Матери уходят в минус

В 25–35 лет многие россиянки создают семью и уходят в отпуск по уходу за ребёнком. Но долго сидеть в декрете могут не все, особенно если семье не хватает денег. Молодые матери стремятся выйти на работу, но ничего не выходит. Работодатели дискриминируют сотрудниц-матерей и беременных женщин: не нанимают или стараются любыми способами избавиться от таких работниц, чтобы избежать «лишних» расходов. Так рынок труда, при всей нехватке кадров, теряет множество потенциальных работников. Учёные НИУ ВШЭ исследовали барьеры занятости для женщин с маленькими детьми. Каковы они, а также существуют ли стимулы для молодых мам и дружественная корпоративная культура к материнству и детству в России — в материале IQ.

Материнство как угроза

Работодатели с подозрением относятся к молодым женщинам: их наймёшь — а они вдруг рожать. И плати им пособия по беременности и родам, а потом — по уходу за ребёнком. Поэтому компании «отбраковывают» нежелательных кандидатов разными способами, нередко незаконными. А уже работающих «декретниц» сокращают, чтобы не выплачивать им пособий. Создают для сотрудниц-матерей невыносимые условия труда, и они увольняются сами.Таким образом, для женщин рождение ребенка повышает риски потери работы и незанятости. А это одна из причин, почему семьи с детьми в России оказываются среди групп с повышенными рисками бедности.

«Когда берут на работу, заранее предупреждают: никаких декретов, не вздумайте беременеть», — говорит респондентка из Архангельска. Москвичка вторит: «Руководители <...> устно проговаривают, что, “как только беременеете, пишите заявление об уходе”».

Это подтверждают и результаты исследовательниц из НИУ ВШЭ Алины Пишняк и Евгении Надеждиной. О дискриминации со стороны работодателей учёным в ходе десяти фокус-групп рассказали женщины в возрасте от 25 до 35 лет из разных типов населенных пунктов, и с разной квалификацией. В качественном исследовании приняли участие 80 респонденток, занятых и незанятых, из Москвы, Архангельска (крупного города, областного центра), малого города Каргополя и села Шалакуша. До рождения детей все информантки работали. У большинства (59%) — один ребенок, примерно у трети — двое детей.

Выяснилось, что в России существует немало барьеров для выхода на работу женщин с маленькими детьми. Помимо дискриминации со стороны работодателей, респондентки говорили также о невозможности устроить детей в детский сад, трудиться по гибкому графику, проходить дополнительное обучение и пр. Эти факторы, в том числе и по данным международных исследований, всегда серьёзно влияют на занятость матерей.

При этом, чем дольше перерыв в занятости, тем выше вероятность проблем с трудоустройством. Считается, что за этот период «убывает» квалификация работника (в итоге женщины платят «штраф за материнство»). Число детей тоже значимо. С одним-двумя детьми шансы занятости матерей намного выше. А вот многодетные женщины в большинстве случаев (64%) не работают.

Терпимость к матерям

Конечно, работодатели не всегда дискриминируют сотрудниц-матерей. Некоторые респондентки — прежде всего, высококвалифицированные — рассказывали и о своём положительном опыте. «Я <...> долго искала компанию, из которой можно уйти в декрет: белая зарплата, хороший начальник», — говорит информантка-москвичка.

На самом деле поддержка материнства обычно выгодна и самим фирмам. В ряде исследований показано, что компании, поддерживающие сотрудников с детьми, тем самым повышают лояльность персонала и добиваются лучших результатов. Похожие ситуации упоминались и на фокус-группах. «Я знала, что меня никто не подсидит, не уволит, что я получу все свои компенсации, — замечает жительница Архангельска. — Мне выдали и отпускные, и всё-всё».

Но так говорили, в основном, те, кто вышел из декрета досрочно. Не исключено, что «именно гарантия скорого возвращения служит залогом лояльного отношения к уходу в декрет», считают исследователи. Так или иначе, поведение работодателя может быть не только барьером, но и стимулом для выхода женщин с детьми на работу, быстрый возврат на «трудовую вахту».

Впрочем, недоброжелательное отношение работодателей к сотрудницам-матерям встречалось всё же чаще. При том, что, по данным исследований, такие работницы нередко более организованные и часто успевают выполнить работу быстрее других. Кроме того, они лояльны к фирме и «сильнее держатся за работу», чем персонал без детей.

