- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
Титул «гумбольдский стипендиат» в научной среде Германии производит исключительно положительное впечатление
Вы были стипендиатом фонда Гумбольдта по программе Федерального Канцлера для молодых лидеров. Чем стала для Вас эта стипендия. Что в результате Вы получили? И совпадает ли это с тем, какие были ожидания?
Стипендия дала возможность прожить в Германии полтора года: спокойно позаниматься наукой (почитать актуальную и абсолютно недоступную в России литературу по профессии, покопаться в хорошем архиве и в итоге написать серию очень затратных по времени статей, за которые я вряд ли бы взялся, находясь в России)[1], поездить по стране и освоить современный стиль жизни (решение бытовых проблем – съем жилья, банки, почта, транспорт – многому учит), выправить финансовое положение – все то, к чему я и стремился. Из несбывшегося – начатый, но невыученный немецкий, учу сейчас, на новой стипендии.
Говорят, что стипендия Фонда Гумбольдта – это чуть ли не «путевка в жизнь», что для стипендиата открываются многие двери и появляется масса возможностей карьерного роста. Это так?
В моем случае стипендия, возможно, открыла мне дверь в другую стипендию и тоже от немецкого фонда. Сказать, что она резко увеличила бы количество моих публикаций или их качество, или число моих выступлений на конференциях (что является для меня показателем моих успехов), привела бы к качественно иному уровню моих деловых контактов, я не могу.
Не исключено, что я не смог воспользоваться какими-то возможностями (хотя не могу припомнить что я упустил), а быть может у меня действительно был достаточно высокий уровень и интенсивность этих контактов до стипендии и те немецкие коллеги, что помогают мне в моей деятельности сейчас, знали меня и раньше. Но, впрочем, в научной среде Германии, когда тебя представляют в качестве гумбольдского стипендиата, то это производит исключительно положительное впечатление – на грани зависти, поскольку немецкие коллеги твоего возраста получают как минимум в полтора (а то и в три) раза меньше.
Впрочем, я осознаю, что в России моя капитализация (по уровню зарплаты и потенциальной карьерной позиции) повысилась после стипендии раза в два.
Каковы Ваши впечатления от работы Фонда, от Вашего пребывания в Германии? Каковы положительные и отрицательные моменты?
На мой взгляд фонд отбирает на стипендию в первую очередь тех, кто уже имеет достаточный опыт пребывания или частых поездок за границу. Поэтому culture shock у меня не было. В целом, впечатления исключительно благоприятные и они сформулированы в моей статье опубликованной фондом, хотя, конечно, повседневная жизнь всегда не без проблем и встречаются агрессивные и малокомпетентные бюрократы и жулики. Сам Фонд очень хорошо и организовано функционирует, и то, что он предлагает стипендиату, в моем случае почти на 100% соответствовало реальным потребностям. Что касается пребывания в Германии, то тут просто хорошо.
Часто можно слышать, что стипендия Фонда Гумбольдта – это не разовое явление, не в том смысле, что человек и в будущем будет получать стипендии Фонда, а в том, что есть некая «гумбольдтовская семья». Стипендиат входит в эту семью и остается в ней навсегда, участвует в работе ассоциации гумбольдтовских стипендиатов, участвует в проектах Фонда… Это так? Ощущаете ли Вы себя членом такого сообщества?
Пока ничего такого я не почувствовал, хотя поддерживаю личные контакты с некоторыми из тех, кто входил в состав нашей группы. Наиболее близкие отношения у меня в Германии с теми людьми, с которыми я познакомился до стипендии и, зачастую, мы близки интересами в профессиональном отношении.
Вообще, как мне кажется в Германии твоя репутация и отношения с людьми складывается довольно медленно, годами. И уже сложившуюся – изменить трудно. Те «бонусы» которые я получаю сейчас, заложены контактами, начавшимися еще в 2001-2003 годы. Минус ситуации в том, что ничего нельзя получить быстро, когда что то надо срочно, плюс в том, что в отличие от США тебя не забывают, стоит тебе исчезнуть из поля зрения. Поэтому, предполагаю, что влияние «гумбольдской семьи» я почувствую спустя какое-то время.
