- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
«Новые Комментарии о Государстве и Бизнесе» №31
Новый прогноз Минэкономразвития как индикатор долгосрочных тенденций в экономике России
Прогноз российской экономики на ближайшую трехлетку, озвученный вместе с трехлетним проектом федерального бюджета на недавнем заседании правительства, привлек к себе внимание: чуть ли не впервые среднесрочный прогноз имеет столь объемный характер – почти 300 страниц, что раньше было характерно для долгосрочных документов.
Однако новый документ вызывает много вопросов, связанных как с его весьма оптимистическими выводами, идущими вразрез с нарастающей тенденцией к замедлению российской экономики, так и с тем, что в выборе инструментов экономической политики отраслевой подход довлеет над институциональным, что может вести к тому, что институциональные ловушки, то есть плохие институты, «съедят» финансовые ресурсы государства, направляемые на модернизацию отраслей. Показательным примером является выведение на первый план в разделе, посвященном совершенствованию институтов в сфере производства, проблемы стратегического планирования, а не других, не менее актуальных сейчас проблем – таможни, разрешений на новое строительство, бюрократизма, административной ренты естественных монополий и т.д.
Базовая версия прогноза основана на ценах на нефть, соответственно, в размере 97, 101 и 104 долл./барр., что заметно ниже среднего уровня за 2012 г., который Минэкономразвития оценивает в 109 долларов. Мы оцениваем такой подход как умеренный, лишенный необоснованного оптимизма, неожиданно проявляющегося при прогнозировании чистого экспорта и инвестиций, а также при оценке устойчивости российской экономики к негативным сценариям развития экономики мировой.
Смирившись с тем, что госкомпании не желают много инвестировать (Минэкономразвития прямо указывает, что инвестиции в ТЭК будут расти лишь на 3% в год), в прогнозе делается упор на более быстрый рост инвестиций в частном секторе экономики: прирост инвестиций в основной капитал увеличивается за три года с 7,2 до 7,9% в год. Но за счет чего это может произойти – непонятно. Остается только поверить в «чутье» правительственных экспертов.
Таблица 3.1. Динамика ВВП и спроса в базовом сценарии Минэкономразвития (прирост к предыдущему году), в % (если не указано иное)
*В ценах предыдущего года.
** Прирост экспорта по номиналу/эластичность прироста импорта к приросту внутреннего спроса.
Источник: Минэкономразвития, Институт «Центр развития» НИУ ВШЭ (расчетные 2 строки снизу).
Минэкономразвития признает, что в определенных сценариях российская экономика может оказаться в новой для себя ситуации двойного дефицита, то есть и дефицита бюджета, и дефицита счета текущих операций (СТО). Дефицит последнего в размере 0,5% ВВП прогнозируется в 2015 г. (рис. 3.2). При этом влияние такого быстрого падения СТО (ведь еще недавно он был положительным и составлял 10% ВВП) на курс рубля в официальном прогнозе весьма слабое – как будто Банк России не обещал перестать таргетировать курс и сосредоточиться на инфляции. Да и для заложенного в прогноз сдерживания роста импорта, по нашим оценкам, снижение курса рубля должно быть больше прогнозируемого Минэкономразвития.
Рисунок 3.2 Динамика СТО и валютнного курса в базовом сценарии Минэкономразвития
Источник: Минэкономразвития
Между тем снижение СТО сильно влияет на российскую экономику. Давно подмечено, что у экономик, опирающихся на экспорт сырья, долгосрочные темпы роста ВВП ориентируются на следующее соотношение: прирост экспорта по номиналу, делённый на эластичность прироста импорта по приросту внутреннего спроса. В долгосрочном прогнозе до 2030 г., который предполагает двукратное увеличение эластичности экспорта по отношению к темпу прироста мировой экономики и двукратное снижение эластичности импорта к приросту внутреннего спроса, это соотношение в среднегодовом выражении в течение последних 20 лет по отношению к экономике России в целом выдерживается, несмотря на значительные флуктуации.
Однако попыток начать реализацию мер по переходу к более высокому уровню конкурентоспособности российских производителей в новом среднесрочном прогнозе и особенно в новом федеральном бюджете, где резко увеличивается доля расходов на неэкономические и неинновационные статьи, явно недостает. Упований на незначительное в целом снижение курса рубля (при его эмпирически несильном влиянии на экспорт и импорт российских производителей) для этого явно недостаточно.
Валерий Миронов
Стратегия латания дыр
Чтение опубликованной на сайте Минтруда «Стратегии долгосрочного развития пенсионной системы Российской Федерации», которую Правительство внесло на рассмотрение Президента и которую тот предусмотрительно получил немедленно, в течение одного дня (что по бюрократическим понятиям вообще нереально!), вызывает… мягко говоря, недоумение. И даже не тем, что Правительство умудрилось уложить весь документ в 20 страниц не убористого текста. И даже не тем, что количество справедливо поставленных в этом документе (но оставшихся без ответов) вопросов превышает количество страниц. И даже не тем, что стратегией этот документ назвать невозможно, поскольку он даже не пытается заглянуть за пределы 2030 года и хотя бы эскизно обозначить, как будет выглядеть пенсионная система России к тому моменту, когда те, кому сегодня 35–40 лет, выйдут на пенсию (не говоря уже о более молодом поколении).
