Как начиналось равноправие в науке

Гендерный вопрос в российской науке юридически решила революция 1917 года. Двери в профессию для «ученых дам» распахнулись, но «стеклянный потолок» остался. Для кого и почему, узнали Екатерина Стрельцова и Евгения Долгова. В исследовании впервые представлен социально-демографический анализ сообщества научных работниц Москвы и Ленинграда раннесоветского периода.

Новые игроки

В Российской империи женщины могли получать высшее образование, но без выдачи государственного диплома. Это лишало их возможности претендовать на научные и преподавательские должности. Закон, упразднивший эти ограничения, был принят лишь в 1911-м, и на практике им воспользовались единицы.

Революция продолжила разрушение традиций. Декрет от 2 августа 1918 года отменил гендерную дискриминацию при поступлении в вузы. Декрет от 1 октября 1918-го ликвидировал сложившуюся систему научной аттестации: прежние звания и степени упразднялись, право занять профессорскую кафедру предоставлялось по конкурсу.

К концу 1920-х законы прожили около 10 лет — время, достаточное для того, чтобы женщины вошли в науку «не в роли экзотических “ученых дам”, а в качестве целого пула новых игроков», пишут исследовательницы. Не считая декларируемого равенства, этому способствовал ряд факторов:
 рост количества научных учреждений и, соответственно, потребности в кадрах (к примеру, в Петрограде в 1917 году действовало 148 таких организаций, в 1921-м — уже 205);

 потери мужского населения в результате эмиграции, Первой мировой и Гражданской войн;
 смена научных поколений — активизация ученых, «чье становление пришлось на период гендерного равноправия».

Где работали

В рамках исследования был изучен состав женщин-научных работников, сведения о которых содержатся в документах Государственного архива РФ и отраслевых справочниках. В перечень вошли все женщины, в 1920-х годах занимавшие научные и преподавательские должности в НИИ и вузах Ленинграда и Москвы (840 человек).  

Рейтинг организаций по числу таких сотрудников возглавляли вузы: Второй Московский государственный университет (65 чел.), Государственный педагогический институт имени Герцена (32 чел.) и Первый Московский государственный университет (32 чел.). Объяснение этого лидерства нашлось в их истории:
 в состав Первого Московского университета в 1919–1920 годах вошел частный университет А.Л. Шанявского, где допускалось обучение женщин еще до 1917 года;
 Второй Московский государственный университет учрежден в 1918-м на базе Московских высших женских курсов профессора Герье;
 Государственный педагогический институт имени Герцена «вырос» из Третьего Петроградского педагогического института, а тот в свое время — из Императорского женского педагогического института.

Кем работали

Чаще всего (в 40% случаев) женщины-ученые трудились в естественнонаучных областях — химия, ботаника, геология и проч. Второй шла медицина. Третьей — гуманитарные дисциплины, главным образом, педагогика, психология, философия (39%). Самыми «неженскими» были технические (всего 4 чел.), общественные (43 чел.) и сельскохозяйственные (62 чел.) науки.

В таком распределении кадров исследовательницы усматривают гендерную специфику:

 в сфере естественных наук женщины часто «были представлены в сегменте, требующем штата “молчаливых” ассистенток-помощниц, — в химических, медицинских лабораториях, в вычислительных и чертежных учреждениях»;
 значительное количество «гуманитариев» объясняется попаданием в эту группу занятых исключительно преподаванием. В том числе — дворянок, окончивших дореволюционные учебные заведения и оказавшихся востребованными в коммунистических вузах по причине свободного владения иностранными языками.

Откуда проблемы

Почти 80% женщин-ученых к концу 1920-х годов имели научные публикации, многие числились аспирантками или уже обладали ученой степенью. Но даже эти факторы не гарантировали им продвижение по службе.

Карьерные успехи в то время можно считать исключением:
 60% занимавшихся научными исследованиями, состояли на должностях низшего уровня (ассистенты, лаборанты, метрологи, почвоведы, аспиранты);
 на средней ступени в НИИ (научные и старшие научные сотрудники) находились немногим более трети;
 на высоких позициях (руководители научных подразделений и/или действительные члены) — около 4%: 29 человек из 840;

Причины, с одной стороны, оставались внешними: инерция научного сообщества, качество женского образования до 1917 года, снисходительное отношение к «неостепененным выпускницам» старорежимных заведений.

С другой, большое влияние оказывали внутренние факторы. Мотивация строить научную карьеру часто отсутствовала у самих «новых игроков»: на должности многие из них не претендовали, работу в вузах воспринимали только как способ заработка, причем неприоритетный и совмещаемый с другими.

Как попадали в науку

Важным результатом исследования, по словам его авторов, стало «выявление основных каналов вхождения женщин в научное поле СССР».

Многие каналы оказались гендерно неспецифичными и широко используются до сих пор:

 «оседание» в вузах после завершения обучения — работа на кафедрах ассистентами, лекторами, а затем преподавателями;
 патронирование — введение в науку известными учеными, в тот момент — в основном мужчинами;
 использование родственных связей. В списках научных работников выявлено значительное число жен, дочерей, сестер, вдов знаменитых деятелей науки того времени. Впрочем, выставлять поспешные «неуды» практике личных связей не стоит: многие женщины, включенные в списки, «оказались в рядах ученых заслуженно и добились впоследствии заметных успехов в этой области».
IQ 

Авторы исследования:

Екатерина Стрельцова, старший научный сотрудник Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ

Евгения Долгова, доцент, старший научный сотрудник Российского государственного гуманитарного университета

Author: Svetlana Saltanova, March 12, 2019