Парадоксы российского рынка труда

Быстрое восстановление занятости маловероятно, но если оно произойдет сразу вслед за ростом промышленного производства, то это будет означать, что в экономике страны ничего не поменялось, и шансов на восстановление конкурентоспособности российской экономики нет, считает руководитель Независимого института социальной политики (НИСП) Татьяна Малева

Выступая на заседании экономического клуба ФБК на тему «Рынок труда-2010: начало оживления или продолжение кризиса?» Татьяна Малеева констатировала, что безработица, несмотря на кризис, продолжает оставаться относительно небольшой, о чем говорят и сопоставления с другими странами. С учетом уровня падения ВВП, составившим более 8%, если бы ситуация шла по традиционным экономическим законам, логично было ожидать гораздо более масштабного роста безработицы.

Реакция рынка труда на падение ВВП и промышленного производства была хоть и слабой, но более острой, чем в 90-е годы. Можно прогнозировать, что и на рост реакция будет такой же. То есть даже если нас сейчас ждал бы быстрый экономический рост, занятость отнюдь не сразу восстановилась бы. Российский работодатель воспользовался теми возможностями, которые ему дает Трудовой кодекс, и все-таки в 2009 году «сбросил» лишнюю численность занятых. На этапе восстановления у него нет нужды мгновенно ее восстанавливать. Поэтому безработица, видимо, не будет сокращаться ни при каких сценариях.

при падающей оплате труда надежды на рост производительности нет. Вот почему развитие ситуации на российском рынке труда следует признать неблагоприятным. И на этот путь наша экономика вступила в прошлом году

Если произойдет быстрое восстановление занятости сразу за ростом динамики промышленного производства, это будет означать, что ничего не поменялось в экономической структуре страны, что разговоры о модернизации пусты и никаких шансов восстановления конкурентоспособности российской экономики нет. Если занятость начет восстанавливаться быстро, это станет одним из самых неприятных сигналов с рынка — свидетельством отсутствия реструктуризации на рынке труда. Между тем реструктуризация нужна, главная проблема нынешнего российского рынка труда — «плохая занятость», а также непрозрачность рынка труда, не позволяющая выстроить осмысленную политику его регулирования.

Невидимые эффекты рынка труда

К кризису мы подходили с занятостью на крупных и средних предприятиях чуть более половины экономически активного населения. К началу 2010 года занятость в этом сегменте сократилась, составив 49% экономически активного населения. Это сегмент рынка труда, относительно которого известно, и чем люди заняты, и какую долю ВВП они производят (подробнее о структуре занятости см. «Постиндустриальная соцполитика»). На малых предприятиях, согласно официальной статистке,  заняты 6 млн чел. Однако к этим цифрам надо относится осторожно. Выборочные обследования проводятся раз в квартал, и нельзя с уверенностью сказать, столько именно занятых в этом сегменте, где полно «мертвых» и «спящих» предприятий. «Прочие» — это 26 млн человек, примерно столько же составляет численность занятых в Италии. Занятость за пределами крупных и средних предприятий — это 38 миллионов человек, что равно всей занятости Германии.

То есть мы вправе были бы ожидать, что у нас в невидимой части общей картины «сидит» ВВП Германии, если бы мы, конечно, обладали соответствующей производительностью труда.

Наконец, есть такой феномен, который считается даже Росстатом, — это неформальная занятость, которая раковой опухолью распространяется абсолютно на все сегменты рынка труда, составляя 13 млн. человек. Это сравнимо со всеми занятыми в Австралии. То есть внутри российского рынка труда обнаруживаются большие «белые пятна».

Чтобы все было тихо

Цена за формально высокую занятость, поддерживаемую искусственно, — снижение заработной платы. В конце прошлого года даже по «видимому» фонду оплаты труда произошло падение зарплаты на 5%, а с учетом невидимого фонда зарплаты, то есть скрытой оплаты труда (это примерно треть общего фонда оплаты труда), может быть, падение будет и гораздо более глубоким.

За этим кроется одна из главных проблем всей российской экономики — прискорбно низкая производительность труда. Мы в 4 раза уступаем лидерам по производительности труда, Соединенным Штатам и т.д. Это значит, что при нынешней численности занятых и при такой же, как у экономических лидеров, производительности труда, Россия могла бы нарастить ВВП не на 3%, на 300%.

Казалось бы, падение заработной платы в реальном секторе — это естественная реакция на кризис: денег нет, и работодатель либо сокращает занятость, либо зарплату. Российский работодатель вынужден был пойти преимущественно по второму пути. Его в этом поддержало государство. Оно сделало все, чтобы сохранить занятость во имя сохранения социальной стабильности, в логике «чтобы все было тихо». Но это сиюминутный выбор, без учета потребностей завтрашнего дня. Ведь при падающей оплате труда надежды на рост производительности даже в том сегменте, где занятость остается достаточно высокой, нет.

