• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Уроки реформ 1990-х годов

Ошибки, которые делают развивающиеся страны, пытаясь модернизировать экономику, удивительно однотипны. Мы обречены повторять эти ошибки, пока не осознаем их природу и не извлечем соответствующие уроки. Самый главный из них: модернизация — это не одномоментный акт принятия «хороших законов», а построение последовательности промежуточных институтов, ведущих к желаемой цели, считает президент Новой экономической ассоциации (НЭА) академик РАН Виктор Полтерович

В. Полтерович выступил на Диспут-клубе АНЦЭА «Узлы экономической политики: Итоги и уроки реформ 1990-х годов». О выступлении оппонента на диспуте, Евгения Ясина, см. «Оттенки меняют оценки».

 

Итоги реформ 1990-х

Мы пережили социально-экономическую катастрофу — резкое падение производства и уровня жизни, рост преступности (убийств, теневой экономики, коррупции), уменьшение ожидаемой продолжительности жизни, разочарование в демократических ценностях. Построен капитализм, но весьма неэффективный: низкая производительность труда, высокий уровень неравенства, слабая защита прав собственности, не видно перспектив на успех догоняющего развития.

Интегральная оценка во многом зависит от того, каким утверждениям мы придаем больший вес: «все-таки пережили» или — «пережили катастрофу». «Несмотря на все трудности, построили капитализм» или — «построенный экономический механизм неэффективен». А какие уроки мы извлекли? О природе ошибок в экономической политике Фрэнк Найт говорил: «Самое главное — это вовсе не невежество, а знание чертовой уймы вещей, которые на самом деле неверны». Сократилась ли «чертова уйма неверных вещей», лежавших в основе нашей политики реформ? И кто виноват в ошибках? Вопрос о персональной ответственности — это проблема историков и социологов. Мой ответ: виновата, прежде всего, экономическая наука, не создавшая надежных заслонов проведению ошибочной стратегии реформирования в развивающихся и посткоммунистических странах.

Но теперь мы лучше знаем, чего не надо делать и как искать решения. Понимание совершенных ошибок — это и есть основной результат реформ. Впрочем, Правительство РФ этот результат еще не восприняло полностью, значит, нам есть над чем работать.

 

Ошибка 1: «макроэкономические законы универсальны»

Азбука макроэкономики: чтобы не допустить длительной и быстрой инфляции, необходимо сдерживать темп роста денежной массы и инфляционные ожидания. При либерализации цен 2-го января 1992 г. второй фактор был явно недоучтен: на инфляционные ожидания крайне неблагоприятно повлияли и «шоковый» характер реформы, и резкое повышение регулируемых цен на топливо. Более важно другое обстоятельство: возможности сдерживать инфляцию путем управления денежной массой оказались сильно преувеличенными из-за недоучета специфики переходных экономик.

Резкое обесценение средств на счетах предприятий и неразвитость кредита привели к лавине неплатежей и росту объема бартерных сделок. Это способствовало углублению спада производства. В результате все меньшее количество произведенной продукции обменивалось за деньги, а поэтому сдерживание темпов роста денежной массы не давало должного эффекта; в принципе, оно могло даже приводить к росту цен!

Аналогичное явление наблюдалось и в ряде других переходных экономик, но не было осмыслено. Даже ведущие западные специалисты (с одним из них мне в то время привелось беседовать в кабинете Е.Г. Ясина) настаивали на том, что «макроэкономические законы универсальны».

Чтобы заимствовать институт из более развитой институциональной среды и трансплантировать его в среду менее развитую, следует начинать с института, приспособленного к среде страны-реципиента, стремясь ослабить существующие культурные, институциональные, технологические и другие ограничения. По мере их ослабления следует переходить к новым промежуточным институтам, пока конечная цель не будет достигнута.

Результат ошибки: за 1992 год индекс потребительских цен в России вырос в 26 раз. Существовали ли альтернативные способы либерализации цен? Несомненно, причем ряд предложений были выдвинуты до реформы. Один из подходов реализовали китайцы еще в 1989 г. В Китае процесс либерализации цен длился 15 лет и сопровождался бурным экономическим ростом.

