- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
Постиндустриальная соцполитика
В настоящий момент в экономической и социальной политике перед страной строят две разные задачи, совпавшие по времени. Одна из них — необходимость снизить социальные и экономические издержки кризиса, те, которые в таких случаях возникают всегда и везде. Другая — инновационное и модернизационное развитие, путь, на который Россия не может не вступить, требует изменения параметров социального развития, в том числе — изменения и модернизации институтов социальной сферы. То есть нам предстоит найти ответы на масштабные социальные вызовы. И совершенно ясно, что мы не можем решить сразу все, здесь и сейчас — многие вопросы попадают в большую повестку десятилетия.
Чтобы модернизировать не только социальную сферу, но выйти на новый этап экономического посткризисного развития с сильной социальной политикой, мы должны понимать и видеть те вызовы, которые стоят перед страной, экономикой, обществом, перед институтами.
Базовым параметром, от которого зависят все прочие социальные параметры, является рынок труда. Особенно это верно для России, где абсолютное большинство населения — лица наемного труда, и трудовые доходы определяют уровень благосостояния всего населения.
На протяжении многих лет, начиная с 1990 г., удавалось избежать самого экстремального, негативного социального сценария на рынке труда — взрывного характера роста безработицы. Российский рынок труда всегда отличала умеренность сокращения занятости, умеренный рост безработицы, Но это благо никогда не было бесплатным: рынок труда всегда за это платил определенную цену. И эта цена — глубокое падение зарплаты, которое предопределило все тенденции в области доходов населения. По сути дела на протяжении многих лет мы имели не реальный рост зарплаты, а только ее восстановление до уровня, который предшествовал периоду до 1991 г.
И точно по такому же сценарию на рынке труда развивались события в ходе текущего экономического кризиса. Как показано на диаграмме (см. рис. 1) за кривой динамики промышленного производства следует легкое сокращение занятости и бурное повторение кривой зарплаты. Разница, пожалуй, в том, что если в предыдущих кризисах зарплата падала глубже, то в прошлом году — по предварительным, правда, подсчетам — падала она медленнее, чем объемы промышленного производства.
Структура рынка труда
Для разработки и принятия каких-то мер защиты рынка труда следовало бы представлять структуру рынка труда. Однако проблема в том, что она не очень хорошо видна. В основном прозрачная занятость на крупных и средних предприятиях, просматривается ее четкая связь с ВВП, но на них работают менее половины экономически активного населения — 49 и 37 млн чел. соответственно (см. Приложение, рис. 3).
Еще 6 млн чел. — это видимая занятость на малых предприятиях. Известно, что в этом сегменте возникает гораздо большее число проблем: с одной стороны — много теневых и мертвых предприятий, а с другой стороны, реальный бизнес, сталкиваясь с административными проблемами, не всегда стремится приобрести легитимное положение, и строго говоря, это уже не самая прозрачная занятость.
И, наконец, есть большая группа занятых, составляющих «прочие», или группу неформальной занятости. Это 13 млн чел., или 18–20% от экономически активного населения. До этой группы занятых никакие импульсы по реструктуризации рынка труда в принципе не доходят.
Между тем попытки воздействия на рынок труда делаются, к примеру, в форме региональных программ занятости. Однако они затрагивают менее 3% экономически активного населения, а потому даже рост эффективности подобных программ не повысит в целом управляемость рынка труда.
Косвенное воздействие на занятость сейчас осуществляется через поддержку целого ряда крупных и средних предприятий, хотя нельзя ставить знак тождества между финансовой поддержкой предприятий и поддержкой занятости. Это близкие понятия, но это не одно и то же.
Таким образом, нельзя не признать, что фактически большая часть рынка труда находится вне поля политического воздействия, вне поля управления со стороны правительства. Если же мы хотим модернизировать экономику, то необходимо добиться реструктуризации занятости, что, в свою очередь, ставит перед нами задачу создания институтов и механизмов действенного влияния на рынок труда.
Участие населения в пенсионной системе
Также базовым для любой социальной системы является отношение общества к пожилому нетрудоспособному населению. Помимо поиска механизмов финансовой устойчивости, возможностей дофинансирования из госбюджета пенсионной системы, следует обратить внимание на участие в ней населения.
На протяжении многих лет пенсионная система выстраивалась как четкий инструмент борьбы с бедностью (см. Приложение, рис. 4).
