«Мода, как мы понимали её раньше, заканчивается»

В 2020 году, через три месяца после того, как ВОЗ объявила пандемию коронавируса, журнал «Теория моды: одежда, тело, культура» провел 12-часовую онлайн-конференцию. Исследователи из разных стран представили свои наблюдения над тем, как глобальный форс-мажор перекраивает наш гардероб и не только. По итогам конференции в 2021-м вышел сборник «Новая норма: гардеробные и телесные практики эпохи пандемии». О том, что произошло с фэшн-индустрией, и почему ни она, ни мы уже не будем прежними, IQ.HSE поговорил с Людмилой Алябьевой, редактором-составителем сборника, шеф-редактором «Теория моды», доцентом Школы дизайна НИУ ВШЭ.

 

Людмила Алябьева,
доцент Школы дизайна факультета коммуникаций,
медиа и дизайна НИУ ВШЭ, академический
директор Аспирантской школы по искусству
и дизайну НИУ ВШЭ, шеф-редактор
журнала «Теория моды: одежда, тело, культура»

— Новой нормой в «пандемийном» мире стали социальная дистанция, удалённая работа, ограничение контактов. А что под ней подразумевают те, кто занимается модой?

— Мода — феномен, охватывающий много областей жизни человека. Поэтому, безусловно, и все те изменения, которые произошли не только в самом гардеробе, но и за его пределами — то, как мы перестроили свою повседневность, вынужденно пересмотрели рутинные практики, включая тактильные контакты.

Не случайно в фокус внимания исследователей, работы которых вошли в сборник, наряду с одёжными практиками попали телесные и всё, что касалось ежедневности, сильно перелатанной в ситуации коронавируса.

— Тема ответа моды на пандемию возникла не сейчас. Сто лет назад была «испанка» (Испанский грипп), и изучавшие реакцию на него отмечают сходство с нынешней ситуацией. В чём оно?

— Там, действительно, много похожего, но много и того, что отличает нашу реакцию от реакции столетней давности. Например, модные журналы среднего звена упоминали «испанку», она присутствовала в поле их внимания, в то время как люксовые вроде Vogue и Harper's Bazaar её почти не заметили. То есть речь здесь может идти о социальной природе пандемии 1918 года, о том, что она практически не захватила высшие слои населения.

Параллели видны в решениях, придуманных дизайнерами и производителями одежды. Первое, что вспоминается — защитные маски и вуали, которые тогда тоже появились, активно распространялись и вызывали не менее жаркие споры, чем сейчас.

Похожей была и скорость отклика модной индустрии. О доступных защитных вуалях в 1918 году пресса стала писать практически сразу же, а до поступления их в продажу проходили считанные дни. То же и в наше время, когда инструментов распространения информации больше, есть интернет, который в этом смысле гораздо эффективнее бумажных носителей.

В ноябре 1918 года издание Women’s Wear Daily опубликовало рекламу гибрида вуали и маски, «сочетающего в себе моду и заботу о здоровье»: верхняя часть лица закрывалась крупной сеткой, а нижняя — непрозрачной тканью. «В тексте объявления указано, что ткань “пропитана бесцветным, лишенным запаха антисептическим раствором по рецепту доктора Брюса ”».

(По материалам сборника «Новая норма»: гардеробные и телесные практики в эпоху пандемии», М., «Новое литературное обозрение», 2021)

— Вообще, сходство — это о человеке, который по сути своей не меняется?

— Человек меняется — одеваемся мы не так, как люди сто лет назад, но базовая функция одежды, а это, безусловно, защита, по-прежнему актуальна. Желание закутаться, максимально закрыть тело, уберечься от надвигающейся опасности было и остаётся. Поэтому маски, вуали, идеи какой-то суперзащитной одежды, дающей уверенность перед лицом болезни — это и про 1918-й и про 2020 год.

— А обвинительная риторика — о том, что модные вещи провоцируют заболевание? В начале XX века она была. Как и теперь?

— Да, в 1918 году возникает и повторяется мысль о том, что определённые предметы одежды служат распространению гриппа. Говорили, к примеру, что туфли на тонкой подошве способны провоцировать болезнь. Или о том, что её причиной может быть так называемая pneumonia blouse («пневмоническая блузка») — прозрачная и тоненькая, недостаточно защищающая легкие. В некоторых статьях утверждалось, что виноваты меха — их ворсинки переносят вирус.