Ошибка 2: «частная собственность (почти) всегда лучше государственной»

Не все помнят, как много слов в конце 1980-х — начале 1990-х гг. было сказано о волшебном «чувстве хозяина», которое после приватизации предприятия мгновенно превращает его из неэффективного в эффективное. В недавней работе Saul Estrin, Jan Hanousek, Evžen Kocenda, Jan Svejnar. Effects of Privatization and Ownership in Transition Economies, The World Bank, 2009 подведены результаты 35 исследований, посвященных сравнению эффективности приватизированных и государственных предприятий в переходных экономиках. Вот выводы авторов (с. 28):

«…приватизация сама по себе не гарантирует улучшения функционирования, по крайней мере, в кратко- и среднесрочных периодах» ... «эффект приватизации предприятий отечественными собственниками … был положительным в странах Восточной Европы; он был нулевым или даже отрицательным в России и остальных странах СНГ».

Ошибка 3: «частные фирмы максимизируют прибыль и при ухудшении условий избавляются от лишних работников»

В условиях падения спроса на продукцию, недостатка денежных средств, избытка производственных мощностей директора российских приватизированных предприятий шли на всевозможные ухищрения, чтобы не увольнять своих работников. Некоторые из них даже нанимали дополнительных работников, как обычно поступают западные менеджеры в периоды бума.

Эта и другие удивительные особенности рынка труда в переходных экономиках были подробно описаны О. Бланшаром, С. Коммандером и Ф. Коричелли в 1995 г., когда основные решения о реформах уже были приняты. В 2000 г. я обнаружил, что именно так должны вести себя «предприятия, управляемые работниками». (См. ссылки и обзор литературы в книге: В. М. Полтерович, Элементы теории реформ. М.: Экономика, 2007. Раздел 8.4). Этот тип корпоративного управления был характерен для бывшей Югославии, на Западе он встречается крайне редко.

 

Ошибка 4: «жесткие бюджетные ограничения всегда лучше мягких»

В СССР при перерасходе средств директора могли поругать, но долги, как правило, списывали. Янош Корнаи назвал такие финансовые ограничения мягкими. Очевидно, мягкость финансовых ограничений не способствует эффективному расходованию средств. Отсюда и возникло повсеместное убеждение, что уже в начале реформы следует финансировать предприятия через банки, которые, как предполагалось, всегда заинтересованы в жестких бюджетных ограничениях. Опыт реформ и последовавшие теоретические разработки показали, что при плохих институтах ужесточение ограничений может быть невыгодным для общества, поскольку приведет к слишком большому числу банкротств.

 

Ошибка 5: «государство в экономике — это «ночной сторож»

Такой тезис означает, что роль государства в экономике сводится к принятию «правильных» законов и обеспечению их исполнения. Этот тезис господствовал в умах международных экспертов, предлагавших радикальные планы либерализации латиноамериканским странам в 1980-х годах и бывшим соцстранам — в 1990-х. Парадоксально, но большинство экономистов-исследователей не придерживались этой точки зрения. В «продвинутых» курсах по экономике общественного сектора и по международной экономике немало места посвящено промышленной и социальной политике государства. В учебнике Cyfer, Dietz (1987) по экономике развития сформулирован прямо противоположный тезис, так называемый «ортодоксальный парадокс»: «В период реформ роль государства увеличивается. Эффективная либерализация требует укрепления государства». Данные показывают, что в период реформ степень государственного вмешательства в решения фирм в наиболее успешных странах — Словении, Чехии, Словакии, Венгрии, была выше, чем в России.

Поразительно, насколько изменилась политическая мода в 2000-х: сотни статей пропагандируют различные формы взаимодействия частного бизнеса и государства: частно-государственное партнерство, технологические платформы, и т.п. Да и традиционная промышленная политика перестала быть табу.

 

Ошибка 6: «планировать не нужно, рынок все решит сам»

Это следствие ошибки 5 заслуживает специального упоминания. В начале реформ российская система планирования была разрушена полностью. И лишь в 2000-е гг. мы начинаем понимать, что без планирования быстрое развитие невозможно. А вот китайцы соблазну разрушения не поддались и шаг за шагом создают из плановых институтов «социалистического периода» современную систему индикативного планирования. Как показывает исторический опыт, такая система — необходимый элемент успешного догоняющего развития, «экономического чуда» (см. В. М. Полтерович (ред.). Стратегия модернизации российской экономики, М.: Алетейя, 2010).

