«Неформалы» тормозят рост производительности труда в России

Производительность труда зависит не только от уровня технологий и качества человеческого капитала. Переток рабочей силы между отраслями экономики внутри  страны и неформальная занятость могут серьезно повлиять на агрегированные показатели производительности. К такому выводу в ходе исследования пришли старший научный сотрудник Лаборатории исследования  проблем инфляции и экономического роста НИУ ВШЭ Илья Воскобойников и директор Центра трудовых исследований Владимир Гимпельсон.

Составные роста

Экономический рост в постиндустриальной экономике можно разложить на две составляющие: рост затрат труда и рост производительности труда. Возможности увеличения затрат труда в развитых экономиках ограничены. Что касается производительности, ее можно повысить, модернизируя производства, внедряя инновации, инвестируя в физический и человеческий капитал. Правда, все это справедливо, когда речь идет о производительности в рамках конкретного предприятия. Если рассматривать экономику в целом, получается более сложная схема. «Помимо внутренних источников роста производительности предприятия и отрасли, есть эффекты, связанные с перераспределением труда между отраслями, – поясняет Илья Воскобойников. – Если работник переходит из менее производительного предприятия или отрасли в более производительное, то агрегированная производительность вырастет даже когда рост ни в отрасли, ни на предприятии не менялся». То есть при тех же инвестициях простое перераспределение может дать существенную прибавку к росту – еще называют «структурный бонус» (вознаграждение за улучшение структуры экономики). Результаты исследования Воскобойникова и Гимпельсона опубликованы в препринте «Рост производительности труда, структурные сдвиги и неформальная занятость в российской экономике».

Вклад перераспределения (реаллокации) в рост производительности тем больше, чем значительнее различие в уровнях производительности между отраслями. Классический пример – экономика Малави, где производительность труда в сельском хозяйстве отличается от производительности труда в добывающей промышленности в 136 раз. Если бы все занятые в этой стране переместились в добывающий сектор, то производительность труда здесь была бы сопоставима с американской. При этом анализ различных экономик показывает, что чем менее развита страна, тем выше разрыв между высокопроизводительными и низкопроизводительными отраслями и наоборот. Соответственно, развивающиеся экономики могут получать ощутимый «структурный бонус», а, например, Германия вряд ли.

Сам вклад реаллокации (без учета фактора неформальности) в рост производительности может быть положительным, как в странах Юго-Восточной Азии, и отрицательным, как в Латинской Америке или Африке. Зарубежные исследования показывают, если институты страны способствуют генерации более производительных рабочих мест, то реаллокация, скорее всего, будет усиливать рост. В противном случае, она может его замедлять.

Что касается государств с переходной экономикой, то по дифференциации производительности между отраслями они ближе к развитым странам. Это значит, что серьезного прироста производительности за счет улучшения отраслевой структуры здесь ждать не стоит.

Российские особенности

Еще один фактор, влияющий на производительность труда в экономике, – неформальный сектор. В любой стране есть формальная и неформальная занятость, есть люди, которые связаны трудовым контрактом и платят налоги, а есть те, кто этого не делает. Как правило, в неформальном сегменте (при прочих равных) производительность труда ниже – у неформалов более низкая капиталоемкость, отсталые технологии и низкий уровень человеческого капитала, потому что вход в неформальный сегмент существенно проще, чем получение места в фирме. Неформалы испытывают жесткие ограничения в получении кредитов, им сложнее работать на рынках сбыта и т.д. Разумеется, есть исключения – высокообразованные профессионалы, как, например, юристы и врачи. Но, как показывают исследования ученых ВШЭ Владимира Гимпельсона и Ростислава Капелюшникова, в российской экономике, эта группа сравнительно невелика и на общую ситуацию не влияет.

В развивающихся экономиках неформальный сегмент очень велик (в Бразилии, например, больше половины занятых, в Индии – 94%) и продолжает расширяться. В свою очередь, перетоки между формальным и неформальным сегментами, могут влиять, и на уровень производительности, и на темпы роста некоторых экономик.

Пример России, по словам Ильи Воскобойникова, интересен тем, что это крупная промышленно развитая переходная экономика, а значит, разговоры о структурном бонусе, вследствие перетока работников из сельского хозяйства в промышленность, здесь уже не применимы. Однако в России все же большие различия в производительности между отраслями – существенно выше, чем в Западной Европе. Кроме того, Россия испытывает быстрые изменения относительных цен. «Это постоянно вносит некоторую турбулентность в экономику, и процессы будут не такими медленными, как, например, в Германии – рассуждает эксперт. – Здесь интенсивная реаллокация – мы это видим даже на официальных статистических данных. Наконец, в российской экономике неформальный сегмент значительный и расширяется».

Говоря о российской экономике, Воскобойников отмечает два «базовых момента». Первый – за прошедшие 10-15 лет отмечен достаточно большой рост производительности, который определялся динамикой выпуска. Второй – структура российской экономики за эти годы сильно изменилась. Оказывается, что рост, который мы наблюдаем, в значительной степени – следствие роста неформального сегмента. Формальный сегмент за весь этот период, напротив, сжимается. Большое сжатие отмечено в формальном сегменте сельского хозяйства и промышленности. Зато был рост формальной и неформальной торговли, а также рост в строительстве, в основном за счет неформального сегмента.

Куда тянут неформалы

Основной вопрос, по словам ученого, состоит в том, как учет неформальности меняет вклад межотраслевой реаллокации в рост производительности труда, и как изменятся представления о роли реаллокации с учетом перетока между формальным и неформальным сегментами. Кроме того, для российской экономики с быстрым изменением относительных цен, как отмечают ученые, «особенно интересно посмотреть на то, какая часть реаллокации связана с перераспределением затрат труда, а какая – с относительным изменением цен в отраслях».

В исследовании использовались данные по 34 отраслям Russia KLEMS, а также данные Росстата по доле неформального сегмента в добавленной стоимости по отраслям и доле отработанных часов в формальном и неформальном сегментах.

Исследователи разделили эффект реаллокации на два эффекта разной природы:

• вклад перераспределения рабочей силы между отраслями с разным уровнем производительности, т.н. эффект Денисона;
• вклад перераспределения рабочей силы между отраслями с разными темпами роста производительности – эффект Баумоля.

Результаты показали, что общий эффект реаллокации за период с 1995-го по 2012 годы, в целом, был положительным и способствовал росту. Переток занятых между формальным и неформальным сегментами в российской экономике ведет к уменьшению реаллокационного эффекта примерно на одну пятую. Природа этого замедления связана с тем, что неформальность усиливает различия уровня производительности труда между отраслями и тем самым замедляет рост. Большой вклад в реаллокацию оказывает нефтегазовый комплекс, но это в значительной мере связано с изменением относительных цен, а не с перетоком рабочей силы.

Полный текст презентации

См. также:

Треть россиян предпочитает «теневой» труд
Ненадежная занятость трансформирует общество
Россияне не могут позволить себе стать безработными

 

Автор текста: Гринкевич Владислав Владимирович, 15 июля, 2015 г.