• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Новый КГБ №18

Нефтяная промышленность чувствует себя неплохо, а вот с эффективным использованием доходов от нее у государства проблемы; предвыборные обещания избранного президента по повышению зарплат тянут на 4% ВВП, из которых две трети приходится на повышение содержания «силовикам» — две темы из регулярного обзора Центра развития НИУ ВШЭ «Новый Кризис, Государство, Бизнес»

Нефтяной комплекс и экономика России: некоторые итоги прошедщего года

 

На фоне высоких цен на нефть, которые на 10–15% превышают высокий по историческим меркам уровень прошлого года, нефтяная отрасль (то есть нефтедобыча и нефтепереработка в целом) развивается ни шатко ни валко. На фоне внешней ценовой премии она, несмотря на некоторое давление правительства, потихоньку растёт, не забывая накопить кое-что и на «черный день» (см. таблицу 4.1).

 

Таблица 4.1. Динамика основных показателей нефтяного комплекса России, млрд долл.

 

Источник: Росстат, Центр развития. 2012 г. – прогноз Центра развития

В 2011 г. добыча нефти в России выросла всего на 0.8% – до 509 млн тонн, что, впрочем, составило почти 13% мировой добычи – больше, чем у Саудовской Аравии. Отрасль почти в полтора раза по сравнению с 2010 г. увеличила платежи в бюджет, но в целом сохранила возможности для выплаты дивидендов, проведения поглощений и пополнения некоего отраслевого резервного фонда (который, конечно, существует только у самых крупных компаний в силу особенностей скроенной в первой половине 2000-х годов по-своему эффективной налоговой системы нефтяного комплекса). Последнее немаловажно для отрасли, цены на продукцию которой очень волатильны, а начало новых проектов в ней сопряжено с высокими рисками, особенно в России, где добыча перемещается на новые малоосвоенные территории Восточной Сибири и на шельф.

 

Правительство может быть довольно своим нефтяным хозяйством: в прошлом году совокупный объем продаж нефтяного комплекса вырос почти до 340 млрд долл., или до 18,3% ВВП (см. таблицу 4.2), увеличившись по сравнению с прошлым годом более чем на 80 млрд долл. Их этого прироста, в силу особенностей налоговой системы, около 85% было «поднято» государством, то есть нефтяных налогов в бюджете оказалось больше по сравнению с 2010 г. почти на 70 млрд долл., в том числе на 60 млрд долл. – за счет НДПИ и экспортных пошлин, привязанных к приросту мировых нефтяных цен. Общий объем налоговых платежей российских нефтяников в бюджет составил 11,7% ВВП.

 

Таблица 4.2. Динамика основных показателей нефтяного комплекса России, % ВВП

Источник: Росстат, Центр развития. 2012 г. – прогноз Центра развития

 

Можно, казалось бы, попереживать из-за того, что экспорт нефти в прошлом году упал почти на 4% – до 237,2 млн тонн, но, похоже, это был «брак по расчёту»: почти на столько же выросла переработка, которая, в силу особенностей российских технологий, произвела много мазута. А его, в свою очередь, удалось с большей выгодой отправить на экспорт, – благо налоговая система, которая делает пошлины на мазут ниже, чем на бензин, этому способствует.

 

Чему (помимо стимулирования глубокой переработки) не способствует нынешняя налоговая система в российском нефтяном комплексе, так это развитию малого и среднего бизнеса, который, имея заведомо меньшую долю экспорта в добыче, подвергается усилению налогового пресса при росте мировых цен на нефть на одном уровне с экспортно-ориентированными крупными нефтяными ВИНК (Вертикально-интегрированная компания). Между тем малый и средний бизнес в последние годы буквально «бумирует» в нефтегазовом секторе зарубежных стран, в частности США, которые успешно решают задачу уменьшения доли импорта в энергобалансе страны, что рано или поздно может снизить нефтяные цены на мировом рынке.

 

Инвестиции российских нефтяников в основной капитал в прошлом году, по нашим оценкам, достигли рекордных 40–44 млрд долл. (точнее можно будет сказать после выхода более полной статистики), что составляет весьма приличные по мировым меркам 85 долл./на 1 тонну добычи. Однако в условиях налогового дестимулирования к модернизации и низкого уровня конкуренции кардинального улучшения качества российских нефтепродуктов, несмотря на многолетнюю риторику, не произошло; глубина российской нефтепереработки, судя по данным статистики, в прошлом году даже снизилась. Развитие технологий в российском нефтяном секторе – передовом анклаве российской экономики – по-прежнему заметно отстает от иностранных конкурентов, которые в последние два десятилетия осуществили настоящую технологическую революцию, а российский нефтяной сектор ее в значительной мере пропустил.

