Впечатление хорошее. Руководом довольны

Книги отзывов московских музеев 1930-х годов изучила исследователь ВШЭ Елена Милановская. О том, почему водить экскурсии тогда было опасно, и как отдельные голоса отражали массовое сознание — в материале IQ.HSE в преддверии Всемирного дня экскурсовода.

Новый формат для нового времени

Амбарная книга или тетрадь, иногда сшитая из отдельных тонких листов, которые опускали в специальные ящики — так выглядели книги отзывов в советских музеях в 1920-е годы. Именно тогда учреждения культуры начали развивать работу с публикой. В Третьяковской галерее, к примеру, открылся экскурсионно-просветительский отдел, и коммуницировать с аудиторией, не представляя ее реакции и потребностей, было не логично.

К исследовательскому интересу добавлялась политическая необходимость — воспитывать народные массы. Поэтому задача вести учет гостей — основная для дореволюционных музейных книг, уходила в прошлое. А вместе с ней и формат. В царские времена записи были краткими: имя, организация, дата. Теперь же сами названия — «Книга отзывов» или «Книга впечатлений» — обязывали наполнять форму содержанием. И посетители наполняли:

Выставка будит к глубокому труду и призывает работать в низах населения ради великих задач просвещения.

…почувствовала в себе приток новых сил вышла из этого здания с твердым намерением учиться, учиться и учиться, как завещал нам наш великий вождь и учитель В. И. Ленин.

Политехнический музей, 1935 год

Выставка — весьма убедительный аргумент в пользу нашего роста и тех необычайных перспектив нашего благосостояния в дальнейшем, которое не за горами и которое возможно лишь от Советской власти.

Политехнический музей, 1936 год

«Искусство есть классовое…»

Словами про великое пестрели официальные речи, а пространство для выражения мнений, каким и были книги отзывов, становилось местом соединения личного и общественного, с перевесом последнего, говорится в исследовании.

Очень мало в музее (даже совсем нету) современного искусства за исключением нескольких фотографии Ленина и Сталина. Очевидно, руководители музея недооценивают или не понимают, что вечная наука и искусство есть классовые.

Отзыв студентов,
Музей изобразительных искусств, 1938 год

Этот небольшой текст, по словам Елены Милановской, соединил в себе три ключевых компонента массового сознания:

«идея важности современного, нового, строящегося»;

взгляд на искусство через теорию и историю классовой борьбы;

имена Ленина и Сталина как пароль и основа общественно-политической риторики.

Студенты отзеркалили то, чем были окружены в жизни — обобщили и озвучили повседневные темы советской идеологии. Портреты вождей причислили к современному искусству в художественном музее, но профиль музея значения не имел — идеология правила одинаково для всех.

«…разоблачить тов. Успенскую»

Политизация жизни была настолько сильной, что работать экскурсоводом становилось опасно. Враг не дремлет, внушали СМИ — посетители демонстрировали бдительность, а книги отзывов превращались в каналы для подачи сигнала наверх.

Организация ВПГИ (военная). Экскурсовод вел Успенская.
Допускаю<т> троцкистскую контрабанду в вопросе о появлении классов, говоря о реке Нил указала, что он имел хорошую систему оросительных каналов и вот для того чтобы оборонять эти каналы породило расслоение на классы… А известно, что Троцкий так же ставил, что обороняться общине нужна была организованность, это и породило классы и государство. —
Нелепо полагать что такое протаскивание к. револ.троцкистской контрабанды <фраза обрывается>
Парторганизация музея разоблачить тов. Успенскую.

Музей изобразительных искусств, 1935 год

Чем в 1930-х могло обернуться для человека это «разоблачить», известно. Экскурсоводу Нюбергу, судя по следующей записи, повезло больше, но даже в положительных оценках — симптомы эпохи.

Группа бойцов ИПСД получила очень много полезного, ознакомились с искусством Египта.
Руковод. <руководитель экскурсии> Нюберг очень глубоко понятным языком объяснила бойцам всю идеологию того периода Царствования Фараонов, показав всю эксплуатацию и гнет последних над классами.

Музей изобразительных искусств, 1935 год

«Ревизия искусства шла далеко за пределы нашей эры, — комментирует исследователь. — Оно рассматривается в первую очередь с точки зрения партийных установок. Для авторов отзывов наиболее важен аспект эксплуататорства, никто не упоминает своих впечатлений от экспонатов музея».

