На фоне высоких цен на нефть, которые на 10–15% превышают высокий по историческим меркам уровень прошлого года, нефтяная отрасль (то есть нефтедобыча и нефтепереработка в целом) развивается ни шатко ни валко. На фоне внешней ценовой премии она, несмотря на некоторое давление правительства, потихоньку растёт, не забывая накопить кое-что и на «черный день» (см. таблицу 4.1).
Таблица 4.1. Динамика основных показателей нефтяного комплекса России, млрд долл.
Источник: Росстат, Центр развития. 2012 г. – прогноз Центра развития
В 2011 г. добыча нефти в России выросла всего на 0.8% – до 509 млн тонн, что, впрочем, составило почти 13% мировой добычи – больше, чем у Саудовской Аравии. Отрасль почти в полтора раза по сравнению с 2010 г. увеличила платежи в бюджет, но в целом сохранила возможности для выплаты дивидендов, проведения поглощений и пополнения некоего отраслевого резервного фонда (который, конечно, существует только у самых крупных компаний в силу особенностей скроенной в первой половине 2000-х годов по-своему эффективной налоговой системы нефтяного комплекса). Последнее немаловажно для отрасли, цены на продукцию которой очень волатильны, а начало новых проектов в ней сопряжено с высокими рисками, особенно в России, где добыча перемещается на новые малоосвоенные территории Восточной Сибири и на шельф.
Правительство может быть довольно своим нефтяным хозяйством: в прошлом году совокупный объем продаж нефтяного комплекса вырос почти до 340 млрд долл., или до 18,3% ВВП (см. таблицу 4.2), увеличившись по сравнению с прошлым годом более чем на 80 млрд долл. Их этого прироста, в силу особенностей налоговой системы, около 85% было «поднято» государством, то есть нефтяных налогов в бюджете оказалось больше по сравнению с 2010 г. почти на 70 млрд долл., в том числе на 60 млрд долл. – за счет НДПИ и экспортных пошлин, привязанных к приросту мировых нефтяных цен. Общий объем налоговых платежей российских нефтяников в бюджет составил 11,7% ВВП.
Таблица 4.2. Динамика основных показателей нефтяного комплекса России, % ВВП
Источник: Росстат, Центр развития. 2012 г. – прогноз Центра развития
Можно, казалось бы, попереживать из-за того, что экспорт нефти в прошлом году упал почти на 4% – до 237,2 млн тонн, но, похоже, это был «брак по расчёту»: почти на столько же выросла переработка, которая, в силу особенностей российских технологий, произвела много мазута. А его, в свою очередь, удалось с большей выгодой отправить на экспорт, – благо налоговая система, которая делает пошлины на мазут ниже, чем на бензин, этому способствует.
Чему (помимо стимулирования глубокой переработки) не способствует нынешняя налоговая система в российском нефтяном комплексе, так это развитию малого и среднего бизнеса, который, имея заведомо меньшую долю экспорта в добыче, подвергается усилению налогового пресса при росте мировых цен на нефть на одном уровне с экспортно-ориентированными крупными нефтяными ВИНК (Вертикально-интегрированная компания). Между тем малый и средний бизнес в последние годы буквально «бумирует» в нефтегазовом секторе зарубежных стран, в частности США, которые успешно решают задачу уменьшения доли импорта в энергобалансе страны, что рано или поздно может снизить нефтяные цены на мировом рынке.
Инвестиции российских нефтяников в основной капитал в прошлом году, по нашим оценкам, достигли рекордных 40–44 млрд долл. (точнее можно будет сказать после выхода более полной статистики), что составляет весьма приличные по мировым меркам 85 долл./на 1 тонну добычи. Однако в условиях налогового дестимулирования к модернизации и низкого уровня конкуренции кардинального улучшения качества российских нефтепродуктов, несмотря на многолетнюю риторику, не произошло; глубина российской нефтепереработки, судя по данным статистики, в прошлом году даже снизилась. Развитие технологий в российском нефтяном секторе – передовом анклаве российской экономики – по-прежнему заметно отстает от иностранных конкурентов, которые в последние два десятилетия осуществили настоящую технологическую революцию, а российский нефтяной сектор ее в значительной мере пропустил.
