Страх перед будущим не дает экономике расти

Отсутствие видения будущего – одна из главных проблем, загнавших российскую экономику в кризис и препятствующих выходу из него. Расширение теневой экономики и бегство капитала будут продолжаться до тех пор, пока элиты не смогут выработать новую стратегию развития страны, считает директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ Андрей Яковлев.

То, что российская экономика вошла в фазу кризиса, сегодня признают не только эксперты, но и представители власти. Прогнозы на ближайшее будущее один мрачнее другого. Цена на нефть снижается и, сокращая ожидаемый спрос, тянет за собой вниз промышленность, розничную торговлю, сферу услуг. Проблемы связывают, прежде всего, с внешними факторами, и уже мало кто вспоминает о том, что стагнация началась еще до всех геополитических конфликтов. Андрей Яковлев на сессии, организованной Ассоциацией независимых центров экономической анализа (АНЦЭА) на Гайдаровском форуме рассказал, в чем основная проблема России сегодня и провел экскурс в историю с целью показать, благодаря чему страна преодолевала кризисы прошлых лет.

Изменение ожиданий помогает выйти из кризиса

Нынешний кризис по ряду параметров сопоставим с кризисом 1998 года, считает Яковлев. В обоих случаях была масштабная девальвация, настроения неопределенности, отсутствие инвестиций. При этом макроэкономические условия в конце 1990-х были гораздо хуже. Но очень быстро экономика стала выходить из кризиса, промышленность вошла в фазу роста, появились новые инвестпроекты.

Помимо улучшения макроэкономических условий существенную роль в этом сыграло изменение ожиданий, ставшее реакцией на изменения в политике. В частности, осенью 1999 года одной из первых инициатив Владимира Путина, только что назначенного премьер-министром, стала разработка Стратегии развития России до 2010 года. Для этого был создан Центр стратегических разработок (ЦСР) во главе с Германом Грефом.

«Это изменило настроения в бизнесе и в обществе. Ведь до того в течение десяти лет, начиная с известной программы «500 дней», горизонт планирования у правительства был ограничен полутора-двумя годами, что для бизнеса делало невозможным сколь-либо серьезные инвестиции. А тут власть впервые заявила о стратегии на длительную перспективу», – подчеркнул Яковлев. Но важно, что это была не просто декларация. Инициатива, озвученная Путиным, опиралась на активный неформальный диалог среди элит, который на разных площадках начался уже осень 1998 года и который дал возможность элитам сообща нащупать новую модель роста.

Дело в том, что кризис августа 1998 года был не только экономическим и политическим (со сменой правительства и появлением представителей КПРФ в составе кабинета), но и идеологическим. Кризис наглядно показал, что модель «либеральной демократии», под лозунгами которой проводилась политика в 1990-е годы, абсолютно не соответствует российской реальности. Элитам нужен был иной «образ будущего», согласующийся с их представлениями о жизни и дающий шансы для других социальных групп.

Госкапитализм с корейским лицом

Прагматический диалог государства и бизнеса, проясняющий ключевые проблемы, планы и намерения с обеих сторон, достаточно быстро дал позитивные плоды. Один из ярких примеров – радикальная налоговая реформа 2001-2002 года. «Бизнес и государство смогли договориться: государство упростило налоговую систему, снизило ставки налогов и стало наводить порядок в экономике, что в обмен предполагало легализацию бизнеса. Это оказалось выгодно всем: увеличились налоговые поступления в бюджет, уменьшилась нагрузка на компании», – пояснил Андрей Яковлев.

Чтобы обеспечить коллективное взаимодействие власти с крупным бизнесом, был реорганизован РСПП – с проведением в 2000-2003 годах регулярных встреч Путина и ключевых министров с членами Бюро правления РСПП, куда специально пригласили всех олигархов. При этом базовым стал неформальный контракт между властью и крупным бизнесом в логике: «вы (бизнес) больше не вмешиваетесь в политику, мы (власть) не пересматриваем итоги приватизации 1990-х».