Выталкивающая сила

Столичные компании, хотя и не шли на прямое нарушение закона (увольнение «декретниц»), но избавлялись от работниц с детьми другими способами. Например, выдавливали с помощью невыносимых условий работы. «Конечно, официально вас никто не уволит, по закону <...>, — говорит москвичка. — Условия создадут, и уволишься сам». Ещё одна информантка вспоминает, как её на пятом месяце беременности посылали в командировку: «Мы [с начальством] рассорились, и я попала в больницу на сохранение. Я подавала на них в прокуратуру, потому что мне не выплатили ни копейки декретных».

Информантки из других городов рассказывали о не менее возмутительных случаях. В одном из кейсов работодатель, пользуясь невнимательностью сотрудницы, получил её подпись, позволяющую уволить без нарушения закона. Во многих других — предприятия просто увольняли беременную.

Респондентка из Каргополя вспоминает, как ей велели подписать «бумажку», в которой говорилось, что она работает «до такого-то срока», а потом увольняется и получает компенсацию. «Я проработала в таком варианте. Потом за неделю сказала, что всё, ухожу», — продолжает информантка. В ответ ей сообщили, что она уже месяц «как бы не работает», поскольку уволена. «Уволить могут даже заочно», уточняет респондентка из Архангельска. Кроме того, «декретницам» стараются урезать зарплаты, лишают премий.

Катастрофа больничных

Персонал «второго сорта» — так нередко работодатели расценивают сотрудниц с детьми. Их считают «невыгодными» работницами, поскольку у них выше риски регулярно выпадать из рабочего процесса. Дети болеют — приходится пропускать работу, сидеть на больничном. Услуги нянь для многих слишком дороги. Да и бабушки, особенно после повышения пенсионного возраста, могут помочь не всегда. В итоге сотрудницы-матери часто остаются со всеми проблемами один на один.

Считается, что работницы с детьми менее мобильны (реже готовы к командировкам и срочным проектам), им сложнее трудиться сверхурочно. Иногда таких сотрудниц воспринимают как «аутсайдеров» в коллективе. В итоге им реже дают интересные проекты, у них меньше «рычагов» карьерного продвижения. Да и работодатель не склонен повышать их.

И все же главный раздражитель для работодателя — именно частые больничные. «Это нигде не приветствуется, ни в каких компаниях, — говорит респондентка из Москвы. — “Ой, у тебя ребенок еще детсадовский, он, наверное, болеет часто?”»

На селе — те же упреки со стороны работодателей: «Они говорят: “Ага, вот вышла на работу, будешь на больничных часто сидеть”». А в Каргополе бюллетень мог стать поводом для увольнения. «Я пришла на работу, меня сразу предупредили: "Как только сядешь на больничный, всё, мы берём продавца нормального"», — сетует респондентка.

Сколько можно сидеть с детьми?

Бывает и так, что женщина довольствуется ролью домохозяйки. Но для отказа от трудовой занятости жены семья должна иметь хороший общий доход. «Можно сидеть [с ребенком], если есть финансовый тыл, заработок большой у мужа», — поясняет респондентка-москвичка.

В целом информантки считают идеальным сроком декретного отпуска три года. Кто-то готов выйти на работу досрочно, а кто-то хочет остаться с детьми подольше. «Когда у меня [старшая дочь] была маленькая много лет назад, я вышла в год. Я очень жалею, — признается информантка из Архангельска. — Я не заметила, как она выросла».

С другой стороны, женщины готовы находиться в декрете дольше потому, что уже чувствуют себя профессионалами и меньше опасаются за свое место. Они достигли определенного уровня в карьере, и теперь у них другие приоритеты. «У меня отличные отношения с руководством, — говорит респондентка из Архангельска. — Мы, планируя ребенка, знали, что работой я никак не жертвую. Всё было гладко, спокойно. Всё в силу возраста».

При этом ответы высококвалифицированных столичных работниц явно отличаются от других. Опрошенные с более низкой квалификацией готовы сидеть с ребенком только до трёх лет. «После трёх уже женщине трудно выйти, — считает информантка. — <...> Проходит весь азарт зарабатывания денег». Высококвалифицированные респондентки заявляют о готовности сидеть с детьми пять или семь лет, если, конечно, женщине «позволяют условия».

Детсады и гибкий график

Так или иначе, вернуться к работе непросто: много проблем с детскими садами. Они или далеко от дома, или в них нет мест, или условия пребывания ужасные (группы переполнены и пр.). Ясли — и вовсе редкость. Между тем, детсады — как часть инфраструктуры поддержки материнства крайне важны для возвращения женщин на рынок труда. Информантки подчеркивали, что многие «пойдут на работу», если «с садиком нет проблем».

