В экономике России назревает рукотворный кризис

По просьбе редакции OPEC.ru Минимальный размер оплаты труда в России с 1 сентября увеличен вдвое комментирует Ростислав Исаакович Капелюшников

Ростислав Исаакович, с 1 сентября минимальный размер оплаты труда установлен в размере 2300 рублей. При этом закон больше не привязывает МРОТ к первому разряду отраслевой сетки. Вице-спикер Госдумы Владимир Катренко пояснил, что это будет способствовать созданию собственных тарифных сеток в разных отраслях. Кроме того, с 1 сентября региональные власти получили право устанавливать МРОТ выше, чем это установлено на федеральном уровне. Катренко считает, что это еще один шаг в борьбе с зарплатами в конвертах. К чему все это приведет на самом деле, полезно ли это для нашей экономики в ее нынешнем состоянии?

 

Боюсь, что однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. С одной стороны, здесь есть определенное рациональное зерно, поскольку социально-экономическая ситуация в регионах очень различна, различно состояние рынков труда. И кажется естественным, что регионы должны иметь право самостоятельно определять нижний порог заработной платы. Таким образом, если МРОТ определялся централизованно, и оказывался одинаковым для регионов, которые находятся в разном социально-экономическом положении, то здесь можно ожидать, что региональные минимальные заработные платы будут устанавливаться, исходя из реальных возможностей и реальной ситуации, которая есть в тех или иных регионах. То же самое касается и отраслевых тарифных сеток. Если будут существовать для разных отраслей разные тарифные сетки, то можно было бы надеяться, что они будут отражать конкретные особенности, связанные со спросом и предложением рабочей силы в отдельных отраслях. Соответственно, отрасли, более экономически процветающие, могут вводить у себя шкалы, которые начинаются с более высокой пороговой величины по сравнению с другими.

Но я не исключаю, что в наших условиях результат этих преобразований будет либо нулевой, либо может привести (и я считаю, что такая опасность крайне велика) к эскалации заработных плат. Учитывая, что заработная плата в течение последнего периода и так росла очень и очень быстро, в данном случае я говорю не о номинальной, а о реальной заработной плате, это может дополнительно ускорить этот процесс. Что бы ни говорили некоторые авторы, политики, аналитики, одним из важнейших конкурентных преимуществ российской экономики и в период кризиса, и в период подъема, была относительно недорогая рабочая сила, а в период кризиса просто очень дешевая рабочая сила. Такое дополнительное подстегивание удорожания рабочей силы может привести к тому, что это конкурентное преимущество, которое и так постепенно терялось, будет окончательно потеряно. Если цена рабочей силы в России будет такой же, как в Чехии, Словении при иной производительности, то понятно, какое воздействие на конкурентоспособность российских предприятий это окажет. А я думаю, сейчас можно говорить о том, что российская экономика достаточно быстро движется к тому, чтобы цена рабочей силы в ней оказалась такой же, как в странах Центральной и Восточной Европы. О Китае, Вьетнаме речи уже давным-давно не идет. Это означает, что многие российские предприятия, которые конкурируют либо на внутреннем, либо на мировом рынке с другими странами, где  рабочая сила либо намного дешевле, либо чуть дороже, но существенно лучше по качеству, по производительности, они начнут просто терять позиции, вытесняться. При всех этих решениях о повышении МРОТ, о предоставлении регионам самостоятельности по установлению региональных минимальных заработных плат – все это вообще никогда и никем не учитывалось.

Почему можно ожидать, что все эти изменения, которые были предусмотрены еще в апреле, а вступают в силу с сентября, могут привести к непредсказуемым последствиям? Первое - относительно эскалации заработной платы. Теперь регионы получают возможность устанавливать нижний порог заработной платы самостоятельно. Многие из них могут рассматривать это как рычаг для  улучшения формальных показателей работы своих регионов, и для, отчасти, выбивания дополнительных налоговых поступлений.  Теперь, установив намного более высокий нижний порог минимальной оплаты, региональные власти будут выкручивать руки предприятиям, заставляя их повышать зарплату самым низкооплачиваемым категориям работников. Однако этим дело не ограничится. Если это будет происходить, то естественно, вслед за этим будет двигаться вверх вся шкала заработных плат. Невозможно сделать так,  что если неквалифицированному рабочему  подняли заработную плату в два раза, то квалифицированному рабочему ее оставили такой же, как она была раньше, и разрыв в оплате квалифицированных и неквалифицированных рабочих сократился в два раза, либо вообще дошел до нуля.  Конечно, вся шкала будет сдвигаться вверх, это будет служить спусковым механизмом для инфляции. Это может вести (в зависимости от решений, которые будут принимать региональные власти) и к резкому удорожанию рабочей силы с самыми разнообразными последствиями – вплоть до прекращения деятельности целых предприятий, для которых эти повышенные ставки заработной платы окажутся просто непосильными.