Эту войну мы выиграли: средний размер пенсии достиг величины прожиточного минимума. Однако проиграна вторая война — за коэффициент замещения: мы пришли к пенсионной системе с крайне низким коэффициентом замещения — 25%. По прогнозам, благодаря валоризации и индексациям пенсий уже в ближайшем году его удастся поднять до 40%. Но не для всех.
Относительно высокий коэффициент замещения будет достигнут по отношению к лицам с относительно низкими доходами. А группы работников со средней и высокой зарплатой практически от нововведений пенсионной системы ничего не получают. Их коэффициент замещения уже сейчас значительно ниже 25%, и это всего 6–8 % от уровня их средней зарплаты. Это предопределяет крайне низкую заинтересованность этой части населения в участии в пенсионной системе. Этой части населения нельзя адресовать только программу, связанную с валоризацией пенсионных прав, хотя бы потому, что это относительно молодая возрастная когорта, которая не попадает под действие пенсионных нововведений. Так или иначе, эту проблему предстоит решать.
По данным НИСП, которые подтверждаются многими другими исследованиями, реально лишь 38% (менее 40%) работников платят взносы в пенсионный фонд в полном объеме, а остальные не платят вообще, либо платят только из части заработка. И это тоже один из механизмов разрушения финансовой устойчивости пенсионной системы.
Сегодняшние институты социальной защиты строятся на категориальном принципе предоставления социальных льгот и пособий, и уже налицо полная разбалансированность: социальная защита населения, которая адресована бедным, своей большей частью попадает в небедные слои населения. В то же время у нас около половины реально бедных домохозяйств не имеют доступа к системе социальной защиты.
Настало время для того, чтобы реально придать этой системе адресность, перенаправить денежные потоки тем социальным группам, которые действительно нуждаются в социальной поддержке. Необходимо признать, что большая часть социальных трансфертов сегодня не носит адресный целевой характер, и небедные домохозяйства не должны являться главным реципиентом социальной защиты.
Рынок социальных услуг
Есть еще один мощный социальный вызов помимо налоговой нагрузки и монетарных способов поддержки пожилого населения трудоспособным. Вызов, который часто опускается и не до конца осознан, когда мы анализируем негативное влияние демографических процессов на нынешнее социальное состояние общества и на будущее.
При отсутствии рынка социальных услуг реальные трудовые трансферты трудоспособного экономически активного населения сегодня вынужденно переправляются в пользу нетрудоспособных. (См. Приложение, рис. 7).
Проще говоря, сегодня именно экономически активное население в самых трудоспособных возрастах — от 44 до 54 лет — не только деньгами, но и своим временем и усилиями вынуждены поддерживать несколько поколений членов своей семьи — детей, иногда еще и внуков, и пожилых родителей. И если в отношении детей система в виде детских дошкольных учреждений хотя бы в каком-то виде существует, то в отношении стариков — институциональный вакуум.
Люди вынуждены сами нести тяжелое бремя ухода за пожилыми, больными, инвалидами. И это действительно вызов: рост производительности труда и эффективности отдачи активного населения в такой ситуации мало реалистичен. Тем самым старение населения — это вызов всей системе социальных институтов, а не только пенсионной системе.
Социальная политика в целом работает и действует на разных полюсах с экономической политикой.
Демографический дисбаланс. Пожилому населению адресована пенсионная система, детям — определенный набор и спектр мероприятий и действий. А трудоспособное население не получает социальной поддержки для выполнения тех функций, которые реально стоят в списке их обязанностей.
Социальный дисбаланс. Средний класс, то есть относительно развитая и обеспеченная часть общества, составляет 20%. Эта группа населения обеспечивает свое благополучие прежде всего за счет своей экономической активности. Низкообеспеченное население поддерживает госбюджет. Класс ниже среднего — абсолютное большинство российского населения, 70% — не получает надежных инструментов социальной защиты. И, наконец, так же выглядит картина и в разрезе региональной структуры России (см. Приложение, рис. 7).
Да, любое государство обязано помогать слабым социальным группам. Но если мы хотим осуществить переход к устойчивому экономическому росту, нужно сбалансировать политику поддержки с политикой формирования институтов социального развития. Слабость и провисание «середин» — это верное свидетельство отсутствия надежных институтов социального развития. И это иной набор институтов и инструментов, чем пособия и пенсии.
Это, прежде всего, институты создания благоприятной деловой среды, стимулирования потребительского спроса, развития банковского ипотечного кредитования, пенсионного страхования, доступа к качественным системам образования и здравоохранения. То есть формирования рынка социальных услуг, который будет действительно способствовать деловой активности, а не выступать тормозом для ее роста.
Татьяна Малева