Кто станет лауреатом Нобелевской премии по экономике в 2020 году?

По просьбе редакции IQ профессор Чикагского университета и научный руководитель Факультета экономических наук НИУ ВШЭ, кандидат физико-математических наук Константин Сонин (признан лицом, выполняющим функции иностранного агента) поделился своими размышлениями о возможных лауреатах Нобелевской премии по экономике в 2020 году. Чей прогноз совпадёт с мнением Нобелевского комитета — компании Clarivate Analytics (владельцы крупнейшей научной информационной системы Web of Science), которая пока так и не угадала победителей ни в одной из номинаций, или российского экономиста?

Константин Сонин*,
профессор Факультета экономических наук ВШЭ
и Чикагского университета

Каждый год, размышляя о потенциальных лауреатах Нобелевской премии по экономической науке (их объявят в понедельник 12 октября), я начинаю со слов, что мой прогноз не особенно меняется уже много лет. Учёный, который был среди реальных претендентов в прошлом году, может выпасть из их числа по двум причинам — во-первых, потому что он или она уже получила премию; во-вторых, потому что скоропостижно скончались. Из тех, для кого я ждал премии, один из основателей современной политической экономики Альберто Алесина умер в 2020 году.

В отличие от естественных наук, где бывали лауреаты «одного прорыва», претенденты на Нобелевку по экономической науке — это люди, которые изменили ход науки как минимум два-три десятилетия назад; соответственно, за прошедший год ничего с их научной репутацией произойти не могло. Если интересно, читайте прогнозы (и довольно удачные!) предыдущих лет (все, кроме троих, экономисты, получившие премию в последние десять лет, упоминались в моих прогнозах), чтобы узнать, за что могут получить премию Авинаш Диксит, Элханан Хелпман, Энн Крюгер, Чарльз Мански или Джон Лист. Ещё раз — окончательно из списка возможных лауреатов их может вывести только смерть.

Так что мой прогноз каждый год меняется, но не сильно. Однако 2020 год стал исключением. И вот почему — по итогам первой половины Нобелевской недели, в которой больше половины лауреатов — женщины, я решил дополнить свои предсказания. Вообще комитет, присуждающий экономические премии, крайне аполитичен — за последние двадцать лет я видел, пожалуй, только один случай, когда, похоже, неакадемические соображения сыграли какую-то роль. Так что я не думаю, что и в этом году там будут руководствоваться соображениями «любой ценой дать премию женщине-экономисту». Но, может, я сам уделяю слишком много внимания мужскому полу? Итак, мой топ кандидатов:

Дарон Асемоглу и Джеймс Робинсон

За исследование роли институтов в экономическом развитии. То, чем Дарон Асемоглу из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон из Чикагского университета знамениты на весь мир (смотрите мой мини-обзор научных работ, на которые опирается популярная книжка «Why Nations Fail») — это лишь малая часть их исследований. Они, можно сказать, создали современную институциональную экономику, сменившую «новую институциональную экономику» Норта и Фогеля.

Как сказал по тому же адресу, но другому поводу нобелевский лауреат Роберт Солоу — «рядом с этим [учебником Асемоглу по теории роста] я чувствую себя как, наверное, чувствовали бы себя братья Райт рядом с современным авиалайнером». Вот и новые институционалисты чувствуют cебя именно так — стоят рядом с суперлайнером и думают, как это всё выросло из работ Дугласа Норта. В сентябре 2019-го вышла новая потрясающая книга, «Узкий коридор» и ощущение «братья Райт рядом с Боингом-787» только усилилось. Данную премию, конечно, приятно предсказывать (смотрите наш новый обзор по теории институциональных изменений). И если Дарон получит премию за исследования институтов, в этом будет и наш небольшой вклад.

Конечно, Асемоглу мог бы получить Нобелевскую премию и в другой компании. Например, вместе с Полом Ромером за теорию роста (смотрите мой прогноз на 2017 год) — основной вклад Асемоглу состоит в исследованиях «направленного технологического развития». До него технологическое развитие, как фактор роста, всегда анализировалось как нечто, затрагивающее экономику в целом, а не отдельно разные сектора.

Например, совсем не очевидно, как влияет технологическое развитие на зарплаты низкоквалифицированных и высококвалифицированных рабочих. Стоит задуматься — и будет видно, что может как повышать, так и понижать их. А у Дарона есть модели, равновесия в которых очень хорошо описывают результаты имеющихся естественных экспериментов (могу порекомендовать достаточно популярное эссе Роберта Шиммера, в котором описывается основной вклад Асемоглу в этой области). Но Пол Ромер, и совершенно заслуженно, получил премию в 2018 году, за ту же самую  современную теорию экономического роста !

Асемоглу и Робинсон могут получить премию и за политическую экономику. Это было бы особенно приятно, потому что это — моя специализация, Дарон — мой соавтор, а Джим — коллега по факультету в Чикагском университете. С другой стороны, эту премию трудно было бы представить без Гвидо Табеллини из Коммерческого университета им. Луиджи Боккони. Но как можно дать премию Табеллини, не дав её его постоянному соавтору Торстену Перссону? A это невозможно: Торстен — секретарь комитета, присуждающего премии. 