А насколько тяжело после пребывания в Германии, вернувшись, адаптироваться к российской жизни?
Я вернулся лишь отчасти, поскольку живу в настоящее время между Берлином и Москвой. Поскольку я не занимаюсь бизнесом, то найти доброе слово о сегодняшней Москве сложно. Но, вообще, к концу месяца в Москве уже забываешь, как ты там реально живешь в Германии.
Какова, с Вашей точки зрения, - цель работы Фонда? Зачем организуются все эти стипендии? Что с этого имеет Германия? Это что, бескорыстное желание поделиться своим опытом и знаниями со всем миром?
В первую очередь, это дать возможность развиваться науке в Германии. Чтобы ученые страны имели возможность более активно общаться с коллегами из других стран, ведь именно так происходит обмен идеями, приводящий к появлению чего-то нового. Во вторую очередь, пропаганда германской науки и всего того, что составляет немецкую жизнь во внешнем мире, способствующая привлечению к ней интереса, налаживанию долгосрочных связей с иностранными учеными, предпринимателями и общественными и государственными деятелями. Что, в конце концов, для каких то конкретных людей будет определять – друг или враг Германия, стоит ли покупать ее товары, делиться с ее представителями информацией, читать изданные там книги, посылать туда ребенка учиться, подписывать контракт.
Для многих стипендиатов, наверное, в какой-то момент становится актуален вопрос – вернуться в Россию или остаться в Германии. Делали ли Вы такой выбор? И каковы были аргументы за и против. Что побудило вернуться?
Пока я в ситуации «между». Люди, которых я интервьюирую для своего проекта, архивы, родители, большинство друзей – в Москве. Вкусные сыр и пиво за нормальные деньги, чистый воздух, исправно функционирующие библиотеки и транспортная система, возможности учить языки, а также спокойно сидеть и писать – в Германии. Условия новой стипендии (да и сама суть предложенного мною фонду проекта) предусматривают, что я буду работать и там и там. Реально я большую часть времени провожу в Германии, но несколько месяцев – в России. В последнее время я летал в нее каждый месяц – и по делам проекта и на какие-то конференции, на которые меня приглашали.
26 июля 2007
[1] Митрохин Н. Инфраструктура поддержки православной эсхатологии в современной РПЦ. История и современность // Русский национализм в политическом пространстве. М.: Франко-российский центр гуманитарных и общественных наук, 2007. С. 200 – 254; Он же: Социология «бескорыстных мечтателей» или как все-таки считать количество православных // Неприкосновенный запас. М., 2007. №1 (51). С. 276–284. [http://www.nz-online.ru/index.phtml?aid=85025276]; Он же: «Не бойся малое стадо!» Об оценке численности православных верующих на материале полевых исследований в Рязанской области (О. Сибирева как соавтор) // Неприкосновенный запас. М., 2007. №1 (51). С. 243–258. [http://www.nz-online.ru/index.phtml?aid=85024786]; Он же: Русская православная церковь в 1990 году // Новое литературное обозрение. М., 2007. С. 300–349. №1(83). [http://www.nlobooks.ru/rus/magazines/nlo/196/329/347/]; Он же: Социальный лифт для верующих парней с рабочих окраин: епископат современной Русской Православной Церкви / Старые церкви – новые верующие, новые церкви – старые верующие. Под редакцией К.Кааариайнена и Д. Фурмана. М. "Летний сад" 2007. С. 260 – 324; Он же: Церковь после кризиса // Неприкосновенный запас. М., 2006. №50. [http://www.nz-online.ru/index.phtml?aid=80018390]; Он же: Архимандрит Наум и "наумовцы" как квинтэссенция современного старчества / Религиозные практики в современной России / под. ред. К. Русселе, А. Агаджаняна. М.: Новое издательство. 2006. С. 126–148; Он же: Неисламский экстремизм в современной России // Неприкосновенный запас. М., 2006. №45. С. 64–79. [http://www.nz-online.ru/index.phtml?aid=75011505 ]; Он же: Любовь без удовлетворения: Русская Православная Церковь и Российская Армия // Сайт «The Journal of Power Institutions In Post-Soviet Societies, Pipss.org». Париж, 2005. Issue 3 [http://www.pipss.org/document401.html]