Дачи стали главным символом частной собственности

Один из социальных брендов России – дачи – позволяют изучать жизнь всех слоев российского общества: от состоятельных обладателей вилл до скромных владельцев «фазенд в шесть соток» и участков «под картошку». О феномене дач и ценностях дачников рассказал в журнале НИУ ВШЭ «Демоскоп Weekly» Андрей Трейвиш.

Дачи стала феноменом, трактуемым максимально широко. Их владельцы понимают под ними и личные подсобные хозяйства с домиком в стиле Кума Тыквы из знаменитой сказки Джанни Родари, и рублевские загородные резиденции, шале, замки.

Столь же необозримо и понятие дачника. Не всегда гедонист и не обязательно трудяга; отчасти дауншифтер, хотя, возможно, и бывший карьерист; не стопроцентный горожанин, но в то же время и «чужак на селе»; не домосед, но и не странник, – так, через множественное отрицание, больше в стиле оракула, чем в стиле классического ученого, определяет главный научный сотрудник отдела социально-экономической географии Института географии РАН Андрей Трейвиш феномен дачника. Тем самым он оставляет читателю максимально широкое поле для размышлений. Именно такая проблематизация аграрно-пригородного социального бренда России и была целью статьи «Дачная мобильность, дачный менталитет и дачеведение».

Переписей дачников и загородных домов в России нет, следовательно, численные оценки этих явлений не обладают статистической точностью. Тем не менее, и они вполне показательны. Одних только садовых участков, коллективных и индивидуальных, в стране около 14 млн. Если к ним прибавить другие загородные владения, тогда дач будет примерно 17-20 млн, что делает Россию мировым флагманом дачного движения, отметил исследователь. В США всех «вторых домов» (а под это определение подходят и дачи) – примерно 5 млн.

При этом дачное движение в России – как летнее, так и зимнее – только растет. Так, у москвичей почти 60% всех дач (новых и перестроенных) появились уже в условиях рыночной экономики, а около 30% дач – в последние десять лет, выявил прошлогодний социологический опрос (об этом см. статью «Мегаполисы конкурируют с пригородами»). Экспансии дач, в частности, содействуют бум автомобилей, развитие альтернативных форм занятости (удаленная работа, фриланс, гибкий рабочий график) и дауншифтинг.

Как ни парадоксально, при всем колоссальном охвате населения «дачностью» и ее долгой истории (сезонные жилища, связанные с земледелием и промыслами, существовали еще у древних славян), «дачеведение» остается в России на обочине научных исследований. Именно этот пробел и предлагает восполнить Андрей Трейвиш, который сосредоточился на национальной специфике российских загородных «владений».

Шесть соток частной собственности

Исследователь рассматривает феномен дач в общемировом контексте (от садов отставных китайских чиновников до норвежских летних лачужек в лесу, разнообразных хижин и бунгало) и в историческом ключе. Большевики подхватили «дачную эстафету дворян и разночинцев», их привычку к сезонным рекреационным выездам за город, напоминает эксперт. Модель «двудомной жизни» укоренилась «в нашем контрастном климате и в образе жизни». Дача в СССР обрела «черты массового миража: свободы, успеха, частной собственности», подчеркивает Трейвиш.

На фоне этой советской пасторали (а она воплощалась и в неприступных резиденциях партийной номенклатуры, и в демократичных «шести сотках») вполне отчетливо выступает и сама фигура дачника, который, по мнению исследователя, оказывается носителем определенных взглядов и установок. Впору говорить об особой «дачной» философии.

Убежище от повседневности

Исследователь перечислил ценности дачников, которые связаны с мотивом владения вторым, сезонным жильем.

Во-первых, это рекреационно-экологические ценности: «солнце, воздух и вода», качество внегородской среды.

Во-вторых, дача – это всегда инвестиции в будущее.

В-третьих, это пенсионный образ жизни вдали от городских хлопот. Нередко отъезд пенсионеров на дачу – это способ смягчить внутрисемейные конфликты поколений.

В-четвертых, дача может вызывать ностальгию – как «малая родина», воспоминания о детстве.

И, наконец, пятая ценность, связанная с первой, – это аграрный потенциал дач. Участки земли на природе служат сельскохозяйственным и промысловым подспорьем (овощи и фрукты – со своего огорода, грибы и ягоды – из окрестных лесов).

Автор исследования изучил дачные ценности «под микроскопом».

Первая выглядит почти как абсолютная ценность. Какой бы муторной ни была дорога до дачи, как бы ни было тяжело строить дом и осваивать землю, каким бы плохим ни было купание в окрестных водах, отказ от дачи все равно расценивается владельцами участков как безрассудство. Среднестатистический аргумент в пользу такой «фазенды» звучит примерно так: «Зато какой воздух!». Жизнь на природе, «на воздухе», да еще и с ощущением «частной собственности», заставляет людей мириться с трудностями миграций на дачу и тяготами дачного быта.

Инвестиции в свободу

Инвестиционные мотивы владения дачами также заслуживают внимания. Ценность участка – в его инвестиционной демократичности. «В ряде стран, включая нашу, дачи доступны разным слоям и кошелькам благодаря их разнообразию: от пригородного замка до дальнего сарая, все равно именуемого фазендой, виллой или бунгало – в меру фантазии и фанаберии хозяев», – пишет Андрей Трейвиш.

Переезд на дачу «на ПМЖ» – в связи с пенсией или дауншифтингом – также весьма распространенное явление. «Идиллии… может не получиться, но дачным философам присущи романтизм и надежды на гармонию поколений», – комментирует исследователь.

Стесненные жилищные и материальные условия в городе, конфликты «отцов» и «детей» ускоряют «бегство» на дачу и «опрощение» старшей генерации (у молодых же поколений нередко происходит дауншифтинг). Почти в любом возрасте дача становится «оплотом жизненной перспективы и некоторой, всегда относительной, независимости», подчеркивает Трейвиш.

Спасение от бедности

Как в 1990-е годы, так и ныне личные подсобные хозяйства остаются одним из источников средств к существованию: это и «натуральное хозяйство», и резерв продукции на продажу. Отсюда – обилие огородов, небольших «участков под картошку», огороженных клочков земли с крошечными домишками, например, вдоль железных дорог. 

Дачи – пригородные и дальние – стали общероссийским явлением, распространились по многим регионам. Казалось бы, аграрное перенаселение юга препятствует «дачизации», однако и туда проникают «сезонные» владения. Такая картина наблюдается и в странах Западной Европы, и в России.

Среди наиболее состоятельных россиян существует мода на дальние – «курортные» – дачи, расположенные на побережье Черного и Азовского морей. Семьи выезжают туда на значительную часть лета (там развит и сектор арендного сезонного жилья). По сути, это «вторые дома» на ривьере, приближающиеся к западному типу, а не простые отечественные дачи, куда и откуда в течение лета совершаются «мириады» миграций городских жителей.

См. также:

Полноценной жизнью живут не только столицы 
Жители комфортных городов склонны к оседлости
Россиян привлекают города-миллионники

 

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 22 октября, 2015 г.