- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
Подрисовал отчетность – потерял управляемость
Каждый год мир сотрясают скандалы в крупнейших корпорациях. Не стал исключением и 2012 год – чего стоит одна лишь история c манипулированием ставкой LIBOR, которая считается основным мировым ориентиром стоимости денег. Масштабы махинаций трейдеров крупных банков поражают: вкладчиков и правительства обманывали на миллиарды долларов. Чтобы понять, как принимаются решения в глобальных корпорациях, нужно досконально разобраться в их внутренней «кухне». Такую возможность дают исследования документов обанкротившихся лидеров рынка, например энергетической компании Enron и инвестиционного банка Lehman Brothers — символов проблем в современном корпоративном мире.
Банкротствам, которые потрясли мир, и исследованиям, которые позволяют проанализировать ключевые ошибки руководителей корпораций и внешних аналитиков, было посвящено выступление ректора Российской экономической школы, профессора Сергея Гуриева 16 января 2013 года в РИА Новости.
Банкротства – головная боль для всех
В начале лекции С. Гуриев заострил внимание на значении банкротств для государства и общества. Казалось бы, когда банкротится какая-то компания, государство это не касается, это забота ее акционеров: справляться со злоупотреблениями, воровством, ошибками, неграмотностью, неэффективностью в компании, или вообще уйти с рынка. Но это не совсем так. Корпоративные скандалы также важны, потому что общество потенциально может потерять деньги. В первую очередь речь идет о финансовых институтах. Так, например, любое банкротство большого (и не очень большого) банка подрывает финансовую устойчивость всей банковской системы и во многих случаях вынуждает регулятора тратить госденьги – либо напрямую на спасение банкрота, чтобы паника не распространялась, либо на спасение всей банковской системы, если финансовая паника все же возникнет.
Другой пример – банкротство пенсионного фонда, которое в любом смысле прямо или косвенно ведет к потерям не только для общества, но и для бюджета, поскольку пенсионная система (государственная и частная) страхуется государством.
Кроме того, любая корпорация, обанкротившись, лишает государства налогов и тем более рабочих мест. Именно поэтому каждый скандал находится в центре внимания, и каждый скандал приводит к ужесточению регулирования. Можно проследить прямую связь между тем, что произошло в Enron, и тем, как американские регуляторы отреагировали в начале 2000-х, приняв акт Сарбейнза – Оксли. После кризиса 2008-2009 годов американские регуляторы приняли огромный акт Додда – Франка, который серьезно ужесточил регулирование финансовых рынков и банков. Этот акт еще в полной мере не заработал, мы пока не знаем, чем кончится столь массивное ужесточение регулирования. Резкое ужесточение процедур управления риском, достаточность капиталов для банков принимается как так называемый стандарт Базель III. Вполне возможно, что некоторые из мер этого стандарта будут введены уже в этом десятилетии.
Заработать любой ценой
Банкротства крупнейших корпораций, по мнению Гуриева, интересны тем, что дают огромный массив информации, позволяющей детально разобраться в «кухне» компаний. Один из интересных выводов таких исследований: корпорации, которые подделывают отчетность, рано или поздно теряют управляемость. Не все компании становятся банкротами из-за этого, но те, кто злоупотребляет приписками, несомненно, оказываются в зоне риска.
В качестве примера Сергей Гуриев привел газовую компанию Enron, кончившую громким банкротством. Крах Enron – это история про то, как устроены стимулы в корпорации.
Изначально это был реальный бизнес с колоссальной репутацией. Он создал целый рынок торговли, в том числе онлайн-торговли, природным газом и электроэнергией. Там работали лучшие специалисты. Это была крупнейшая энергетическая компания в Америке, в то время седьмая по капитализации в США. Она считалась самой инновационной компанией, ее руководители получали призы: гендиректора года, финансового директора года, предпринимателя года.
В какой-то момент компания начала расти и потеряла фокус. Она стала заниматься строительством электростанций в Индии, торговлей видео онлайн, водоснабжением, и так далее. Многие из этих проектов, как потом выяснилось, оказались провальными. Но это было не сразу понятно, потому что приписок было настолько много, что менеджмент до конца не понимал, какие проекты хорошие и какие плохие.
Сразу возникает вопрос: из-за чего возникли приписки? Ответ: из-за корпоративной культуры, в которой главным считалось зарабатывать любой ценой. То есть обман существовал не только на верхнем уровне. Сотрудники Enron совсем невысокого уровня были потом обвинены и осуждены за ценовой сговор в Калифорнии. Это было связано с принципом: все, что приносит деньги компании, через систему опционов, стимулов и так далее, хорошо и для сотрудников. И это стало уроком для всего бизнес-сообщества.