В феврале 1919 года газета The Cleveland Press писала: «Хотелось бы решительно предостеречь против глупой моды или привычек девушек, которым кажется необходимым посреди зимы облачаться в туфли на тонкой плоской подошве».

Считалось, что болезнь так же провоцируют тонкие чулки. В ответ на это в 1919 году Vogue поделился “остроумным способом борьбы с гриппом”, придуманным парижанками, которые поддевали под прозрачные шелковые чулки плотные шерстяные чулки телесного цвета, чтобы ноги не мерзли и в то же время выглядели стильно».

(По материалам сборника «Новая норма»: гардеробные и телесные практики в эпоху пандемии»)

В пандемию 2020 года, я не видела особенно много информации на эту тему, но читала об опасениях относительно перенесения вируса на бижутерии — кольцах и серьгах. Предлагалось их вообще не надевать. Ну и в целом — страх поверхности, прикосновения к тому, что тебя окружает. Считалось и писалось, что принести на одежде что-то тоже можно, поэтому часто, особенно при жестком карантине, возникали своеобразные руководства как вести себя, вернувшись из магазина — вытряхнуть одежду, постирать её и так далее.

— Это про одежду в принципе, или каким-то «пневмоническим» тканям особенно досталось?

— Мне не попадались материалы, которые фокусировались бы на чем-то одном. Но на самом деле — возможно, поскольку обвинения в адрес моды как таковой и модной одежды характерны для дискурса в целом и проскальзывают в текстах о моде любого исторического периода.

— Встречалась ли реакция на нынешнюю пандемию самих модников?

— Модники, как и все, чей гардероб рассчитан на выход и какие-то особые поводы, столкнувшись с их отсутствием, вынуждены были модное поведение сократить до минимума. Пребывание один на один со своим гардеробом, по сути, не пополнявшимся на протяжении карантина, породило уникальные ситуации.

Модное затишье стало хорошим опытом, который показал, что можно обходиться гораздо меньшим количеством одежды, а та, что есть, заслуживает большего внимания. Многие впервые за долгие годы перебрали гардеробы. В некоторых статьях фиксировалось желание подремонтировать вещи, то есть дать им шанс на новую жизнь после пандемии.

Это совершенно другая парадигма. Мода ведь ориентирована на будущее, она про перемену, про обновку, делающую нас лучше и успешнее. А здесь — установка на цикличность и заботу о том, что есть.

Круглосуточное нахождение в пространстве дома, с одной стороны, стало временем комфортной, кажуальной одежды — в основном мы носили то, в чём удобно передвигаться, сидеть за компьютером, заниматься домашними делами. С другой, сформировало голод по одежде яркой, театральной, спектакулярной, такому посткарантинному платью, которое наденем, когда сможем наконец-то насладиться социальными контактами. Вероятно, с этим голодом был связан и бум цифровой моды, предложившей дополнительные измерения: если у тебя нет повода пойти на вечеринку, опубликуй свой образ в Инстаграме.

— Модельеры увидели новые запросы, на тот же комфорт?

— Запрос на комфорт и повседневную городскую униформу пришел не с пандемией. Ещё до неё возник тренд, получивший название athleisure — спортивная одежда для досуга: леггинсы, спортивные брюки, худи, футболки, кроссовки. Пандемия его только усилила, а дизайнеры и модельеры, разумеется, не могли не отреагировать на усиление потребительского запроса.

Такой условно пижамный шик сегодня актуален для предложений, которые мы видим в магазинах, в Инстаграме только возросло количество локальных брендов, отшивающих одежду, удобную для городской повседневности. И на всё это, безусловно, есть спрос.

— Лидер в мире моды журнал Vogue летом 2020 года в США написал о продавщицах и кассирах, в Великобритании на обложке разместил фото представительниц «отраслей, не прекращавших работу во время пандемии», и дал материал про учителей, врачей, курьеров, уборщиков. Это временное явление или начало чего-то нового?

— Повышенная инклюзивность глянца отвечала ситуации. В сентябре 2020 года вообще все национальные версии Vogue вышли с нехарактерными для него обложками и статьями, посвященными надежде человечества на избавление от пандемии. Сохранится ли тенденция? Будем ли мы и дальше встречать портреты водителей автобусов и медсестер? Думаю, вряд ли.