Кроме  того, пока действовал централизованный механизм МРОТ, существовал своего рода тормоз, сдерживающий механизм. Он состоял в том, что  при повышении МРОТ нужно было повышать ставку первого разряда ЕТС, по которой оплачиваются бюджетники, и отсутствие финансовых ресурсов, прежде всего, у федерального бюджета, служило тормозом, ограничивало скорость процесса. Не исключено, что региональные власти сейчас попробуют снять этот тормоз. Я не знаю, получится это у них или нет, и я не знаю, насколько это корректно с юридической точки зрения, но, тем не менее, нельзя исключить, что они попытаются сделать так, чтобы  вводить повышенную минимальную заработную плату для небюджетного сектора, оставляя нижний порог зарплаты для бюджетного сектора таким, как он был, то есть, более низким. Таким образом, они получают возможность оказывать давление на небюджетный сектор, чтобы там предприниматели шли на резкое повышение заработной платы, в то же время освобождая себя от обязательств делать то же самое в бюджетном секторе. Они, таким образом, улучшают формальные показатели, будут надеяться получить дополнительные налоговые поступления, при этом не увеличивая свои собственные расходы. Тот тормоз, который существовал в тот период, когда МРОТ устанавливался централизовано и был единым для всех, может оказаться снят. Может быть, этого не будет, точно сказать трудно, все будет зависеть от поведения региональных властей. Тем не менее, такая опасность существует, и если она начнет реализовываться, то я думаю, что мало не покажется. То есть, это откроет возможность для того, чтобы региональные власти стали относиться к небюджетному сектору экономики просто как к дойной корове. Это первое.

Второе – что касается шансов на то, что это приведет к выходу заработной платы из тени. Это очень странная логика, и мне кажется, что если попытаться чуть-чуть вникнуть, то ее странность становится очевидной. Представим себе, что был некий работник, которому реально платили 2000 рублей. Минимальная заработная плата была 1000 рублей, поэтому предприниматель платил 1000 открыто, а 1000 в конверте, налоги платились только на 1000 рублей, допустим, что налоги на это 30%. Теперь, допустим, принято решение об увеличении заработной платы с 1000 рублей до 2000 рублей. Идея тех, кто надеется, что это приведет к выводу зарплаты из тени и увеличению налоговых платежей состоит в следующем – теперь этот человек должен будет получать 2000 официально, и налоговая нагрузка тоже будет уплачиваться со всей этой суммы. То есть, получается – люди надеются, что увеличение налоговой нагрузки приведет к выходу заработной платы из тени! Ведь по существу это означает, что если раньше эффективная налоговая ставка была 15%, то теперь будет 30%! Вообще говоря, все,  что мы  знаем о рациональном поведении людей, говорит нам обратное – что повышение налоговой нагрузки наоборот, стимулирует уход экономической деятельности в тень. Практически это означает, что работник  такого типа, как в нашем примере, подорожал для предпринимателя на 15%, поскольку раньше эти проценты налога не платились. Совершенно неочевидно, что все смогут потянуть эту возросшую цену рабочей силы. Не исключено, что некоторые просто сочтут лучшим избавляться от таких работников, которые подорожали. Кроме того, даже если мы поверим, что заработная плата самых низкооплачиваемых работников  таким образом действительно выйдет из тени, это не значит, что предприниматели не попытаются компенсировать увеличение этих издержек уходом заработной платы из света в тень для более высокооплачиваемых работников. С высокой степенью вероятности, если низкоквалифицированный работник теперь оплачивается целиком по-белому, значит, та экономия, которая была раньше, ушла - создаются стимулы для того,  чтобы уводить в тень в еще большей мере заработную плату тех работников, которые оплачиваются выше. И которые формально этим повышением МРОТ не были затронуты, они изначально получали в-белую больше, чем этот новый порог. Поэтому надежды на то, что  подобного рода меры приведут к резкому выходу заработных плат  из тени, мне кажутся ни на чем не основанными. Либо это как было, так и останется, либо, если этот процесс пойдет очень резко и быстро, наоборот, это может привести к усилению теневых выплат и те опросы, которые мы проводили в начале 2000-х гг., как раз это и подтверждают.

Отвечая на вопрос «А что было бы, если бы минимальная заработная плата была бы увеличена в несколько раз?», многие предприятия, несмотря на деликатность вопроса, отвечали: «Мы бы были вынуждены увеличить долю теневой оплаты».

Еще раз повторю. Формальная рациональность этих мер в реальности может привести к весьма тяжким последствиям, но в значительной мере это будет зависеть от того, как поведут себя региональные власти. Точного прогноза, как именно они себя поведут, пока дать невозможно. Но, тем не менее, нужно иметь в виду, что у региональных властей свои интересы, и далеко не всегда эти интересы полностью совпадают с интересами быстрого, устойчивого развития региональных экономик.

 

4 сентября 2007

4 сентября, 2007 г.