Рыночная переоценка и структурированные финансы
Манипуляциями в Enron в основном занимался финансовый директор Энди Фастоу. Он делал две основные вещи: market-to-market accounting (рыночная переоценка) и structured finance (структурированные финансы).
Смысл первой манипуляции сводился к тому, что будущая сделка ставилась на баланс уже сейчас: «Я же знаю, что заработаю на этой сделке столько-то долларов, поэтому я могу уже сегодня записать ее себе в актив. Если я знаю, что на этой сделке я заработаю, значит, я сгенерировал в этом году прибыль, которую я могу показать как прибыль этого года». Проблема была в том, что стоимость сделки лишь прогнозировалась и предполагалась, но могла измениться в будущем в силу различных рыночных колебаний. Самый простой способ заработать деньги на market-to-market accounting, если вы делаете это непрозрачно и в тайне от других, это заключить две сделки: одну на продажу газа через 20 лет, другую – на покупку газа, и поставить туда разные предположения о цене газа через 20 лет. Такое в Enron практиковалось достаточно часто.
Но главной своей работой Фастоу считал structured finance. За три года он создал три тысячи юрлиц, включая 800 офшорных компаний. Вместо того, чтобы занимать деньги, Enron вместе с кредиторами, типа Citibank, например, открывал офшорную компанию, на эту офшорную компанию привлекался долг. Enron формально отвечал за этот долг, но он не был на его балансе. Американские правила эккаунтинга были устроены так, что Enron не должен был консолидировать отчетность этой компании в свою до тех пор, пока там были соинвесторы. Чтобы внешних соинвесторов было поменьше, соинвестором часто выступал сам Фастоу или его жена.
Аналитики против аудиторов
Махинации Enron раскрыли не сотрудники компании, не аудиторы, не инвесторы, а аналитик Джеймс Чанос, который просто прочитал открытую отчетность, которую Enron должен был сдавать в Комиссию по ценным бумагам. Джеймс Чанос, менеджер хедж-фонда, инвестирующего в различные акции, задался вопросом: не слишком ли компании переоценена на основании данных, которые я могу увидеть в отчетности? Он спросил: «Почему Enron стоит в 55 раз больше, чем его годовая прибыль? Что-то тут не так. Покажите мне вашу настоящую прибыль».
Настоящей прибыли, как это ни странно, Enron не зарабатывал, вся прибыль была следствием market-to-market accounting. А жил Enron на эти самые займы через структурированные финансы. В конце 2000 года Джеймс Чанос «зашортил» акции Enron, а потом рассказал о том, что есть вопросы к отчетности компании, журналистке Fortune Бетани МакЛин. Как раз она и стала автором книги «The Smartest Guys in the Room». Она написала статью в Fortune, и начались вопросы. Enron пытался на них отвечать, пытался найти покупателя на те или иные активы, но к концу 2001 года эта агония кончилась. Enron подал на банкротство.
По словам Гуриева, практически «учебный» пример Enron показал также, что именно сторонние наблюдатели чаще всего обнародуют махинации, поскольку сотрудники компании в такой работе не заинтересованы (они получают бонусы и держатся за свои места), а аудиторы также часто закрывают глаза на «погрешности» своих крупных клиентов. Фирма Arthur Andersen была аудитором Enron, который, в свою очередь, был крупнейшим клиентом их хьюстонского офиса. В связи с этим сотрудники компании делали аудиторские заключения такими, какими их хотели видеть в Enron, чтобы не потерять хорошего клиента.
Информаторы и корпоративная этика защищают от схем
Главный вывод, который делает Сергей Гуриев из истории банкротств (прежде всего, подробно описанного Enron): чем прозрачнее компания, чем лучше рынок понимает, что в ней происходит, тем труднее воровать. Самые умные люди привели Enron к краху не потому что они не понимали, что происходит, а потому, что так сработали стимулы. И здесь оказалась важна неотвратимость наказания, неподкупность судов: мошенники были пойманы, посажены, и теперь многие люди, которые думают о такого рода вопросах, вспоминают о том, что случилось с топ-менеджерами Enron.
Также стало понятно, что очень важна корпоративная культура, кодекс этики, нематериальные стимулы, репутация. Важны инструменты общества, которые измеряют, записывают эту самую репутацию: бизнес-журналисты, аналитики, рейтинговые агентства, все те, кто так или иначе наблюдают то, что происходит, и рассказывают об этом обществу. Но чтобы эти люди, информаторы работали на благо общества, их необходимо стимулировать и защищать.
«После скандала с Enron в бизнес-школах начали обсуждать этику. Речь идет о том, что нужно иметь что-то вроде «клятвы Гиппократа» для выпускников MBA», – отметил Гуриев.