Без приюта в мегаполисе

Бродяга бродяге рознь. Скитающиеся москвичи это подтверждают. Опросив свыше 700 подопечных благотворительного центра «Ангар спасения», социологи Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета разделили бездомных столицы на несколько групп. Результаты исследования* под руководством выпускницы ВШЭ Дарьи Орешиной — в докладе к XXI Апрельской международной научной конференции.

Кто и откуда

Типичный московский бездомный — неженатый мужчина-россиянин среднего возраста, приехавший из города центральной части России, специалист со средним профобразованием и опытом работы от двух лет.

Это в целом. Общее в деталях, по итогам опроса, получилось значительно разнообразнее.

Меньше всего, рассказывают исследователи, в среде бесприютных молодежи. Самая представительная группа — 31–45-летние, на которых вместе с предпенсионерами приходится 81% бездомных.

19–30-летние чаще встречаются среди женщин, но самих женщин в числе посещающих «Ангар спасения» мало — всего 15%.

Свыше 80% бродяг не состоят в браке. Треть из них никогда не были женаты или замужем, а для почти половины (41%) официальная семейная жизнь закончилась разводом.

Бездомных с нероссийским гражданством только 6%, в основном из Украины, Беларуси, Узбекистана и других стран Ближнего зарубежья.

Большинство оказавшихся на московских улицах родились не в столице: уроженцев Москвы около 16%.

Остальные, как правило, из городов — от малых до миллионников. А вот перебравшихся из сел немного — 9%.

Меньше всего приезжают издалека — с Урала и Дальнего Востока. Почти каждый пятый — из Центральной России, в основном из регионов, близких к Москве: Московской, Владимирской, Тульской областей. На втором месте — Поволжье, где чаще других Нижегородская, Саратовская области, Татарстан. Следом южане: Краснодарский край, Ростовская, Волгоградская области. А с северо-запада страны почти треть — из Санкт-Петербурга.

У 20% бездомных москвичей есть высшее образование, у 50% средне специальное, и почти у половины за плечами от пяти лет трудового стажа.

Найти работу снова — самый популярный ответ у тех, кто хочет изменить ситуацию, а таких достаточно — 82%.

Разделить по времени

Туристов, транзитных пассажиров, тех, кто бежал от семейных неурядиц или прибыл в Москву искать правду, мало. Основные причины приезда — поиск работы (35%) либо полученное приглашение на нее (28%). Но попав по тем или иным причинам в большой город, остаться в нем мечтают не все.

Половина бездомных (52%) хотели бы жить в другом месте, то есть не в Москве.

В своем домосковском прошлом бродяжничали немногие. Чаще оказываются на улице и «застревают» на ней именно в столице — сразу после приезда или спустя какое-то время.

В зависимости от этого времени, то есть продолжительности скитаний, исследователи разбили бездомных на три группы. Разграничителем стала отметка в семь месяцев.

«В течение первых шести–семи месяцев ещё сохраняется ощущение, что состояние бездомности — ненормальное и временное, — объясняют авторы. — Ещё свежи привычки и связи с предшествующей жизнью, остаются ресурсы и желание их возобновить. Дальше происходит адаптация к новым условиям, бездомность становится рутиной, и разница в том, как долго человек провёл без крыши над головой, уже не столь существенная».

В результате, бесприютные со стажем до семи месяцев и больше заметно отличаются, а выделенные группы получили названия:

«Новички» — оказавшееся на улице несколько месяцев назад, в 53% случаев — менее одного месяца;

«Маятники» — впервые стали бездомными в разное время (от двух до свыше 10 лет назад), но с момента последнего попадания на улицу для всех прошло меньше семи месяцев;

«Зависшие» — люди с самым долгим периодом жизни вне дома, каждый четвертый — 10 и более лет.

Группы бездомных (%, 2019 г.)

«Новички»: включенность в социум

«Новички» в основном приехали в Москву меньше года назад по предложению о работе. Половина из них — в активном трудовом возрасте: от 31 до 45 лет, каждый пятый — иностранец.

Они острее других чувствуют ухудшение своего материального положения. А его улучшение, судя по всему, со столицей не связывают: в городе, сделавшим их бездомными, 84% оставаться не хотят.

В группе больше молодежи, меньше одиноких, сравнительно невысока доля судимых (37%). Почти каждый второй (41%) признает за собой привычку к алкоголю, но в сравнении с «маятниками» и «зависшими» это не так много.

