высококвалифицированных специалистов все больше и больше становится автоматизированной, заменяемой искусственным интеллектом. Профессия юриста, например, всегда была хорошо оплачиваемой. Но теперь искусственный интеллект многие вещи делает быстрее, эффективнее и точнее, чем специалист со степенью в области права.

40% людей, получающих юридическое образование, не нуждаются в нем, потому что не работают в качестве юристов. И молодые люди начинают это осознавать, что выражается в снижении количества абитуриентов в юридических колледжах.

Есть много других сфер, журналистика, например, где также задействуются роботы. Искусственный интеллект может анализировать большой объем информации, собирать и писать новые тексты. И вы даже не поймете, что они созданы роботом.

Медицина также автоматизируется. В США врач – очень респектабельная профессия. Но сегодня, например, искусственный интеллект может работать более эффективно, чем рентгенолог. И это проверено в ходе экспериментов. Что такое профессия рентгенолога? Четыре года колледжа, четыре года медицинской школы, шесть-семь лет практики, а потом можно зарабатывать большое количество денег. Но тут вас заменяют роботом… Люди только начинают это осознавать.

Пока нет компьютерной программы, которая может написать такую же книгу о культурной эволюции. Но я не исключаю, что лет через 10 вы получите улучшенную версию этой книги от искусственного интеллекта. А перевод, который занял несколько месяцев, будет возможно сделать за час. Специалист любой профессии, даже требующей самых сложных навыков, может оказаться не у дел.

В результате прежние жизненные стратегии, когда вы рассчитываете, что со степенью доктора медицины вы гарантированно попадаете в верхний средний класс, перестают работать. Большие корпорации могут использовать машины и искусственный интеллект вместо рабочих, докторов, юристов, ученых, журналистов и т.д.

Что вы думаете по поводу идеи о том, что человек может сам частично стать роботом за счет компьютерных имплантов и т.п?

Такое возможно, и это – достаточно оптимистичный вариант. Но сейчас искусственный интеллект может самостоятельно думать и обучать сам себя, и он гораздо быстрее нас. Процессы происходят помимо человека. В долгосрочной перспективе я вижу большой вызов. То, чем сейчас занимается Трамп, на самом деле проблемой не является – мексиканцы, которые едут в США, чтобы получить работу, китайцы, мусульмане – не проблема. В большинстве случаев потеря работы происходит не из-за иностранцев, а из-за автоматизации. Это опаснее мексиканцев.

Что ждет человечество в перспективе, на ваш взгляд?

– Я не пишу научную фантастику и не говорю, что будущее будет именно таким, что нас заменят роботы. Но это потенциально возможное будущее, которому надо сейчас уделить внимание. И большой вопрос, как справиться с искусственным интеллектом и может ли человек сохранить контроль.

Одно предупреждение, которое можно дать, – будьте добры к животным, чтобы дать хороший пример роботам, и они будут добры к нам. Я очень надеюсь, что это на самом деле – дурацкое предупреждение. Но проблема есть.

Сколько времени у человечества на то, чтобы ее решить, на ваш взгляд?

Намного меньше, чем вы думаете . Серьезные изменения могут произойти в течение 20 лет. Скорость компьютеров увеличивается в два раза каждые 18 месяцев. А человек меняется очень медленно, в течение тысячелетий. Но я надеюсь, что решение все-таки найдется, поскольку люди достаточно умны. Об этом надо думать. И если возвращаться к вопросу о противоречиях между Востоком и Западом – это уже не тот вопрос сегодня. И Восток, и Запад столкнутся с одинаковыми проблемами и вызовами, связанными с искусственным интеллектом.
IQ

*Перевод книги на русский язык подготовлен Фондом «Либеральная миссия» и ЛССИ.

 

Author: Marina Selina, September 04, 2017