• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Прогрессивный налог в Российской империи

Как его платили дворяне и почему не обманывали государство

©ISTOCK

В феврале 1812 года, незадолго до вторжения Наполеона, в Российской Империи впервые был введен налог на доходы. Помочь казне решили в том числе за счет дворян, которые до этого государственные налоги официально не платили. Идея не внушала оптимизма, но обернулась примером фискальной дисциплины аристократов. Феномен успешной реформы изучила Елена Корчмина.

История умалчивает

Эпизод 200-летней давности тем интереснее, что мониторинг уплаты подоходного налога даже сегодня очень сложно осуществлять. В 1812-м к успеху привела инновационная система сбора платежей, но узнать ее подробности оказалось не так-то просто.

В международных исследованиях пример упоминается редко, несмотря на то, что Россия ввела подоходный налог одной из первых, причем с самой высокой на то время ставкой — 10%. В отечественной историографии закрепилось мнение, что дворяне массово уклонялись от уплаты, и значение реформы в целом очень скромное.

Эта точка зрения, уверена Елена Корчмина, результат недостаточного изучения вопроса и предвзятого отношения к дореволюционной элите. Реальность была иной: уровень налоговой дисциплины московского дворянства оказался высок, доля тех, кого можно назвать «налоговыми уклонистами», составила около 30% .

Расчеты основаны на комплексе уникальных архивных источников: индивидуальных налоговых декларациях около 4000 дворян, владевших недвижимостью в Московской губернии, материалах деловой и личной переписки, официальных банковских документах. Выборка охватывает почти 100% потомственных дворян губернии и 2,5% всего потомственного дворянского населения России.

Ставка на рост

Одной из проблем российского бюджета в начале XIX века было погашение внешнего государственного долга. Средства на его обслуживание госсекретарь Михаил Сперанский искал в том числе через повышение старых и введение новых налогов, поэтому 11 февраля 1812 года вышел манифест, вводивший временный сбор с доходов помещиков.

Налогом облагались все виды экономической деятельности, приносившие дворянину прибыль. Информацию о доходах он должен был предоставлять сам ежегодно. Суммы до 500 рублей от налога освобождались, далее, по мере их увеличения, ставка поэтапно росла от 1% до 10%.

Мировая практика подоходного налога только зарождалась. В 1799 году сбор с доходов ввела Великобритания. В английской версии необлагаемый минимум составлял 60 фунтов, годовые отчисления могли достигать 10%.

Таким образом, принципы налогообложения в двух странах были схожи. Но организации сбора платежей кардинально отличалась. Британский плательщик сдавал декларацию в государственные органы, где она проверялась. В России чиновники не имели отношения ни к собиранию сведений, ни к их проверке.

Самоуправление вместо бюрократии

Помещиков не ставили в жесткие рамки. Подача сведений объявлялась добровольной (хотя по факту являлась обязательной). Дворяне могли предоставить данные о доходе в любой губернии, где владели поместьями. Ограничение было одно — отправить декларацию для 1812 года до 1 мая, то есть в течение трех месяцев после публикации манифеста.

Логичный, казалось бы, путь в казенную палату (представительство Министерства финансов) в этом случае не срабатывал. Сведения надлежало направлять в выборный сословный орган – дворянское депутатское собрание в губернии, состоявшее из предводителя дворянства (председателя) и депутатов от каждого из уездов.

«Правительство понимало, что у чиновников нет ресурсов для сбора и проверки налоговых деклараций дворянства. Чтобы выяснить его экономический потенциал, потребовались бы годы — госслужащие не знали и не могли узнать доходов помещиков, по большому счету они не представляли и численности дворян в губернии. Поэтому процесс сбора налогов, а по сути, вся трудоемкая черновая работа была передана самому дворянскому сообществу», — говорит автор исследования.

Депутатские собрания получили широкий круг обязанностей:

 принимали декларации и регистрировали их в специальных протоколах (интересно, что сведения о доходах не должны были быть публичными, но на заседаниях собрания после получения очередной порции деклараций зачитывались фамилии дворян с указанием доходов, и эти сведения могли легко начать циркулировать в местном дворянском обществе на уровне «слухов»);

 направляли в казенные палаты списки налогоплательщиков с указанием уплаченных сумм;
 выявляли уклонистов (тех, кто не отправлял деклараций самостоятельно), оценивали их доходы и по результатам оценки платился двойной налог.

Государство при такой системе просто собирало деньги. Переложив нагрузку на сословное самоуправление, оно минимизировало затраты и получило необходимый эффект.

Доход по справедливости

Основной доход российская знать имела от поместий: собственно сельскохозяйственное производство, мукомольное, лесопильное, сдача в аренду пастбищ и земель, разведение лошадей и проч.

Для всего этого требовался труд крепостных крестьян, следовательно, именно они являлись ключевым элементом в определении уровня богатства и в расчетах налоговых выплат.

Для оценки прибыльности имения сами дворяне использовали такой параметр как «рублевый доход на одного крепостного» (количество денег, заработанных крестьянином для помещика). «Параметр не отражал максимальный возможный доход, скорее, его стоит расценивать как справедливый доход, то есть такой, который дворянин считал для себя приличным и достаточным», — поясняет Елена Корчмина.