Читайте наш (на этот раз без Дарона) новый обзор по политической экономике авторитарных режимов, там немало про работы Асемоглу и Робинсона. Или, лучше, их собственные книжки — аспирантский учебник «Economic Origins of Dictatorship and Democracy» или его популярное изложение «Почему одни страны богатые, а другие бедные».

Оливье Бланшар, Стэнли Фишер, Грегори Мэнкью и Кеннет Рогофф

Да-да, я знаю, что сразу четырём людям премию за исследование и практическое применение макроэкономических моделей дать не могут. Что ж, выбирайте любых троих по вкусу. В интеллектуальном плане это самые влиятельные макроэкономисты в мире. 

Про Кеннета Рогоффа из Гарвардского университета, самого, наверное, дорогостоящего спикера из академических экономистов, международного гроссмейстера и популярного автора «This Time is Different» я уже несколько раз рассказывал одну историю. После лекции в РЭШ десять лет назад он спросил нас за ужином — были ли на ней руководители ЦБ и Министерства финансов? И, узнав, что нет, сказал — «вот странно, они платят 15 000 долларов за место на моём семинаре в Абу Даби, а ведь это в точности те же слайды и та же самая лекция».

По учебнику Грегори Мэнкью из того же Гарвардского университета учится экономике весь мир. Он долго был заметным «голосом» в стане республиканских экономистов. Кроме того, Мэнкью ещё и автор невероятного числа (возможно около 400) статей, среди которых моя (и, по-моему, многих экономистов) любимая начинается со слов «This paper takes Robert Solow seriously». Ну и наконец он создатель, среди прочего, «нового кейнсианства». 

А вот сам я учился макроэкономике по учебнику как раз Оливье Бланшара и  Стэнли Фишера из Массачусетского технологического института, которые были учителями половины, по-моему, экономистов центробанков в мире (включая и наш российский). Про Бланшара в связи с его уходом с поста главного экономиста МВФ, была хорошая статья со странным названием в Washington Post. И Кругман, и Мэнкью порекомендовали её в своих блогах, а это дорого стоит — в публицистических вопросах Кругман и Мэнкью почти всё время оппонируют. Но, мне кажется, премия макроэкономистам — особенно специалистам по монетарной экономике, давно напрашивается.

Эх, не хотелось бы мне самому стоять перед таким сложным выбором. А ведь есть и пятый — Бен Бернанке из Института Брукингса, заслуживающий премии в этой теме. Не за председательство в ФРС, за время которого ему пришлось, столкнувшись с крайне необычными обстоятельствами, действовать в соответствии с теорией и историей.

В бакалаврском учебнике по макроэкономике, по которому я двадцать лет назад учился на первом курсе РЭШ, «ловушка ликвидности» упоминалась, кажется, в сноске — теоретический изыск, относящийся к далекому, отстоящему на несколько десятилетий, прошлому.

И это при том, что море «практиков» вопило о том, что деятельность ФРС приведёт к высокой инфляции. Далеко не только из-за того, что они защищали чьи-то интересы, — большинство просто из-за неспособности понять, как устроен мир. Кто-то даже потерял миллиард, ставя против макроэкономической науки...

Но Бернанке заслуживает премии не за руководство, пусть выдающееся, ФРС — за это дают ордена, за это приглашают выступать на форумах и, главное, слушают. Его премия была бы за исследования истории денежной политики (да, это новое качество по сравнению с тем, за что получил премию Милтон Фридман). И, значит, Бланшар с Фишером, в принципе, могли бы быть с Бернанке в одной лодке.

Роберт Барро

Ещё хочу упомянуть Роберта Барро из Гарвардского университета. Вот кто, на мой взгляд, незаслуженно обойден — а часики-то тикают. Ещё студентом, в 1960-е, он прославился моделью внешних эффектов, когда дисбаланс спроса и предложения на одном рынке передаётся на другие. Он один из основателей современного — последних сорока лет — взгляда на инфляцию. То, что ожидания играют ключевую роль сейчас настолько прописная истина, что трудно представить, — когда-то за этот взгляд нужно было бороться. 

Его статья 1973 года — первая модель оптимального выбора усилий в политическом контексте опередила время на два десятилетия. Он обосновал — за двадцать лет до массового применения — идею инфляционного таргетирования. Какие-то его результаты давно устарели — те же межстрановые регрессии в теории роста, и тем не менее далеко продвинули науку. Нобелевский комитет может дать премию Барро вместе с любым из макроэкономистов — и даже с Асемоглу.