Впрочем, в текущем плане на первый взгляд все хорошо. Ситуация с доходами в российской нефтянке в этом году, судя по всему, будет благополучной: в третий раз в истории годовая выручка нефтяного комплекса превысит 300 млрд долл., и превысит заметно. Однако, похоже, толку для экономики от этого пока немного: мультипликативный эффект от роста нефтяных доходов, налогов и бюджетных расходов в лучшем случае не растёт, а, скорее всего, снижается, так как существенная часть спроса нефтяников и бюджетников идет на финансирование растущего все последние годы двузначными темпами импорта. Заметной диверсификации экономики, то есть замены продаваемых за рубеж нефтяных активов активами внутри страны, не происходит, о чем, в частности, говорит рост доли сырьевого сектора в совокупном экспорте. Экспорт в прошлом году сырой нефти на сумму около 180 млрд долл. фактически равнозначен уменьшению активов страны на 10% (а ведь сырая нефть, из которой могли бы быть произведены товары с большой долей добавленной стоимости – это актив!), что более чем в два раза выше фиксируемых официальной статистикой темпов экономического роста. Такая ситуация еще раз позволяет сказать о неадекватности стандартных оценок роста ВВП для страны, продающей необработанные природные ресурсы, о чем не раз уже говорили эксперты.
Тактические задачи управления сырьевыми активами, которые состоят в поддержании кратко- и среднесрочной макроэкономической стабильности и фискальной платежеспособности, российское государство как-то решает, а вот стратегические, предполагающие замену иссякающих сырьевых активов новыми несырьевыми активами, – пока еще предстоит решить.
Неудачи с решением задачи диверсификации экономики, на наш взгляд, происходят в силу ряда причин. Во-первых, это неопределенность относительно желательных размеров «нефтяных фондов» российского правительства, обеспечивающих кратко- и среднесрочную стабильность и платежеспособность. Не учитывается, в частности, использование возможности ежегодного перезаключения контрактов на фьючерсных рынках как альтернативы (или дополнения) вложениям государства в «высококачественные» ценные бумаги развитых стран, в основном в гособлигации США. Вероятно, это позволит снизить величину подушки безопасности без ущерба для макроэкономической стабильности.
Во-вторых, Россией, судя по всему, даже не прорабатывается возможность координации усилий нефтедобывающих стран по созданию за счет национальных нефтяных фондов нового международного органа, стабилизирующего международный нефтяной рынок. Здесь возможна кооперация усилий с МВФ по совместному финансированию стабилизирующих покупок/продаж нефти за счет не только части средств стабфондов богатых нефтью стран, но и специальных прав заимствования – SDR, как это предлагается многими специалистами. Снижение волатильности мирового нефтяного рынка может быть выгодно и России, и мировой экономике. Если же такая возможность в России прорабатывается, то кулуарно, что недопустимо по отношению к сырьевым доходам, которые действительно являются «национальным достоянием» любой богатой сырьевыми ресурсами страны и управление которыми должно быть полностью транспарентным.
Не выдерживается и логичный принцип управления сырьевыми доходами, который мог бы быть закреплен в законе и состоит том, что сырьевые (в том числе нефтяные) поступления, то есть доходы фактически от продажи не обычного товара, а своего рода актива, могут тратиться только на инвестиции в новые активы.
При этом мировой опыт развития сырьевых экономик показывает, что для разных групп стран направления инвестирования сырьевой ренты различны.
В развивающихся странах целесообразны вложения нефтяных денег прежде всего в физические активы, например, в создание инфраструктуры и лишь иногда – в прямую поддержку малообеспеченных слоев населения (как это было в Мексике и Бразилии). Правда, такого рода вложения не позволяют преодолеть снижение предельной эффективности капитала и ведут в связи с этим к усилению регулирующего воздействия государства (вплоть до передачи активов т.н. естественных инфраструктурных монополий в собственность государства).
В сырьевых высокоразвитых странах преобладают вложения «природной ренты» в финансовые активы, в частности для покрытия долгосрочных издержек пенсионной системы (как в Норвегии).
А вот в странах со средним уровнем развития, к которым относится и Россия, наиболее эффективными, как правило, являются вложения «сырьевой ренты» в человеческий капитал – в образование и здравоохранение, или в инновационный сектор, то есть в сферы, обеспечивающие ускорение роста производительности и стабилизацию, вследствие этого, предельной эффективности капитала в экономике в целом (так, по крайней мере, считается в теориях т.н. эндогенного долгосрочного роста).
Рост производительности дает шанс на преодоление крайне острых для России демографических ограничений долгосрочного экономического роста, не полагаясь только на миграцию.