С другой стороны, и до пандемии благодаря социальным сетям и новым медиа ряды модных героев сильно трансформировались. Процессы, связанные с диверсификацией и инклюзивностью, очень поменяли модную картинку, и сейчас пойдут ещё дальше.

Для глянца сегодня актуально желание реагировать на социальные изменения, высказываться по общественно важным вопросам, работать с сюжетами о том, в чём моду по-прежнему упрекают — неустойчивости, недостаточном гендерном и расовом балансе, вредном влиянии на окружающую среду. Благодаря пандемии и вынужденному замедлению, показавшему, что можно обходиться гораздо меньшим, эти дискуссии только усилятся.

— У разных авторов сборника звучит одна и та же мысль: нужно срочно менять систему. И даже так: «в период пандемии коронавируса многим стало очевидно, насколько вредна и разрушительна система современной моды». О чём речь и почему так жестко?

— Это проявляется во многом. Во-первых, производство, которое оборачивается катастрофой для экологии. Во-вторых, очевидный переизбыток одежды, количество которой только растёт, что связано с феноменом быстрой моды (fast fashion), когда новые коллекции появляются на прилавках магазинов каждые две недели.

В-третьих, сами производители — неблагополучные регионы и страны, куда переведено производство. Внимание на них, на условия их труда обращается всё чаще, что в целом нетипично для модного дискурса — мода традиционно смотрела только на готовый продукт, на момент приобретения и ношения вещи.

Система моды нуждается в перезагрузке, поскольку сегодня стало как никогда очевидно, что существующая парадигма делает модную индустрию совершенно неподъёмной ношей для планеты.

Планируя новую коллекцию или занимаясь дизайном каких-то предметов, нужно заранее знать, как они будут изготавливаться, использоваться, а потом и перерабатываться. Это напрямую связано с парадигмой cradle to cradle — от колыбели до колыбели, когда наперёд просчитываются все этапы существования вещи. Причём и производителями, и потребителями.

Мода, как мы её понимали раньше, заканчивается. Гламурный, триумфальный, ориентированный на новизну и перемену феномен, переживает кризис и, судя по всему, нуждается в тотальном пересмотре всех принципов, отказе от понятных схем. Насколько мы к этому готовы, покажет ближайшее будущее.

— Что пандемия внесла в представления о красоте и стиле?

— В какой-то момент было интересно наблюдать за дискуссиями относительно масок. Для европейского контекста их ношение на нижней части лица нетипично, и речь заходила о том, насколько нужно, например, переосмыслить макияж, больше концентрировать внимание на глазах.

Но переоценивались ли стандарты красоты, сложно сказать. Наверное, не прошло бесследно наше долгое присутствие исключительно в цифровой среде. Нахождение онлайн заставляло по-новому презентовать себя. Многие говорили, что, готовясь к сеансам в Zoom, одевались для камеры — расставляли акценты во внешности, чтобы подчеркнуть присутствие в онлайн: по-особому наносили макияж, добавляли к костюму яркие аксессуары и тому подобное.

 — Или надевали то, что никогда бы не рискнули надеть в обычной жизни.

— Да, это как с отпуском. Собираясь в него, люди часто берут с собой вещи, которые в привычной жизни не носят. Для того чтобы попробовать надеть их в обстановке, предполагающей несоблюдение некоторых правил. Этакая фантазийная одежда, которую ты можешь разрешить себе выгулять, а потом посмотреть, пройдет ли она испытание повседневной реальностью. Онлайн тоже позволяет фантазировать, он как бы создает необходимый фильтр для того, чтобы попробовать что-то новое.

— Интересно только, сможем ли мы потом выйти с теми же фантазиями в офлайн.

— Опять же здесь как с отпуском. Обкатав в нём вещь, некоторые потом решаются её носить, но таких крайне мало. То есть разделение на отпускной гардероб и повседневный по-прежнему существует. Сохранится ли оно в отношении zoom-гардероба и реального, посмотрим.

Вообще очень часто заходит разговор о прогнозах, о том, какой будет мода, когда мир более-менее придёт в себя. Казалось бы, после ограничений, избытка комфортной одежды, часто бесформенной, скрывающей фигуру, всем захочется праздника, яркого костюма, дающего уверенность и эмоциональную защиту. Однако завоевания комфорта — удобные брюки, бесформенные худи, кроссовки — это тоже броня, только обволакивающая, своеобразный кокон, делающий тебя незаметным. Мне кажется, сохранятся обе тенденции, потому что они поддерживают базовые потребности человека, которые модой во многом и обслуживаются.