«Не могу описать восторги…»

Впечатления от экспонатов, конечно, есть, но не сами по себе. Они в контексте мифа о превосходстве советской системы, а миф поистине вездесущ. В СССР все самое лучшее: экономика, культура, люди — твердит система. И преуспевает. А в музейных книгах — эхом:

Я осмотрел всех художников Третьяковской галереи и очень удивился мастерству этих художников… Сам я не художник но понимать изящество очень могу. Я еще молод 18 лет, но сегодня я стал стариком, потому что много увидел и узнал. Не могу описать все те восторги, которые у меня ноходятся. Еще нет таких художников за пределами России или вернее, как у нас в СССР…

Третьяковская галерея, 1938 год

Честь и слава Героям Папанинцам, Сталинским питомцам. Только большевики могут иметь таких людей!

Политехнический музей, 1938 год

Капитализм сравнивается с социализмом. Безоговорочно в пользу последнего:

Я работал на капиталистических предприятиях царской России и соединенных штатов америки на протяжении 18 лет. Видел расцвет капиталистической промышленности… <нрзб.> какими жалкими показываются эти успехи…, с тем, что страна советов успела за эти считанные несколько лет.

Политехнический музей, 1935 год

Доморощенные недостатки критикуются на уровне замечаний о режиме работы музея, технической оснащенности или практичности экспозиции. Так, на выставке экспедиции «Северного полюса» в Политехническом музее одному не хватило конфет, которыми «достоверно питались» полярники, другому — упомянутой экскурсоводом подушки, третьему — надписи с «кубатурой палатки». А на выставке достижений меховой промышленности 1936 года ругают «уродливые полусвалившиеся» манекены, дешевое допотопное освещение и… отсутствие «американской деловитости»:

…к сожалению имеется один сущест. недостаток а именно: нет приема заказов и доставки их на дом. получается не практичность. нет американской деловитости. Мне понравилась шапка эскимоска из цигейкой овчины для себя и черное манто из щип. кролика но приобрести я не смог ухожу разочарован.

«Все находются в отсутствии…»

Сами музейщики гостями тоже не всегда восхищены. «…безрадостная группа: типично интеллигентская — в фешенебельных туалетах, с крашенными губами и “снисходительно приятным” отношением к работе», — так основатель и директор Дарвиновского музея Александр Котс охарактеризовал прибывших на экскурсию педагогов. Но худший вариант, по его мнению, — публика из подмосковных городов: присаживаются, поворачиваются спиной, не подготовлены, «оживляются только при шутках».

Посетителям есть чем ответить:

…только экскурсоводы все находются в отсутствии. За искурсоводов приходится обеснять техничкам.

Приписка другим почерком
после записи «всем радиовыставка понравилась»,
Политехнический музей, 1938 год

Прошагать несколько часов в музее, созерцая безмолвие, незнакомые приборы и машины и не услышав ни слова об’яснения, — все же досадно.

Политехнический музей, 1934 год

Мы, экскурсанты, посетив в Третьяковскую галерею, но за неимением консультанта ничего абсолютно не поняли. И поэтому, хотя картины на вид хороши, но смысл не понятен. Просим администрацию побеспокоиться о консультантах на протяжении всего дня, т.е. от 10 утра до 9 вечера.

Третьяковская галерея, 1938 год

Причина проста, поясняет Елена Милановская: основное внимание отводилось работе с группами от организаций, а одиночки терялись в отсутствие путеводителей и плохой навигации по экспозициям.

«Какая фабрика, сколько человек…»

При таком подходе неудивительно, что отзывы большей частью коллективные, а в их словах и конструкциях неизменно тон эпохи: «От записей веет установочными бодрыми призывами, отчетами, телеграфным стилем. Создается впечатление, что речь идет о приемке, оценке услуги по каким-то непрописанным правилам».

Отзывы, вероятно, были обязательными. Они формальны и похожи: от какой организации группа, чью экскурсию прослушала, удовлетворены, благодарны. Писали и под диктовку, не «включив голову». Иначе как объяснить подобное:

Какая фабрика, сколько человек 13 посетили вы Военно - Исторический музей. Впечатление осталось хорошее. Руководителем остались довольны.

Государственный исторический музей, 1926 год

Утраченные возможности

«Человек растворялся в коллективном отзыве», подчинялся общим принципам и лозунгам. В книгах нет приписок вроде «от себя добавлю». Нет многообразия голосов — писали либо восторженно, либо для порядка.

«В условиях мощного политического давления на общество, эпизод самовыражения в небольшом открытом тексте превращается в очередной акт сверки себя с нормами режима», — подчеркивает Елена Милановская.

Будь по-другому, музееведы того времени получали бы бесценный материал — значительная часть посетителей были людьми, «не так давно вхожими в музейную культуру и, следовательно, обладающими более свободным восприятием». Однако и сама наука балансировала на грани — постепенно политика «сворачивала» исследовательские лаборатории, начавшееся в 1920-х изучение зрителя приостанавливалось.
IQ

Автор исследования:

Елена Милановская, аспирант Школы дизайна факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ

Автор текста: Салтанова Светлана Васильевна, 20 февраля, 2020 г.