Другой барьер занятости для матерей — невозможность трудиться в гибком режиме: полдня или со свободным графиком. «На свою работу я, естественно, не пойду: с девяти до пяти часов — это тяжело», — замечает жительница Архангельска. Информантка из Шалакуши поясняет: «[Вышла бы, если бы] рабочий день у меня был не целые сутки, чтобы с ребёнком можно было находиться побольше». Но подходящих рабочих мест часто нет.

За деньгами и саморазвитием

Главный стимул выхода на работу — финансовый. В крупных городах люди выплачивают ипотеку, в небольших — семьям не хватает на повседневные нужды. Доход жены в семье нередко становится не вспомогательным (как подушка безопасности), а основным. Выплаты на ребенка продолжаются только до полутора лет. «Дальше, извините, полтора года за свой счёт в наше время, — рассуждает москвичка. — А ребёнок растёт, требует финансовых вложений». «Чтобы детей одевать и кормить, работать нужно», — резюмирует респондентка из Шалакуши.

Среди других стимулов возвращения на работу — дефицит общения и профессиональной востребованности. Да и просто страх «засидеться дома». «Хочется общения, хочется нового чего-то, — поясняет москвичка. — Тяжело сидеть — деградируешь. На работе ты как-то развиваешься с людьми <...>». Другая респондентка из столицы говорит, что не хочет быть «[незанятой] тетехой». Когда не работаешь, «находишься в расслабленном состоянии», а надо быть в тонусе, добавляет еще одна информантка.

Сила статуса

К работе также стимулирует стремление к самореализации и поддержанию статуса, плюс желание сохранить за собой место. Высококвалифицированные москвички подчеркивали, что важно, чтобы дети ими гордились: «Ему [ребенку] было бы очень приятно сказать: “Моя мама — начальник отдела кадров, а моя мама — главный бухгалтер. Она может то-то и то-то сделать”».

Респондентки также понимали, что в случае долгого отсутствия им могли найти замену. «Не то чтобы меня принуждали, чтобы я вернулась, — уточняет москвичка. — Я просто ценила своё место». Возможна и прямая угроза потери работы. «Если бы до трех лет сидела дома, то хотели сократить мою должность», — говорит респондентка из Шалакуши.

С высоких постов и вовсе не уходят в отпуск, чтобы сохранить за собой место.

Часть занятых информанток всё же перевелись на другую работу после декрета. Они объясняют это тем, что «получили более выгодное предложение; пришлось уволиться, ввиду требования выйти на полный день; уволены с прежнего места работы; переведены во время отпуска по уходу на другую должность и отказались от неё», — комментируют авторы. Лишь в первом случае респондентки сменили работу по собственной воле. В остальных — делали это вынужденно. Тем самым, за выходом на новую работу часто стоит невозможность оставаться на прежней.

Штраф ни за что

Как итог, — сотрудницы-матери зарабатывают несколько меньше, чем их бездетные коллеги. Этот «штраф за материнство» отчасти объясняется стереотипом, что за время декрета сотрудницы могут утратить некоторые навыки и компетенции, поэтому их, например, принимают на более низкие ставки. Но происходит ли потеря квалификации на самом деле? Есть ли у работниц-матерей ощущение, что они с трудом вливаются в процесс? Страх и стресс, судя по интервью, всё же есть: «Боятся, что забыли что-то, что будут ошибаться постоянно, начальство будет носом тыкать».

В то же время, в действительности многим было трудно лишь в первые две недели. Дальше сотрудницы адаптировались, втянулись в работу. «Я по своим тетрадкам, по учебникам это всё [детали работы] вспоминала <...>, — говорит респондентка-москвичка. — Конечно, вспомнила всё, но тяжеловато было». Жительница Архангельска замечает: «Первые две недели <...> компьютерные программы вспоминала, потом анализаторы добавились, приказы немножко поменялись». Некоторые сотрудницы по предложению работодателя перед возвращением из отпуска прошли курсы повышения квалификации.

Адаптация при возвращении на работу нечасто упоминалась как особая проблема, резюмируют исследователи. Видимо, барьеры к возобновлению занятости — и прежде всего, нежелание компаний брать работниц с детьми назад, — гораздо выше, чем реальные профессиональные сложности.
IQ

 

Авторы исследования:

Алина Пишняк, заведующая Центром анализа доходов и уровня жизни Института социальной политики НИУ ВШЭ

Евгения Надеждина, доцент кафедры экономической социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 14 сентября, 2020 г.