Факт: Не все значения, которые выделяют у многозначных слов словари, одинаково хорошо осознаются людьми. Восприятие переносных значений зависит от их близости к прямому, исходному значению. Кроме того, на восприятие семантических различий сильно влияет контекст.
Учёные из Школы лингвистики и Центра языка и мозга НИУ ВШЭ экспериментально изучили, как носители языка воспринимают значения многозначных слов. Они выяснили, что на восприятие значений как семантически различных влияет степень их близости к исходному, прямому значению. Кроме того, выяснилось, что на способность замечать семантические оттенки влияет контекст: близкие друг к другу значения воспринимаются в качестве отдельных хуже, когда они представлены в контексте более далёких значений. Это связано с общими когнитивными механизмами внимания: люди обращают внимание на наиболее заметные стимулы, упуская из виду менее заметные. Исследование опубликовано в журнале Frontiers in Psychology (Language Sciences).
С 1990-х годов психолингвисты исследуют устройство лексической полисемии — многозначности слов — в ментальном лексиконе. Существуют разные теории относительно того, насколько словарное представление о полисемии соответствует «реальному», то есть отражает картину того, что происходит в человеческом мозге при хранении и обработке многозначных слов.
Например, в словарях выделяются разные значения слова малина: ‘красная сладкая ягода’ (варенье из малины), ‘кустарник с красными сладкими ягодами’ (посадить пять кустов малины), ‘что-либо очень приятное’ (не жизнь, а малина). Некоторые учёные-психолингвисты, в том числе Стивен Фриссон и Мартин Пикеринг, считают, что в мозге существует одно общее «недоопределённое» значение многозначного слова, которое активизируется при его восприятии. Другие, как Девора Кляйн и Грегори Мёрфи, напротив, утверждают, что для каждого значения многозначного слова в мозге есть отдельное представление.
Наконец, представители «гибридного» подхода к полисемии (например, Екатерини Клепосниоту) приводят аргументы в пользу того, что разные типы значений хранятся и обрабатываются по-разному в зависимости от их близости к прямому значению. В частности, значения, основанные на метонимии (перенос по смежности), хранятся вместе с прямым значением, поскольку они ближе к нему, а значения, в основе которых лежит метафора (перенос по сходству), хранятся отдельно как более далёкие.
В примере с малиной значения ‘красная сладкая ягода’ и ‘кустарник с красной сладкой ягодой’ связаны метонимическим переносом, а значения ‘красная сладкая ягода’ и ‘что-либо очень приятное’ — метафорическим. Соответственно, если следовать «гибридному» подходу, первая пара значений будет храниться вместе, а вторая пара значений — отдельно. В пользу этого подхода говорит то, что метонимические значения обрабатываются быстрее, чем метафорические, а также то, что носители языка, если попросить их разделить значения многозначного слова, смешивают прямые значения с метонимическими намного чаще, чем с метафорическими.
Однако о том, как хранятся и обрабатываются разные типы метонимических переносов, до сих пор ничего не известно. Из теоретической литературы о полисемии (многозначности слов) давно известно, что существуют разные типы метонимических переносов, некоторые из которых семантически ближе к прямому значению, а некоторые — дальше.
Например, у прилагательных существует очень регулярный тип метонимического переноса, когда свойство человека переносится на его внешность и поступки: умный мальчик — умные глаза — умный поступок. При этом типе переноса единственный семантический сдвиг — это идея отношения (умные глаза — это глаза умного человека, умный поступок — это поступок умного человека), то есть такую метонимию можно назвать близкой к исходному значению.
С другой стороны, существует более далёкая метонимия, при которой к исходному значению добавляются весомые семантические компоненты, например, идея времени или идея причины: голодный человек — голодный год (год, когда люди были голодными), голодный человек — голодный обморок (обморок, вызванный голодом), грустная девушка — грустная новость (новость, вызывающая грусть).
Исследователи провели эксперимент, в котором выяснили, каким образом носители языка воспринимают значения многозначных слов, основанные на близкой метонимии, далёкой метонимии и метафоре. В эксперименте приняли участие 1809 человек от 18 до 70 лет, их средний возраст составил 34 года.
В эксперименте рассматривалось четыре группы значений:
Каждый тип значения был представлен двумя или более предложениями.
Участникам было предложено прочитать предложения, иллюстрирующие разные значения многозначных прилагательных, например:
Это был немолодой, грустный человек в тёмной рубахе (прямое значение);
Затем они должны были «разложить» предложения по виртуальным корзинам в соответствии с их пониманием того, в каких предложениях представлено одно и то же значение, а в каких — разные. Число корзин не ограничивалось.
Оказалось, что чаще всего в одну корзину с прямым значением «клали» близкую метонимию, существенно реже — далёкую метонимию, а метафору — реже всего. При этом переносные значения тоже смешивались друг с другом. Больше всего «перепутывались» между собой две близкие метонимии (умные глаза и умный поступок), а также близкая и далёкая метонимии (грустные глаза и грустная новость): они смешивались друг с другом даже чаще, чем каждая из них с прямым значением. Метафоры смешивались с метонимиями редко, но всё же чаще, чем с прямым значением.
По мнению авторов, такой результат свидетельствует о том, что значения многозначного слова в ментальном лексиконе представляют собой не дискретную структуру, а некоторый континуум. В этом континууме метонимия в целом ближе к прямому значению и больше с ним смешивается, однако разные типы метонимии смешиваются с ним в разной степени. Более того, носители языка осознают разные метонимические значения как близкие друг другу, то есть у них есть интуитивное представление о типе семантического переноса — метонимиях и метафорах. Наконец, по-видимому, у них также есть и некоторое общее интуитивное представление о переносных значениях как противопоставленных прямым.
Учёные также показали, что в тех случаях, когда далёкая метонимия была представлена вместе с близкой, она лучше воспринималась говорящими в качестве отдельного значения. Во второй группе смешивалась близкая метонимия с прямым значением (весёлый человек и весёлые глаза), а далёкая классифицировалась как отдельная (весёлая песня). Однако в четвертой группе, где далёкая метонимия была представлена вместе с метафорой, она смешивалась с прямым значением существенно чаще (весёлый человек и весёлая песня), в то время как метафору (весёлый ручеек) «клали» отдельно.
«Получается, что восприятие семантических различий регулируется общими когнитивными механизмами внимания, — комментирует профессор Школы лингвистики НИУ ВШЭ Валентина Апресян. — Наше внимание фокусируется на самом заметном стимуле, причём степень его заметности — вопрос относительный. На фоне мало различающихся стимулов стимул средней степени дифференцированности будет восприниматься как заметный, а в присутствии сильно индивидуализированных стимулов он будет сливаться с фоном. Тонкие различия обостряют наше восприятие семантических оттенков, в то время как сильные различия его притупляют».
Проведённый эксперимент позволил проверить на практике существующую классификацию семантических переносов — способов образования переносных значений. Исследование показало, что она в некоторой мере отражена в интуитивных суждениях участников эксперимента — а значит, подобные эксперименты могут приблизить учёных к ответу на вопрос об устройстве ментального лексикона в целом.
IQ