Обсуждать в этом документе, по большому счету, нечего. Пенсионная реформа предполагает наличие аккуратных расчетов, в которых проверяются и адекватность заложенных гипотез, и правильность предпосылок, и устойчивость предложенной конструкции (или всё снова придется пересматривать через пять лет). Так вот, никаких расчетов к Стратегии не прилагается, остаётся только поверить, что под теми графиками, которые помещены в минтрудовской презентации, есть что-то большее, чем примитивная Excelевская табличка.
Пенсионная реформа в России – насущная необходимость, если страна не хочет, чтобы «через 30 лет Минфин стал департаментом Пенсионного фонда». Упрощенно, Правительство, исходя из своих стратегических воззрений на будущее, должно сделать непростой выбор в треугольнике «повышение налогов – снижение уровня пенсий – повышение пенсионного возраста» и обосновать его (этот выбор) перед обществом. Если мы правильно читаем подготовленный Правительством документ, то в данном случае речь идёт о сочетании повышения не пенсионного возраста, но необходимого для получения пенсии трудового стажа (что примерно одно и то же) и существенного сокращения пенсионных обязательств государства перед теми, чей заработок выше среднего.
Работать нужно больше. Планка в 40 лет трудового стажа означает, что человек с четырехлетним высшим образованием должен будет работать минимум еще 2–3 года после достижения сегодняшней 60-летней планки (если считать, что он совсем не будет тратить время при переходе с одной работы на другую). А в целом, пожалуй, можно говорить о повышении пенсионной планки до 65–67 лет. При этом авторы стратегии не делают никаких оговорок о женщинах, то есть следует предполагать, что введение и для них 40-летнего стажа будет означать немедленное повышение пенсионного возраста не менее чем на 5 лет.
Зарабатываете много – надейтесь только на себя. Авторы стратегии прямо пишут, что о 40%-ном коэффициенте замещения (отношении пенсии к последнему заработку) могут мечтать только те, кто получает зарплату не выше средней. Всем остальным предлагается рассчитывать на корпоративные пенсии и личные накопления (при этом ни о каких стимулах или льготах для этого не то что ничего не предложено, но даже и не написано в качестве вопроса для поиска ответа – этому «в среднесрочной перспективе предлагается содействовать»). То есть государство прямо говорит, что платить (в процентах от заработка) в пенсионную систему будут все поровну, а получать – по-разному. При этом сколько будут получать средне- и высокоплачиваемые работники – понять невозможно: может, 35%, а может, 15% от своей зарплаты.
В этой ситуации обсуждение темы снижения отчислений в обязательную накопительную пенсионную систему теряет всякий смысл. В стратегии ничего не говорится о том, какую, по мнению Правительства, роль пенсионные накопления должны играть в российской экономике, нет ни анализа причин низкой доходности накопительной системы по итогам 10 лет её функционирования, ни анализа состояния сектора негосударственных пенсионных фондов, ни… Авторы стратегии прямо говорят, что на этот шаг они идут «в целях восстановления пенсионных прав застрахованных лиц и снижения рисков накопительной составляющей пенсионной системы». Как хотите, так и понимайте – только, если вспомнить, что 90% средств накопительной системы находится в управлении ВЭБа, то сразу же хочется спросить: эти накопления, что, уже исчезли, раз права на них надо восстанавливать? Или хранение средств пенсионной системы в ВЭБе создает нереально высокие риски?
Впрочем, нам кажется, что ни Правительству, ни Президенту серьёзная дискуссия по данной теме пока не нужна. Само по себе поручение к 15 декабря внести в Думу законопроекты для реализации пенсионной реформы означает, что законопроекты уже должны быть написаны и их обсуждение должно быть начато. А если к этому добавить, что пенсионная формула, которая будет определять права российских граждан на пенсии, по утверждениям чиновников Минтруда, будет готова не раньше весны следующего года, то становится понятно, что никаких расчетов в обоснование вносимых законопроектов, которые могли бы доказать, что полученная финансовая конструкция будет устойчивой хотя бы на протяжении прогнозного для этого документа периода, нет и быть не может. А раз так, то весь смысл разговоров о пенсионной реформе сводится к простой банальной цели: любой ценой залатать в федеральном бюджете те дыры, которые были сделаны за последние пять лет многочисленными решениями о повышении пенсий. Ведь за всё хорошее рано или поздно приходится платить, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Не правда ли?
Сергей Алексашенко
Полный текст бюллетеня «Новые Комментарии о Государстве и Бизнесе» №31, 22 сентября – 5 октября 2012 г.