 

Ошибка 7: «надо продолжать реформы — независимо от издержек»

В 1990-е гг. нам повторяли непрерывно, что надо продолжать реформы, а об издержках никто даже не упоминал. Сегодня мы знаем, что любая реформа сопровождается отвлечением ресурсов из традиционных сфер инвестирования, дезорганизацией и интенсификацией процессов поиска ренты (лоббирования, коррупции, теневой деятельности, и т. п.). Реформа — это проект, прежде чем начинать его, следует сопоставить ожидаемые выгоды и издержки. И следует быть готовым изменить план реформы или даже отказаться от нее, как только обнаружится, что ее продолжение не дает положительного эффекта. К сожалению, эта ошибка слишком часто повторяется и в наше время.

 

Ошибка 8: неверное понимание комплементарности институтов

Нередко для эффективного изменения одних институтов требуется изменить другие. В этом смысле говорят о комплементарности институтов. Например, либерализация внешней торговли и либерализация внутреннего рынка — две реформы, которые, будучи завершены, усиливают положительные эффекты друг друга. Отсюда, однако, нельзя заключить, что обе реформы надо проводить одновременно: будучи положительно комплементарны в статике, они могут быть отрицательно комплементарны в динамике.

Если, например, либерализована внешняя торговля, а цены еще не успели прийти к равновесным значениям, как это было в России в 1992 г., то создаются колоссальные рентные возможности по использованию разницы внутренних и внешних цен, возникает мощный стимул к рентоизвлекающей деятельности. В 1992 г. цены на цветные металлы были у нас в десятки раз ниже мировых, а мировые цены на топливо превосходили внутренние на два порядка. Громадная и постепенно уменьшающаяся рента заставляла предпринимателей стремиться к получению права на вывоз наличного запаса этих ресурсов любой ценой. При этом не только задача обеспечения внутренних потребностей, но и наращивание производства самих экспортных ресурсов (требующее времени) теряет смысл. Интересно отметить, что приблизительно в то же время аналогичные реформы проводила Новая Зеландия, и один из экспертов (Bollard, 1992) прямо указал: нельзя либерализовать внешнюю торговлю до либерализации внутреннего рынка.

В Китае обе реформы шли постепенно c 1979 г. и к 1992–1993 гг. завершились под контролем государства.

 

Ошибка 9: «правительство не должно проводить «популистскую» политику»

Это еще один лозунг 1990-х гг. За ним стояла типичная для многих реформаторов прошлого идея о том, что темный народ не в состоянии оценить, как много он получит от реализации предлагаемых ими реформ, а потому его мнение надо, по возможности, игнорировать.

В результате либерализации 1992 г. население потеряло сбережения, а фирмы — оборотные средства. Стремительно падало производство и качество жизни, совсем не по плану прошел первый этап приватизации 1992–1994 гг. Реформы теряли поддержку населения. Об этом свидетельствовали и социологические опросы, и «восстание» парламента против политики правительства осенью 1993 г. Несмотря на все сигналы, правительство «продолжало реформы». Одной из наиболее одиозных мер стали залоговые аукционы, надолго определившие нелегитимность частной собственности в России.

Опыт показал, что для успеха реформ необходимо формировать позитивные институциональные ожидания» — веру населения в их эффективность. А для этого необходимо обеспечить повышение уровня жизни основным группам населения на всех этапах реформ. С этой целью следует предусматривать компенсации проигравшим от институциональных преобразований (Roland, 2001). Между прочим, не только китайские реформаторы, но и создатели Европейского союза неукоснительно следовали этому принципу.

 

Ошибка 10: «шоковая терапия — лучшая из стратегий»

Этот тезис был центральным в идеологии реформирования, господствовавшей в 1980-х и в начале 1990-х гг. На самом деле, он противоречил уже имевшемуся (но недостаточно осмысленному) мировому опыту: наиболее яркими примерами шоковой терапии были социалистические революции во многих странах, а также китайские Большой скачок (1958–1961) и Культурная революция (1966–1970). Популярности шоковой терапии способствовали первоначальные оценки реформ, проведенных Аугусто Пиночетом в Чили в 1974–1983 гг. и Маргарет Тэтчер в 1980-х гг.

