Языковая политика
по расчету

Про раздел экономики, изучающий роль языка в социально-экономических процессах, в интервью для IQ.HSE рассказал лингвист, кандидат филологических наук, преподаватель Сибирского федерального университета в Красноярске и Университета Додомы в Танзании Станислав Белецкий. В октябре этого года он прочитал доклад по введению в экономику языка в НИУ ВШЭ.

Если начать с основ, чем занимается лингвономика и когда это понятие появилось?

Вообще термин «экономика языка» встречается чаще, чем «лингвономика». Это теоретическая область, которая рассуждает над тем, какую роль знание языка отдельным человеком и многоязычие в масштабах общества играет в экономических процессах. Как, например, многоязычие сказывается на экономическом и социальном развитии страны. Или как знание языка, в случае конкретного человека, влияет на его заработок. Термин «лингвономика» встречается реже и предполагает более прикладной аспект. Например, разработку языковой политики государства и определения языков, которые необходимо включить в перечень официальных.

Первым об экономике языка заговорил Джейкоб Маршак в 1965 году. Американский экономист предложил рассматривать язык, как параметр, у которого есть стоимость — сколько ресурсов потрачено на его освоение, и доход — какую прибыль приносит его знание. Такой подход вызвал интерес экспертного сообщества, особенно в странах, где языковая политика вызывала общественное напряжение.

В частности, речь идет о Канаде 1960-х годов, где была высокая поляризация между франкофонами и англоязычным населением. В Канаде было проведено исследование: как знание противоположного языка влияет на уровень доходов. Ученые установили, что живущие в Квебеке франкофоны, говорящие на английском, зарабатывают больше, чем те квебекцы, кто английского не знает. В то время как владение французским языком не давало никаких преимуществ. Англоязычные граждане Канады, знающие французский и живущие за пределами Квебека, ничего не получали от этого знания, их уровень дохода не менялся.

В дальнейшем подобные исследования проводили и в европейских странах.

Существует ли рейтинг, у какого языка больше преимуществ?

Лингвономика как раз этим занимается и пытается ответить на насущные вопросы: за каким языком будущее или какой язык ребенок должен изучать, чтобы через 20 лет преуспеть в карьере. Но все зависит от контекста. Нельзя говорить, что нужно всем учить китайский или английский — географическое положение и политико-экономическая ситуация региона определяют, какие языки оказываются впереди.

Например, после Канады проблемами экономики языка стали заниматься в США. Там смотрели, насколько доходы мигрантов зависят от знания языков. Казалось бы, вывод очевиден: мигранты, владеющие английским, зарабатывают больше.

Однако сейчас наблюдается обратная парадоксальная ситуация — американцы вынуждены изучать испанский, чтобы иметь возможность продолжить заниматься своей профессией. В особенности это касается врачей и учителей, работающих с мигрантами и гражданами с мигрантскими корнями (ведь даже во втором и третьем поколении исконная идентичность рода очень сильна и определяет выбор языка — многие выходцы из стран Латинской Америки говорят на испанском и не стремятся переходить на английский).

У меня знакомая американка — врач-терапевт. Ее администрацию не волнует, знает она испанский или нет, главное, чтобы она выполняла свой норматив по количеству обращений. Поэтому она вынуждена учить испанский, хотя он ей дополнительного дохода не даст. Это просто гарантия сохранения за ней рабочего места. Так что, если в предыдущем исследовании говорилось о том, что знание языка обеспечивает надбавку к зарплате, то в этом случае язык дает возможность не потерять свое рабочее место. Есть такие условия и регионы, где двуязычие — это даже не норма, а требование.

Как многоязычие сказывается на экономическом развитие страны?

На данных африканских стран проводились исследования корреляции многоязычия и дохода на душу населения. Обнаружили, что чем больше языков — тем ниже доход. И это какое-то время было аксиомой.

Сейчас ведутся другие исследования. Ученые говорят, что многоязычие — это не единый параметр, он распадается на разные аспекты. И пример США показывает, что с многоязычием можно по-разному работать. Экономика таких городов, как Лос-Анджелес, Сан-Франциско растет во многом благодаря тому, что это лингвистически разнообразные территории. В отличие от периферийных городов, типа Цинциннати, где лингвистическое разнообразие по-прежнему стигматизируется и с ним пытаются бороться. В экономическом плане это депрессивные территории. То есть дело не в самом языковом разнообразии, а в том, как с ним, как с ресурсом, обходятся.

Получается дискриминация.

Да, лингвистическая дискриминация — это отдельный блок в размышлениях о языковой политике. Языковая дискриминация — это запрет или невозможность использовать родной язык дома, в общественном пространстве или на работе. Существуют индексы оценки языковой дискриминации. Например, если человек говорит на родном или усвоенном языке, и этот язык признан официальным в стране или является родственным официальному языку, то дискриминации нет. Ее очень сложно доказать, исходя из логики составления этих индексов.