Питер Филлипс и Дональд Эндрюс

Высокотехничный статистический анализ реальных данных начинался когда-то с биологии и евгеники (Карл Пирсон, Чарльз Спирмен, Роналд Фишер), но уже много десятилетий именно в общественных науках самая мощная «прикладная теория» анализа данных. Биомедики берут у экономистов их методы, а не наоборот. Друзья и коллеги который год подсказывают, что давно своей премии ждут статистические методы. И я который год добавляю двух великих статистиков в свой прогноз. Так что премию Питеру Филлипсу и  Дональду Эндрюсу надо, пожалуй, дать. Со стороны кажется, что весь современный анализ данных как-то связан с этими именами.

Джанет Йеллен и Клаудиа Голдин

Первая из двух дам в моём списке, Джанет Йеллен из Калифорнийского университета в Беркли, а также Института Брукингса известна всем как бывший председатель американского ЦБ. Она была одним из самых успешных председателей в истории  —  отчасти потому, что её срок был оборван президентом Трампом. Впрочем, за работу в ФРС Нобелевской премии по экономике не дадут. Однако Йеллен вполне может стать лауреатом и за свои академические достижения — собственно, она была в моём прогнозе на 2019 год.

Йеллен — автор многих важных и высокоцитируемых работ по экономике труда — один из главных исследователей «справедливой зарплаты». Больше всего цитируется её проверка гипотезы, что когда зарплата работников снижается «ниже справедливой», то они начинают работать меньше. Взаимосвязь простая, но проверить её сложно. Однако Акерлоф и Йеллен, используя реальные данные, это сделали. 

Другая её известная эмпирическая работа — о связи легализации абортов, доступности контрацепции и «свадьбах по залёту». А ещё пионерское исследование о механизмах женской бедности. 

Основными объяснениями женской бедности в то время были «технологические», связанные с распределением активов между полами и спросом на разные профессии.

Другой серьёзный кандидат, на мой взгляд — Клаудиа Голдин из Гарвардского университета, исследовательница роли человеческого капитала. Одна из её первых известных работ — про то, как изменился отбор женщины в оркестры, когда члены жюри перешли к «слепому аудированию». Прослушивания стали проводить за экраном — и удивительно (для того времени), как вырос процент женщин, когда кастинг осуществлялся «вслепую». В 1970-1980-е была столь явная дискриминация, что у хорошей музыкантки было куда меньше шансов попасть в оркестр, если отборщики знали её пол.

Конечно, как всегда в случае серьёзного кандидата на Нобелевскую премию по экономике, речь идёт не об одной-двух, а о десятках, если не сотнях, важных работ. Статьи Голдин очень интересно читать — это история человеческого капитала, то есть образования и технологий в XX веке. У Голдин и Каца об этом есть даже книга — как менялась зависимость заработной платы от технологического прогресса и изменений в образовании.

Конечно, Йеллен больше ассоциируется с макроэкономикой, чем рынком труда, хотя академически она, скорее, «трудовик». Но Нобелевский комитет мог бы круто воспользоваться тем, что вопрос «За что платят зарплату?» объединяет области, в которых прославились и Голдин, и Йеллен.

А что же Clarivate Analytics?

По их прогнозам, Нобелевскую премию по экономике в 2020 году должны дать Дэвиду Дики из Университета Северной Каролины и Уэйну Фуллеру из Университета Айовы. Оба они — создатели теста Дики-Фуллера, который позволяет проверить, есть ли тенденция к развитию во временном ряде данных. Забавно, что сам тест появился ещё в 1979 году, а за результаты, полученные с его помощью, уже вручили Нобелевскую премию в 2003-м! Её получил Клайв Грейнджер за вклад в исследование коинтегрированных процессов с использованием теста Дики-Фуллера для проверки на стационарность. Компанию Дики и Фуллеру может составить Пьер Перрон из Бостонского университета, создатель еще одного теста — Филлипса-Перрона, также базирующегося на тесте Дики-Фуллера.

Конкуренцию математикам может составить Клаудия Голдин из Гарвардского университета — и здесь у нас первое совпадение с предсказаниями нашего эксперта Константина Сонина. Если премию возьмёт она, то в выигрыше останутся все!

Голдин — первая женщина получившая тенуру (tenure) — бессрочный контракт на экономическом факультете Гарварда. Её исследования охватывают широкий спектр проблем из области экономической истории, включая особенно актуальные сейчас вопросы рабства, женщин на рынках труда, гендерного экономического неравенства и разрыва в оплате труда и т.д. С учётом обилия женщин в других номинациях в этом году, у Клаудии Голдин большие шансы.

Гораздо менее вероятные кандидаты: Стивен Берри и Джеймс Левинсон из Йельского университета и Ариэль Пейкс из Гарвардского университета за создание одноименной эконометрической модели — BLP (акроним по первым буквам фамилий авторов — Berry, Levinsohn & Pakes) — для оценки кривой спроса на различных рынках.

IQ

 

* 18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ СОНИНЫМ КОНСТАНТИНОМ ИСААКОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА СОНИНА КОНСТАНТИНА ИСААКОВИЧА

8 октября, 2020 г.