 

Впрочем, в текущем плане на первый взгляд все хорошо. Ситуация с доходами в российской нефтянке в этом году, судя по всему, будет благополучной: в третий раз в истории годовая выручка нефтяного комплекса превысит 300 млрд долл., и превысит заметно. Однако, похоже, толку для экономики от этого пока немного: мультипликативный эффект от роста нефтяных доходов, налогов и бюджетных расходов в лучшем случае не растёт, а, скорее всего, снижается, так как существенная часть спроса нефтяников и бюджетников идет на финансирование растущего все последние годы двузначными темпами импорта. Заметной диверсификации экономики, то есть замены продаваемых за рубеж нефтяных активов активами внутри страны, не происходит, о чем, в частности, говорит рост доли сырьевого сектора в совокупном экспорте. Экспорт в прошлом году сырой нефти на сумму около 180 млрд долл. фактически равнозначен уменьшению активов страны на 10% (а ведь сырая нефть, из которой могли бы быть произведены товары с большой долей добавленной стоимости – это актив!), что более чем в два раза выше фиксируемых официальной статистикой темпов экономического роста. Такая ситуация еще раз позволяет сказать о неадекватности стандартных оценок роста ВВП для страны, продающей необработанные природные ресурсы, о чем не раз уже говорили эксперты.

 

Тактические задачи управления сырьевыми активами, которые состоят в поддержании кратко- и среднесрочной макроэкономической стабильности и фискальной платежеспособности, российское государство как-то решает, а вот стратегические, предполагающие замену иссякающих сырьевых активов новыми несырьевыми активами, – пока еще предстоит решить.

 

Неудачи с решением задачи диверсификации экономики, на наш взгляд, происходят в силу ряда причин. Во-первых, это неопределенность относительно желательных размеров «нефтяных фондов» российского правительства, обеспечивающих кратко- и среднесрочную стабильность и платежеспособность. Не учитывается, в частности, использование возможности ежегодного перезаключения контрактов на фьючерсных рынках как альтернативы (или дополнения) вложениям государства в «высококачественные» ценные бумаги развитых стран, в основном в гособлигации США. Вероятно, это позволит снизить величину подушки безопасности без ущерба для макроэкономической стабильности.

 

Во-вторых, Россией, судя по всему, даже не прорабатывается возможность координации усилий нефтедобывающих стран по созданию за счет национальных нефтяных фондов нового международного органа, стабилизирующего международный нефтяной рынок. Здесь возможна кооперация усилий с МВФ по совместному финансированию стабилизирующих покупок/продаж нефти за счет не только части средств стабфондов богатых нефтью стран, но и специальных прав заимствования – SDR, как это предлагается многими специалистами. Снижение волатильности мирового нефтяного рынка может быть выгодно и России, и мировой экономике. Если же такая возможность в России прорабатывается, то кулуарно, что недопустимо по отношению к сырьевым доходам, которые действительно являются «национальным достоянием» любой богатой сырьевыми ресурсами страны и управление которыми должно быть полностью транспарентным.

 

Не выдерживается и логичный принцип управления сырьевыми доходами, который мог бы быть закреплен в законе и состоит том, что сырьевые (в том числе нефтяные) поступления, то есть доходы фактически от продажи не обычного товара, а своего рода актива, могут тратиться только на инвестиции в новые активы. 

 

При этом мировой опыт развития сырьевых экономик показывает, что для разных групп стран направления инвестирования сырьевой ренты различны.

В развивающихся странах целесообразны вложения нефтяных денег прежде всего в физические активы, например, в создание инфраструктуры и лишь иногда – в прямую поддержку малообеспеченных слоев населения (как это было в Мексике и Бразилии). Правда, такого рода вложения не позволяют преодолеть снижение предельной эффективности капитала и ведут в связи с этим к усилению регулирующего воздействия государства (вплоть до передачи активов т.н. естественных инфраструктурных монополий в собственность государства).

В сырьевых высокоразвитых странах преобладают вложения «природной ренты» в финансовые активы, в частности для покрытия долгосрочных издержек пенсионной системы (как в Норвегии).

А вот в странах со средним уровнем развития, к которым относится и Россия, наиболее эффективными, как правило, являются вложения «сырьевой ренты» в человеческий капитал – в образование и здравоохранение, или в инновационный сектор, то есть в сферы, обеспечивающие ускорение роста производительности и стабилизацию, вследствие этого, предельной эффективности капитала в экономике в целом (так, по крайней мере, считается в теориях т.н. эндогенного долгосрочного роста).