Но на практике дискриминация выражается в безразличии общества к коренным языкам, что приводит к их исчезновению. Поэтому роль лингва франка (языка или диалекта, использующегося для коммуникации между людьми, у которых разные родные языки) в экономическом развитии — центральная. Но, нужно отметить, что при наличии лингва франка могут существовать остальные языки, и они тоже могут быть источником экономического развития. Например, традиционное знание может быть востребовано в современной индустрии.

Китаянка Ту Юю разработала новое эффективное лекарство от малярии и была удостоена за это Нобелевской премии. Ее рецептура основывалась на традиционней китайской медицине. Изучить письменные свидетельства предков ей позволило знание древнекитайского письма. Пока язык, как ключ к хранилищу знания, накопленного многими поколениями его носителей еще жив, такие открытия возможны. Но безразличие общества к проблемам коренных языков обрекает их на исчезновение. Вместе с языком исчезает традиционное знание — оно перестает традироваться, то есть передаваться от одного поколения к другому. А в нем могут таиться ответы на актуальные сегодня вопросы. Например, если рассматривать язык как часть экосистемы, становится ясно, что коренные языки — это фактор ее сохранения, без них невозможно устойчивое развитие. На них закодирована информация о балансе отношений человека и окружающей среды. Однако по прогнозам ООН и ЮНЕСКО, к концу XXI века в живых останется только половина из существующих сейчас 7000 языков.

Как составляются такие прогнозы?

ЮНЕСКО разработал девять критериев, по которым определяется степень угрозы исчезновения языка. Среди них: число носителей, передача языка другим поколениям, отношение носителей языка к языку (позитивное или негативное), наличие материалов для изучения языка (насколько он кодифицирован, есть ли книги и учебники по его изучению). Это чистая социолингвистика — оценки даются на глазок: невозможно сосчитать всех носителей и оценить степень передачи языка новым поколениям.

В отличие от социолингвистики, в экономике языка эти и подобные им факторы квантифицируются: приобретают четкое — пусть даже приблизительное — числовое измерение. Поэтому их можно сравнивать, искать между ними корреляцию и причинно-следственные связи. Такой подход к проблемам социолингвистики позволяет оценивать ситуацию с разными языками на едином основании и строить языковую политику аргументированно.

В каких странах правительство заинтересовано в лингвоэкономических исследованиях?

В многоязычной и поляризованной ЮАР языковая политика разрабатывается, что называется, с умом. Основная сложность ведь заключается в том, чтобы найти баланс между неущемлением лингвистических прав и расходами на коммуникацию. В Евросоюзе та же проблема сейчас. Но там 27 стран, и столько же официальных языков. Среди них есть несколько языков, на которые приходится наибольшая коммуникативная нагрузка. Эти языки были выбраны не произвольно, а на основе подсчета языковой дистанции с другими языками. Больше всего коммуникативной нагрузки приходится на английский, потом идет немецкий, французский, а дальше — польский.

В ЕС много славянских стран и славянских языков. Самый распространенный из них польский, и у него небольшая дистанция с другими славянскими языками. Документы с польского можно переводить на другие славянские языки с помощью систем автоматического перевода, и качество такого перевода будет приемлемым из-за близости между языками.

Языковая дистанция — это показатель родства между языками на основе списка Сводеша. Американский лингвист Моррис Сводеш в середине ХХ века предположил, что все человеческие общества в своей организации схожи и имеют дело с одними и теми же предметами реальности, которые находят отражение в языке. Он составил список, в который вошли базовые понятия и выражающие их лексемы. То есть те слова, которые значимы для человеческого общества в целом и могут быть обнаружены в каждом языке. Это такие слова, как:, кровь, ухо, глаз. Изначально в список было включено 200 слов, потом список был пересмотрен и сокращен.

Дистанция рассчитывается по количеству несовпадений между двумя списками — чем их больше, тем дальше языки друг от друга. Так, русский и польский язык не совпадают на 12%, а албанский и английский на 88%.

Экономический анализ как раз помогает превратить язык в ряд параметров, анализ которых позволяет принимать взвешенные, обоснованные решения относительно языковой политики.

Как в России обстоят дела с многоязычием?

Сложно. Количество носителей можно определить. А вот динамика изменений требует тщательного анализа. Вот долганский язык, на нем говорят в общей сложности 7 тыс. человек — это мало, и на основании этого критерия его можно считать исчезающим. Хотя он передается детям, у носителей позитивное отношение к языку, есть письменность, учебники. В школах его преподают до 7 класса на уроке родного языка. Но в атласе ЮНЕСКО он числится исчезающим.

Вообще 90% языков России под угрозой исчезновения. Но Россия разнообразна. Хакасский — 5 тыс. человек, у них своя республика, за языком закреплена функция официального, но хакасы от него отказываются, переходят на русский. А в Тыве — наоборот, там в некоторых населенных пунктах русский в школе как иностранный изучается.
IQ

Автор текста: Тарасова Алёна Юрьевна, 1 ноября, 2019 г.