Но рост цен на нефть и борьба за контроль над природной рентой (вылившаяся в «дело ЮКОСа») нарушили это относительное равновесие между властью и бизнесом и сломали начавшие складываться механизмы диалога между основными группами в элите. Победа федеральной бюрократии и силовиков над олигархами (с превращением крупного бизнеса в «младшего партнера» государства) окончательно открыла дорогу для построения в России в 2000-е годы своеобразной модели «госкапитализма с корейским лицом» – на что по сути были направлены создание госкорпораций, стройки в Сочи и Владивостоке, прокладка трубопроводов и другие «большие проекты».

Раздвоение сознания

Однако кризис 2008-2009 годов наглядно показал, что применительно к такой большой и неоднородной стране, как Россия, и в условиях современного глобального рынка эта модель, реализованная в Корее в 1960-1970-е годы, уже не срабатывает. На фоне благоприятной экономической конъюнктуры она «со скрипом» и с большими издержками могла как-то обеспечивать функционирование экономики и общества, но в момент острого кризиса такая модель управления оказалась неспособна адекватно реагировать на многочисленные новые вызовы и проблемы и фактически «вошла в ступор». Это, с одной стороны, предопределило переход к «ручному управлению» (еще менее эффективному в долгосрочном плане), а с другой стороны, подтолкнуло власть к поиску новой модели экономического роста и к возобновлению диалога с бизнесом.

Основным контрагентом власти в этот период выступала «Деловая Россия», которая выражала коллективные интересы успешного среднего бизнеса, возникшего на волне экономического бума 2000-х. Благодаря инициативам «Деловой России» в 2009 году были внесены поправки в Уголовный кодекс, запрещающие досудебные аресты обвиняемых в экономических преступлениях и ограничивающие иные способы «силового» давления на бизнес, было создано Агентство стратегических инициатив, появился бизнес-омбудсмен, было принято решение об амнистии для предпринимателей. Одновременно по инициативе Путина в конце 2010 года была запущена разработка новой версии Стратегии-2020. Бизнес и общество вновь почувствовали «ветер перемен».

Но эти позитивные ожидания сломались в 2012 году. После декабрьских протестов 2011 года в политической элите началось своего рода «раздвоение сознания». С одной стороны, власть декларировала курс на радикальное улучшение делового климата – не только для стимулирования инвестиций и экономического роста, но и для того, чтобы удержать бизнес от поддержки оппозиции. И этот курс, в общем, стал осуществляться – с внедрением многочисленных «дорожных карт», разработанных АСИ, с новыми критериями оценки губернаторов и т.д.

С другой стороны, испугавшись протестов, власть сделала ставку на укрепление силовых структур и подавление организованной оппозиции – через охоту на «иностранных агентов», запреты митингов и т.д. При этом допросы по «делу экспертов», а также возвращение Следственному комитету прав по возбуждению уголовных дел по уходу от налогов вступали в явное противоречие с либеральной политикой, проводившейся экономическим блоком правительства. Для бизнеса такой «винегрет» в политике только усиливал неопределенность и порождал дополнительные стимулы к выводу капитала из страны.

Финансов больше, надежды меньше

В итоге с формальной точки зрения макроэкономическая и бюджетная ситуация сейчас на порядок лучше, чем в 1998 году. Но неопределенность сопоставима, а ожидания – заметно хуже, чем 16 лет назад. Именно эти негативные ожидания, превращающиеся в самосбывающийся прогноз, все сильнее толкают нас в кризис. «Отсутствие в элите согласованного видения будущего стало одной из главных причин нынешнего кризиса», – отметил Яковлев, обратив внимание на то, что экономический рост пошел на спад еще до событий на Украине. Геополитический конфликт на Украине и западные санкции против России только усилили эти негативные тенденции.

«Как результат мы имеем расширение теневой экономики и бегство капитала, а также страх – как со стороны власти (которая боится протестов и оппозиции), так и со стороны бизнеса (который не понимает логику действий власти). Выход из этого тупика и возврат на траекторию экономического роста возможен только при условии восстановления диалога между ключевыми группами в элите с выработкой новой модели управления экономикой и обществом, адекватной российским реалиям. Не ясно, однако, в какой мере способна к этому наша сегодняшняя элита», – резюмировал Яковлев.

См. также:

Власть и бизнес в поисках нового баланса
Общественные институты стали жертвой ресурсного изобилия
Интересы полиции и бизнеса противоречат друг другу
Самые коррумпированные в России – чиновники и полиция
Правоохранительная система репрессирует предпринимательскую активность в стране

 

26 января, 2015 г.