Рост производительности дает шанс на преодоление крайне острых для России демографических ограничений долгосрочного экономического роста, не полагаясь только на миграцию.

Крайне важно и то, что при увеличении относительной доли вложений в человеческий капитал и инновации можно более полно использовать внутри страны сбережения, которые все последние годы заметно больше внутренних инвестиций (разница еще недавно достигала 10% ВВП). Государство опасалось наращивать инвестиции в силу боязни роста инфляции при вложении большей доли нефтяных денег внутри страны. Но рост производительности позволит меньше бояться инфляции при увеличении доли нефтяных доходов, вкладываемых во внутреннюю экономику, а не утекающих за рубеж (в форме вложений государства в ценные бумаги развитых стран). Кроме того, превалирование вложений нефтяных денег в инфраструктуру по образцу развивающихся экономик сопряжено, как указано выше, с дальнейшим расширением функций государства, что для России неприемлемо из-за отторжения обществом коррупции, тесно связанной с экстенсивно растущим государственным активизмом. Поэтому упор на вложения в человека и новую экономику более целесообразны.

Валерий Миронов, Дарья Авдеева

 

 

Предвыборные обещания и реформы

Важной составляющей предвыборной программы избранного Президента России В. Путина являются планы по повышению заработных плат учителей, врачей, преподавателей вузов, научных сотрудников. В стоимостном выражении объем социальных «предвыборных обещаний» Президента мы оцениваем в пределах 1,6–1,8% ВВП. Однако не менее важным фактором давления на бюджет являются планы по реализации Программы перевооружения армии и повышение в три раза денежного довольствия военнослужащих.

 

Количественные оценки программы В. Путина по повышению заработных плат учителей, преподавателей вузов, врачей и ученых на ближайшие 6 лет, осуществленные экспертами НИУ ВШЭ, представлены в таблице 6.1.

Таблица 6.1. Расходы на заработную плату, в % к ВВП

 

2011 г.

2012 г.

2018 г.

Прирост

Образование

1,23

1,65

1,79

0,56

Наука

0,10

0,10

0,13

0,04

Медицина

1,28

1,40

1,74

0,45

Культура

0,18

0,20

0,30

0,12

Итог

 

 

 

1,17

Источник: результаты расчетов любезно предоставлены Г. В. Андрущаком

В соответствии с этими оценками, обещанное постепенное увеличение зарплат в образовании, здравоохранении и культуре приведет к увеличению расходов бюджетной системы на 1,1–1,2% ВВП в течение следующих шести лет. При этом обещания по повышению зарплат врачам и учителям увязываются с реформированием бюджетной сети в образовании и здравоохранении и осуществлением комплекса мер по повышению эффективности использования бюджетных расходов.

Силовой блок получит свою прибавку гораздо быстрее. Общие затраты на осуществление реформы денежного довольствия в 2012–2014 годах составляют около 1% ВВП (см. таблицу 6.2).

Таблица 6.2. Затраты на реформирование денежного довольствия и общие расходы на оплату труда в «силовом блоке», в % к ВВП

 

 2011 г.

2012 г.

2013 г.

2014 г.

Реформа денежного довольствия

 

0,65

0,93

0,93

в том числе по МО

 

0,17

0,15

0,14

по МВД

 

0,41

0,37

0,33

другие "силовые структуры"

 

0,08

0,41

0,46

Расходы на оплату
труда по разделу «Национальная оборона»

0,69

0,79

0,73

0,66

Расходы на оплату труда по разделу «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность»

1,38

1,70

1,89

1,79

Источник: данные Минфина РФ

В отличие от образования и здравоохранения, по вопросам реформирования системы правоохранительных органов и оптимизации расходов на ее содержание, которые оказывают давление на бюджет так же, как и дополнительные социальные обязательства, правительство высказывается неохотно. Между тем международные сопоставления показывают, что в России количество сотрудников правоохранительных органов в расчете на 100 тыс. населения в три раза превышает аналогичные показатели развитых стран. При этом в рейтинге конкурентоспособности WEF за 2011–2012 гг. Россия находится на 119-м месте из 142 по уровню организованной преступности, на 116-м месте по издержкам, связанным с терроризмом, и на 100-м месте по издержкам бизнеса, связанным с криминалом и насилием.

Да и не только рейтинги, но и обычные сводки новостей свидетельствуют, что реформы в силовых структурах давно назрели.

 

Наталья Акиндинова, Андрей Чернявский

 

Полный текст обзора "Новый КГБ" №18, 23 марта – 4 апреля 2012 г.

 

10 апреля, 2012 г.