Анализ всей совокупности источников показал, что «достаточным» в 1811–1812 годах было около 10 рублей на одного крепостного мужского пола. Цифру подтверждают разные документы — от бухгалтерских до писем и мемуаров. Князь Александр Голицын 21 апреля 1812 года сообщал своему приказчику: «С сею почтою препроводив подписанные мною объявления о доходах, я еще пользуясь сим случаем, нужным почитаю сказать тебе, что большая часть здешних помещиков как и приезжающих из Москвы сказывают, что они намерены доход объявлять по особливым своим ращетам, и именно не более как по 10 рублей с души. Есть ли таковых образцов будет довольно: то я не знаю, для чего бы и нам не поступить согласно со всеми…».

Богатые vs бедные

10 рублей на одного крепостного в декларациях 1812 года указали 14% дворян Московской губернии, 53% зафиксировали более 10 рублей, 34% — до 9 рублей.

Потенциально 34% и есть «группа риска», то есть те, кто занижал доход, чтобы не платить налог в полном объеме. На первый взгляд, это более чем очевидно: среди указавших меньше 10 рублей, высока доля богатых аристократов: 50% из задекларировавших 5 рублей с крепостного и 40% — 6–8 рублей.

Но судить только на основе налоговых заявлений неправильно по двум причинам:

 доход на одного крепостного в крупных поместьях действительно был меньше, чем у мелких землевладельцевБогатые эксплуатировали крестьян не так интенсивно просто в силу их (крестьян) большего количества, а территориальная рассредоточенность имений приводила к серьезным управленческим тратам. В частности, в 1805 году граф Владимир Орлов получил 216 000 рублей от имения в Пермской губернии, но 106 000 из них ушло на плату управляющим;

 большинство дворян из «группы риска» были должниками, то есть тратили часть доходов на платежи по кредитам. Так, граф Никита Панин израсходовал 100 000 рублей на выплаты в различные государственные и частные займы. Неудивительно, что для налогообложения он заявил лишь 45 000, тогда как по бухгалтерским книгам его доход составлял 145 000 (этот пример первоначально в своей работе привела студентка факультета гуманитарных наук ВШЭ Мария Аксенова).

Честные должники

Дворяне не использовали прямолинейные стратегии уклонения от налогов: не заявляли менее 500 рублей, чтобы не платить, либо 1999 рублей вместо 2001, чтобы платить меньше. Не злоупотребляли и правом на налоговый вычет (льготы).

Льготы полагались тем, кто имел кредитные обязательства. Выплачивающих кредиты, судя по декларациям, было много, однако декларации, напомним, не проверялись — все суммы вписывались без контроля и необходимости доказательств. Но честность победила. Сопоставление данных с официальными реестрами банков подтвердило достоверность заявленного в около 75% случаев.

«Учитывая, что дворяне не обманывали государство в отношении долговых обязательств, я не вижу оснований, почему они должны были скрывать сведения о своих доходах», — заключает исследовательница.

Страх и этика

Общая сумма дохода, объявленного дворянством Московской губернии в 1812 году, превысила 15 млн рублей, размер уплаченного налога — 1 миллион. Столичным регионом Россия не ограничивалась (ее европейская часть тогда состояла из 50 губерний), и свою цель — найти средства для погашения внешнего долга — правительство вероятно достигло.

Как и другую — заставить элиту поделиться доходами. 70-процентное соблюдение налоговых требований — высокий показатель. Особенно достигнутый в развивающейся стране со слабым административным ресурсом и через социальную группу, которая по закону имела привилегию освобождения от личных податей.

Возможно, знать приняла нововведение, поскольку нагрузка оказалась невысокой и адекватной финансовым возможностям. Но главными причинами успеха, по мнению Елены Корчминой, было две: организация сбора налога через местное сословное самоуправление и страх перед вторжением Наполеона (на решение аристократов могли повлиять слухи о последствиях его прихода — освобождении крестьян и увеличении налогов).

По всей видимости, огромную роль сыграла «групповая идентичность на основе индивидуальной этики». Элита была готова платить не только потому, что располагала деньгами. Работал механизм социальных санкций, дворянское сословие, с одной стороны, отличалось верностью государству, а с другой — дисциплинированностью и солидарностью в рамках своего круга, придерживалось «корпоративных» норм.

Сословные нормы действовали на всех уровнях. Даже высокопоставленные враги Михаила Сперанского, усилиями которых в марте 1812 года он был отправлен в отставку, легко могли бы, но не стали нарушать закон. Новые налоговые требования, например, выполнила семья историка Николая Карамзина — одного из главных противников Сперанского. А граф Федор Ростопчин прислал декларацию своевременно, указав доход на одного крепостного в 25 рублей — более чем в два раза выше «справедливой» нормы.

Первый прогрессивный налог в России просуществовал шесть лет (отменен в 1819-м). Закон «О государственном подоходном налоге» принят спустя почти век — 6 апреля 1916 года.
IQ

Автор исследования:
Елена Корчмина, старший научный сотрудник Центра источниковедения НИУ ВШЭ
Автор текста: Салтанова Светлана Васильевна, 15 января, 2019 г.