- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
Общественные стереотипы толкают женщин к чайлдфри
Быть родителями сложно всегда. Однако представители разных поколений всегда спорят, кому в жизни приходилось сложнее: старшим или младшим. Бабушки и дедушки считают, что сегодня жизнь родителей с точки зрения организации быта намного легче, чем была лет 30-40 назад: многие дела механизированы, сфера услуг и питание вне дома гораздо более развиты. Нынешние родители припоминают советские практики общественного воспитания и образования детей и другие стороны жизни родителей с детьми, которые раньше в большей степени брало на себя государство. Ольга Исупова в статье «Ты же Мать: неизбежный героизм и неизбывная вина материнства» сделала попытку проанализировать, что же изменилось в общественных практиках и идеологии “выращивания” детей, и что так не нравится многим современницам.
Материнство: взгляд из прошлого
«Материнство никогда не было нетрудным занятием. Всегда, для того чтобы вырастить ребенка, приходилось не спать ночами, мыть, кормить, переодевать… Однако восприятие современной ситуации многими мамами детей двух-десяти лет сегодня как-то по-новому трагично», – констатирует автор статьи.
Основная причина в том, что налагаемые современным нормативным материнством требования чрезмерны и искусственны. Если раньше, в советские годы, обществом подразумевалось, что женщина в равных долях сочетает выполнение ролей работника и матери, и на последнее приходится не более 50% ее сил и времени (поскольку работа и материнство – это равные по значимости вещи), то теперь при сохранении необходимости работать (работа зачастую гораздо тяжелее и нервознее, чем раньше) от женщин требуется быть «идеальной матерью». То есть матерью, которая всю себя посвящает ребенку. «На уровне репрезентаций и культурных представлений, которые во многом определяют и практики жизни людей, мы имеем некую чрезмерную вовлеченность матери в материнство во многом искусственно создаваемую и поддерживаемую», – подчеркивает Исупова.
Работник и мать в одном флаконе
Так, 30-40 лет назад подразумевалось, что у каждой женщины в идеале должны быть дети, и что каждая женщина в идеале должна работать. И ее социальная роль работника не менее важна для государства и общества, чем ее материнская роль.
Это предписывание со стороны государства подкреплялось и реально, и символически – развивалась система яслей и детских садов, а на зарплату матери с детьми можно было пусть бедно, но жить и при отсутствии мужской финансовой поддержки. Причем даже если на работе от женщины было мало толку, поскольку она часто сидела с ними на больничном.
«Конечно, на уровне репрезентаций и лозунгов система детсадов работала гораздо лучше, чем в реальности. Однако символические представления тоже имеют значение, и ощущение, что ребенок рождается и растет не только для самой матери (и отца, если таковой присутствовал), но и для общества и государства, было распространено», – говорит Исупова. С этим ощущением (а также с «пережитками» общинного уклада жизни) были связаны ожидания помощи со стороны окружающих, как на уровне повседневных мелочей, так и в кризисных ситуациях.
Еще в 1960-е и даже, по многим свидетельствам, в 1970-е и 1980-е годы большинство детей с четырех-шести лет огромную часть времени проводили на улице одни, без родителей. Братья и сестры лет с семи-восьми забирали младших из детского сада и сами отвечали за них до прихода родителей с работы. Существовали секции и кружки, и дети их посещали, но, как правило, ходили они везде самостоятельно, за ручку их никто не водил. Если с кем-то родители на регулярной основе “вместе” делали домашние задания, это было исключением из правил, в котором стыдно признаться.
Таким образом, мать имела право не уделять ребенку все свое время и силы, не быть идеальной и, главное, не испытывать чувство вины по этому поводу, даже если ребенок оставался на второй год в школе из-за плохой успеваемости.
Материнство на уровне профессионала
Современное общество требует от матери стопроцентной вовлеченности в жизнь своего ребенка. Родители ответственны за учебу ребенка, за его развитие, социализацию, досуг и прочее.
Если раньше мамы, регулярно делающие уроки совместно с детьми, были исключением, то теперь – это правило, особенно в первых классах. То есть у человека этим занято несколько часов ежедневно, в том числе и в выходные. Если раньше дети ходили на разнообразные дополнительные занятия самостоятельно, то теперь, по крайней мере, в больших городах, особенно в Москве, их принято везде водить за ручку как минимум лет до десяти. Многие родители не отпускают их никуда одних и до тринадцати, а кто-то и до восемнадцати лет.
При этом не водить на занятия становится невозможно уже на нормативном уровне – так живут «все», и если ребенок не «соответствует», у него не будет друзей. На улице дети тоже одни не гуляют, дворовых компаний нет, или они появляются уже в подростковом возрасте, и, как правило, объединяются не по месту жительства, а по месту учебы. Соответственно, именно время мамы, если у нее нет помощников (а сейчас сравнительно чаще родственные сети в этом случае не срабатывают, по сравнению с 1960-ми – 1970-ми годами), поглощается различными связанными именно с развитием детей делами так, что практически не остается времени для работы.
Ольга Исупова отмечает популярность секций «раннего развития» для детей уже с шестимесячного возраста и «идеологию интенсивного, всепоглощающего материнства, навязываемую всем через интернет и повседневное общение». Противники этой идеологии обозначают ее кратким выражением «тыжеМать», где совершенно неслучайно все слова слиты воедино, но слово мать все равно пишется с большой буквы.
При этом все большее количество статей, посвященных проблемам материнства, подразумевает неработающую, так называемую «профессиональную» мать. Однако в реальности большинство матерей по-прежнему работает. При этом на работе нельзя так относительно легко, как в 1980-е годы, отпрашиваться или выполнять часть домашних дел в рабочее время.
Лучше без детей
В результате возникает социальное и психологическое напряжение, связанное с тем, что и материнство, и работа претендуют на 100% времени и сил женщины. Выжить можно только за счет интенсификации труда на обоих «рабочих местах», причем выполняя требования только примерно наполовину.
Реакция на эту ситуацию разделяется на несколько типов.
Перфекционистки меньше спят и стараются выполнить все, что общество от них требует, как можно лучше. У других возникает невроз, что приводит к росту насилия в отношении детей или к алкоголизму. В результате семья, скорее всего, маргинализируется. Большинство же старается минимизировать свои трудозатраты и на работе, и дома, игнорируя большую часть общественных требований, но при этом ощущая свою вину за все.
«Такой неоконсервативно-неолиберальный смысл материнства, вероятно, становится одной из причин увеличивающейся доли женщин, не рожающих ни одного ребенка за всю жизнь, – делает вывод автор статьи. – Если бы материнство продолжало оставаться, символически, лишь “еще одной стороной жизни” (как это воспринималось в советское время), на это, возможно, решилось бы значительно большее число людей, а вот как глобальный подвиг, заполняющий всю жизнь, да еще при том, что правила игры установлены не тобой – это не нравится практически никому».
См также:
Чайлдфри составляют резерв позднего материнства
«Материнский капитал» помог рожать раньше, но не больше
Институт семьи стремится к неформальности
Человечество выбирает низкую рождаемость
Низкая рождаемость разрушает отношения отцов и детей
Семья уменьшается и меняет облик
«Осколочные» семьи явление частое, но временное
«Дети из пробирки» меняют представления о родстве