Крайне важно и то, что при увеличении относительной доли вложений в человеческий капитал и инновации можно более полно использовать внутри страны сбережения, которые все последние годы заметно больше внутренних инвестиций (разница еще недавно достигала 10% ВВП). Государство опасалось наращивать инвестиции в силу боязни роста инфляции при вложении большей доли нефтяных денег внутри страны. Но рост производительности позволит меньше бояться инфляции при увеличении доли нефтяных доходов, вкладываемых во внутреннюю экономику, а не утекающих за рубеж (в форме вложений государства в ценные бумаги развитых стран). Кроме того, превалирование вложений нефтяных денег в инфраструктуру по образцу развивающихся экономик сопряжено, как указано выше, с дальнейшим расширением функций государства, что для России неприемлемо из-за отторжения обществом коррупции, тесно связанной с экстенсивно растущим государственным активизмом. Поэтому упор на вложения в человека и новую экономику более целесообразны.
Валерий Миронов, Дарья Авдеева
Важной составляющей предвыборной программы избранного Президента России В. Путина являются планы по повышению заработных плат учителей, врачей, преподавателей вузов, научных сотрудников. В стоимостном выражении объем социальных «предвыборных обещаний» Президента мы оцениваем в пределах 1,6–1,8% ВВП. Однако не менее важным фактором давления на бюджет являются планы по реализации Программы перевооружения армии и повышение в три раза денежного довольствия военнослужащих.
Количественные оценки программы В. Путина по повышению заработных плат учителей, преподавателей вузов, врачей и ученых на ближайшие 6 лет, осуществленные экспертами НИУ ВШЭ, представлены в таблице 6.1.
Таблица 6.1. Расходы на заработную плату, в % к ВВП
| 2011 г. | 2012 г. | 2018 г. | Прирост |
Образование | 1,23 | 1,65 | 1,79 | 0,56 |
Наука | 0,10 | 0,10 | 0,13 | 0,04 |
Медицина | 1,28 | 1,40 | 1,74 | 0,45 |
Культура | 0,18 | 0,20 | 0,30 | 0,12 |
Итог |
|
|
| 1,17 |
Источник: результаты расчетов любезно предоставлены Г. В. Андрущаком
В соответствии с этими оценками, обещанное постепенное увеличение зарплат в образовании, здравоохранении и культуре приведет к увеличению расходов бюджетной системы на 1,1–1,2% ВВП в течение следующих шести лет. При этом обещания по повышению зарплат врачам и учителям увязываются с реформированием бюджетной сети в образовании и здравоохранении и осуществлением комплекса мер по повышению эффективности использования бюджетных расходов.
Силовой блок получит свою прибавку гораздо быстрее. Общие затраты на осуществление реформы денежного довольствия в 2012–2014 годах составляют около 1% ВВП (см. таблицу 6.2).
Таблица 6.2. Затраты на реформирование денежного довольствия и общие расходы на оплату труда в «силовом блоке», в % к ВВП
| 2011 г. | 2012 г. | 2013 г. | 2014 г. |
Реформа денежного довольствия |
| 0,65 | 0,93 | 0,93 |
в том числе по МО |
| 0,17 | 0,15 | 0,14 |
по МВД |
| 0,41 | 0,37 | 0,33 |
другие "силовые структуры" |
| 0,08 | 0,41 | 0,46 |
Расходы на оплату | 0,69 | 0,79 | 0,73 | 0,66 |
Расходы на оплату труда по разделу «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность» | 1,38 | 1,70 | 1,89 | 1,79 |
Источник: данные Минфина РФ
В отличие от образования и здравоохранения, по вопросам реформирования системы правоохранительных органов и оптимизации расходов на ее содержание, которые оказывают давление на бюджет так же, как и дополнительные социальные обязательства, правительство высказывается неохотно. Между тем международные сопоставления показывают, что в России количество сотрудников правоохранительных органов в расчете на 100 тыс. населения в три раза превышает аналогичные показатели развитых стран. При этом в рейтинге конкурентоспособности WEF за 2011–2012 гг. Россия находится на 119-м месте из 142 по уровню организованной преступности, на 116-м месте по издержкам, связанным с терроризмом, и на 100-м месте по издержкам бизнеса, связанным с криминалом и насилием.
Да и не только рейтинги, но и обычные сводки новостей свидетельствуют, что реформы в силовых структурах давно назрели.
Наталья Акиндинова, Андрей Чернявский
Полный текст обзора "Новый КГБ" №18, 23 марта – 4 апреля 2012 г.