Хрестоматийный пример роста с низкого старта (низкий уровень заработной платы, но с тенденцией к ее росту, за которым следует рост производительности труда) — Китай, Малайзия. А вот обратных случаев, когда происходит падение заработной платы и рост производительности, истории неизвестно. И думаю, Россия не будет исключением.

Вот почему развитие ситуации на российском рынке труда следует признать неблагоприятным. И на этот путь наша экономика вступила в прошлом году. В нынешнем вероятно продолжение той же тенденции — с одной стороны, относительно благостные количественные показатели, с другой — качественное ухудшение рынка труда.

Как известно, безработица опасна не своими масштабами, а своей продолжительностью, а российская безработица имеет ярко выраженный хронический характер. Более трети среди зарегистрированных безработных — это те люди, которые потеряли работу в начале кризиса и не могут найти работу в течение более чем 12 месяцев, поскольку динамика создаваемых рабочих мест ничтожно мала. Даже там, где рабочие места создаются, это так называемые «плохие» рабочие места с низкой зарплатой, не требующие высокой квалификации, и это не та занятость, которая выведет страну на новые рубежи.

Государство взяло на себя ответственность за то, что оно называет политикой занятости, а на самом деле чудесным образом получается наоборот: то, что реально делается, это не политика занятости, а политика по преодолению безработицы, а еще точнее — по поддержке безработных. Более того, первый жест, который сделало Правительство на рубеже 2008–2009 гг., — повышение пособий по безработице, что сразу спровоцировало приток в армию безработных даже тех людей, которые могли сохранить еще какую-то занятость. Максимальный размер пособия почти 5 000 рублей для некоторых категорий людей, для некоторых регионов — это большие деньги, часто большие, чем заработная плата.

Общественные работы — не решение

Упор в деле создания рабочих мест на протяжении всего прошлого года был сделан на общественные работы, которым придавалось необыкновенно масштабное значение и финансирование. Правительство пошло на так называемые «опережающие программы», то есть не допустило регистрации людей в качестве безработных, а предоставляло им общественные работы по месту работы. Высококвалифицированный слесарь, рабочий с высокими профессиональными компетенциями красили заборы и благоустраивали территорию на своем предприятии, и это продолжалось на протяжении года. Похоже, что заборы уже должны были рухнуть под количеством наносимой на них весь прошлый год краски. Но это не допустило притока еще почти полутора миллиона человек к регистрации в качестве безработных. Вот почему не было осеннего всплеска безработицы, который все прогнозировали. Людям вручили кисти, метлы и заняли благим делом приведения в порядок предприятий.

Защитники такой политики ссылаются на хрестоматийный опыт общественных работ в Великую депрессию в США. Якобы общественные работы вывели США из депрессии и сделали лидером экономического роста. Это не так. Общественные работы в США не были драйвером экономического роста, тогда были сформированы совершенно другие институты, в первую очередь, финансовые. Тот миф, что в США до сих пор ездят по тем дорогам, которые построили безработные, такая же неправда. Дорожный фонд США вырос в 6 раз за последние полвека, все эти дороги строились профессионально. Создание современных дорог и транспортной инфраструктуры — высокотехнологичное производство. Может быть, поэтому мы и существуем в условиях бездорожья, что у нас их строят безработные?

В этом году готовится новая версия программы занятости. Наконец, заговорили о том, что большая часть денег будет направлена на обучение и переобучение. Смею сказать, что последовательность должна была быть обратной: пока у людей сохраняется высокая способность к занятости и саморазвитию, тем работникам, которые находились под риском безработицы, надо было в первый же момент адресовать программы обучения. Если эти программы не срабатывают и люди все-таки теряют работу, тогда уже, чтобы они не потеряли связь с социальной сферой, с работодателем, с рынком труда, можно применять общественные работы, но с точки зрения макроэкономики они никогда и нигде не бывают эффективными.

Не надо иллюзий, общественные работы — это очень плохая занятость, выполняющая единственную функцию: она предотвращает маргинализацию работников, потерявших занятость. Ходить на работу, а не впадать в алкоголизм, — вот главная задача, которую преследует рынок общественной работы. Если и они не срабатывают, тогда действительно нужно платить пособие.

Как будут развиваться события, в значительной степени будет зависеть от политических решений, и в том числе от финансовых возможностей государства, от того, насколько правительство сможет осуществлять поддержку и кредитование крупных и средних предприятий. Именно на них сосредоточена так называемая «плохая», неэффективная занятость. Один из традиционных мотивов поддержки этих предприятий заключается именно в том, чтобы не допустить большого высвобождения работников.

А рост безработицы не должен пугать, правда, лишь в том случае, если в экономике пойдут модернизационные процессы. А без модернизационных процессов, возможно, на рынке труда не случится ничего драматического, но уж точно не будет ничего хорошего.

Подготовила Наталья Гетьман

11 марта, 2010 г.