Первые результаты Пиночетовских реформ расценивались как «Чилийское экономическое чудо». Однако позднее было признано, что они не дали ожидаемого результата (см., например, Ricardo Ffrench-Davis. Economic Reforms in Chile. From Dictatorship to Democracy. Second edition. Palgrave Macmillan, 2010). В настоящее время по уровню душевого ВНП Чили отстает даже от России. «Шоковость» Тэтчеровских реформ не идет ни в какое сравнение с радикальностью реформ в переходных экономиках. Тем не менее, эффективность и этих реформ подвергается сомнению; некоторые даже считают, что либерализация биржевых операций, осуществленная в 1986 г. и тоже названная Большим скачком, заложила основы нынешнего кризиса.

В одной из недавних книг Янош Корнаи подводит итог дебатам между сторонниками шоковой терапии и градуализма: «…Большинство западных экспертов, обладавших влиянием на правительства бывших социалистических стран, отстаивали идею ускоренной приватизации.…Самым показательным примером насильственно ускоренной приватизации стала Россия. Именно эта стратегия, в значительной степени, сыграла свою роль в необратимом и злополучном процессе…, который привел к невероятной концентрации имущества и власти…Сейчас, спустя десять–пятнадцать лет, большинство экспертов вынуждены признать: сторонники постепенного перехода оказались правы». (Янош Корнаи. Силой мысли. Неординарные воспоминания об одном интеллектуальном путешествии. М.: Логос, 2008. С.372–373).

 

Ошибка 11: «заимствовать надо лучшее»

Я вовсе не собираюсь предложить исчерпывающий перечень ошибок. Но эта ошибка, тесно связанная с предыдущей, заслуживает упоминания, поскольку повторяется особенно часто. Вот лишь некоторые из российских реформ, неудачи которых стали ее результатом:

  • пятиуровневая шкала подоходного налога (1992)

  • закон о банкротстве (1992)

  • создание рынка ГКО (1993)

  • формирование ипотеки на базе АИЖК (1997)

  • рыбные аукционы (2000)

  • монетизация льгот (2005)

  • пенсионная реформа (2010)

 

Основной урок 1990-х: новое понимание реформы

Ошибка 11 подробно рассмотрена в моей статье 2001 года о трансплантации институтов. Если не останавливаться на деталях, то основной вывод состоит в следующем: чтобы заимствовать институт из более развитой институциональной среды и трансплантировать его в среду менее развитую, следует начинать с института, приспособленного к среде страны-реципиента, стремясь ослабить существующие культурные, институциональные, технологические и другие ограничения. По мере их ослабления следует переходить к новым промежуточным институтам, пока конечная цель не будет достигнута.

Практически все успешные реформы устроены по этой схеме, следуя не шоковой терапии, а стратегии промежуточных институтов. Приведу пример. В начале 1990-х годов Польша и Россия стали создавать передовую двухуровневую ипотеку по американскому образцу, а Чехия и Словакия начали с заимствования одного из наиболее простых ипотечных институтов — стройсберкасс, приспособленных для работы в несовершенной институциональной и культурной среде (низкая культура сбережений, отсутствие кредитных историй, неразвитый банковский сектор). Стройсберкассы достаточно быстро заняли доминирующие позиции, а сейчас, постепенно трансформируясь, уступают место более передовым формам ипотеки. Имеющиеся данные не позволяют сомневаться в том, какая из стратегий оказалась более эффективной (см. В. М. Полтерович, О.Ю. Старков. Поэтапное формирование массовой ипотеки и рынка жилья. В кн.: В. М. Полтерович (ред.). Стратегия модернизации российской экономики, М.: Алетейя, 2010, см. стр. 330–338).

Итак, из опыта 1990-ых следует новое понимание реформы: реформа — не одномоментный акт, а построение последовательности промежуточных институтов в подходящем институциональном пространстве.

Институциональные последовательности, позволяющие избежать перечисленных выше ошибок и обладающие некоторыми другими полезными свойствами, я называю перспективными. Не существует общих рецептов построения перспективных траекторий. Найти такие траектории и выбрать из них наиболее рациональную — в этом и состоит задача тех, кто готовит и проводит реформы. (Более подробно об ошибках реформаторов и перспективных траекториях см. В. М. Полтерович. Элементы теории реформ. М.: Экономика, 446 с.).

 

Виктор Полтерович

 

30 марта, 2011 г.