«Новички» отличаются большей включенностью в социум. Абсолютно выпавшими из него можно считать лишь 6%.

Контактируют, как правило, с пятью человеками. Остаются на связи с родственниками, при необходимости получают от них помощь. Половина имеет собственное жилье и возможность в нем проживать, то есть для исправления текущей ситуации им достаточно просто добраться до дома, что для остальных не характерно.

«Маятники»: дом все дальше

«Маятники» впервые стали бомжами значительно раньше: треть — более 10 лет назад, 42% — более двух, а 27% — около года–двух. На момент опроса в 2019 году 91% бродяжничали не больше трех месяцев.

Последний «выход» на улицу, как и у «новичков», случился в Москве, куда многие так же приехали за работой. Коренных москвичей в этой группе мало — около 8%, но каждый пятый провел в столице от пяти лет. Вероятно и поэтому доля желающих здесь жить выше.

Абсолютное большинство (90%) считают, что нужно как-то преодолеть трудности, причем собственными силами: 57% уверены, что справятся без посторонней помощи.

«Маятники» тоже в основном среднего возраста, но уже преимущественно одинокие: свыше 80% разведены или никогда не состояли в браке.

Тех, кто может проживать в собственном жилье, почти в 1,5 раза меньше, чем в первой группе. Круг общения сужается — контакты, как правило, ограничиваются четырьмя человеками. Однако помощь от родственников «маятники» получают чаще и чувствуют обязательства перед ними.

«Зависшие»: покорность судьбе

Доля группы с самым долгим стажем без дома одновременно и самая значительная — 36%. «Зависшие» уже переступили семимесячный порог, меньше года постоянно бомжуют только 5%. Но этим разница не ограничивается.

Они — москвичи-старожилы. Каждый четвертый в столице родился, соответственно, настроенных в ней остаться больше. В поисках занятости в мегаполисе оказываются реже, но чаще — из-за необходимости покинуть прежнее место или проблем в семье. Каждый десятый признался, что особых причин для миграции вообще не имел.

«Зависшие» — группа в возрасте. Молодежи и середняков в ней меньше, чем в других, а тех, кому за 60 лет, — наоборот, почти вдвое. Одиночество — тоже про них: в браке или в неофициальном союзе лишь 11%, сравнительно много овдовевших.

Нить связей с обществом еще тоньше: круг общения у большинства — до четырех человек. С родными контактируют немногие, чувства долга перед родственниками у 69% нет.

«Зависшие» менее социально защищены. Реже остальных имеют прописку. Свыше четверти лишились жилья в результате мошенничества. У половины — одна или несколько судимостей, 56% злоупотребляют алкоголем.

Чаще других они признают, что не способны справиться со своими проблемами. Но бесприютность затянула, домашняя жизнь за давностью лет померкла, и каждый шестой уже не хочет сделать что-то, чтобы к ней вернуться.

«Результаты исследования показывают, что во многих случаях бездомная жизнь — состояние критическое, а значит, переходное — преодолимое, — говорят авторы. – Среди тех, кто оказался в нем, много трудоспособных людей с образованием, у части из них есть жилье, но не в Москве». Однако своим мерам свое время, заключают ученые, подход к помощи должен учитывать, прежде всего, как долго человек пребывает в бездомности и есть ли место, куда он мог бы возвратиться.
IQ

 

* Исследование проводится в рамках проекта РОО «Милосердие» «Исследование факторов, способствующих успешной трудовой интеграции и дальнейшей социальной реабилитации людей, оказавшихся на улице в результате трудной жизненной ситуации» при поддержке Фонда президентских грантов, заявка № 18-2-016357. Авторы выражают благодарность расширенному составу участников исследования из ПСТГУ, НИУ ВШЭ, Европейского Университета в Санкт-Петербурге, МВШСЭН, МГУ и РГГУ.

 

Авторы исследования:

Дарья Орешина, научный сотрудник лаборатории «Социология религии» Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ)
Полина Врублевская, научный сотрудник лаборатории «Социология религии» ПСТГУ
Валерия Елагина, лаборант лаборатории «Социология религии» ПСТГУ
Татьяна Крихтова, научный сотрудник лаборатории «Социология религии» ПСТГУ

Author: Svetlana Saltanova, April 07, 2020