— Мода, похоже, сама может прогнозировать. К примеру, маски и разные аксессуары, закрывающие лицо, присутствовали в коллекциях многих брендов до 2020 года, а потом случилась пандемия. Выглядит как пророчество. Но если серьёзно — откуда это?

— Опытов по включению в коллекции масок очень много. Причин и источников вдохновения, на мой взгляд, две — защита от нарастающего присутствия «большого брата» (желание сохранить приватность, укрыться от контроля камер) и влияние Азии (дизайнеры взяли на карандаш уличные привычки жителей Южной Кореи, Японии и Китая, где при помощи масок люди защищают органы дыхания от излишне загрязненного воздуха).

— И сейчас причина третья — эпидемиологическая угроза. То есть маски из моды не уйдут?

— Думаю, они с нами надолго. Воздействие пандемии настолько огромно, что представить себе обратное довольно сложно. Маски, конечно, не будут встречаться в каждой коллекции, но тем не менее сейчас практически все магазины среднего звена их обязательно предлагают.

Мода «переработала» маску, включила её в свой обиход, то есть выполнила свою традиционную функцию — нормализовала непривычный предмет, сделала его частью повседневности.

Опускаем разговоры о пользе и вреде, они типичны для всех времён, когда люди сталкиваются с чем-то неизвестным, но вот эта нормализация, в данном случае медицинского аксессуара, во многом произошла благодаря моде.

Интересно посмотреть и на то, как пережить, отстранить травму помогают юмористические высказывания или картинки, которые сразу же попали на маски. Это, кстати, типично не только для пандемии 2020 года. В 1918-м тоже встречаются фотографии, где на масках присутствуют изображения, призванные, видимо, снизить градус напряжения.

Разное отношение к маскам в период «испанки» иллюстрировали карикатуры. В статье в газете Seattle Clarion Ledger с юмором рассказывалось «о “самых разных причудливых” способах ношения защитных масок, в том числе о том, что некоторые украшают их вышивкой и другими декоративными элементами».

В студенческой газете The White and Blue появилась карикатура «самых современных» вымышленных фасонов масок, подходящих “определенному типу людей. Например, маска в форме вопросительного знака, сделанная из “пурпурного бархата с золотой отделкой”, называлась “Специально для профессоров”».

(По материалам сборника «Новая норма»: гардеробные и телесные практики в эпоху пандемии»)

— Конференция, организованная «Теорией моды», состоялась в июне 2020 года. Масштаб и характер перемен стали понятны так быстро? Что дальше — есть необходимость продолжать разговор?

— Тогда мы скорее обменялись наблюдениями, зафиксировали перемены и, наверное, попытались дать предварительные прогнозы. Хотя дистанция была ещё недостаточной, для рефлексии всё-таки требуется немножко больше времени.

Когда я писала предисловие к сборнику, всё менялось на ходу: Европа вышла из жесткого и затяжного карантина, а Россия вступала в «третью волну». Нам стали знакомы неуверенность, нестабильность, подвижность процессов.

Мы перестали заглядывать далеко вперёд, по крайней мере, в моей жизни произошли масштабные перемены — раньше конференции и встречи я планировала за год, теперь такое кажется слишком экзотическим и самоуверенным.

Тем не менее, научные форумы продолжаются. В марте этого года мы провели близкий по содержанию — на тему мейкинга, то есть того, как в пандемию люди обратились к творческой деятельности. Ещё один был посвящен ответам на кризис коллег-преподавателей учебных заведений, где изучают не теоретические, а практические дисциплины. Там от ковид-ограничений пострадали больше других: студии и доступ к оборудованию закрылись, многие преподаватели вынуждены были полностью пересмотреть учебные планы и предложить совершенно новые программы.

Конференции, безусловно, продолжатся. Но будут ли они фокусироваться на опыте пандемии? Мне кажется, актуальны уже другие вопросы, заданные в том числе пандемией. Сейчас Школа дизайна НИУ ВШЭ совместно с коллегами из вузов Санкт-Петербурга под эгидой организации Cumulus готовит международную конференцию по проблематике тактильности в дизайне и искусстве в целом.

Как меняется наше тактильное восприятие в цифровую эпоху, когда, с одной стороны, есть технологии, а с другой, остаётся потребность в сенсорном опыте — об этом предполагаем поговорить в 2022 году. Очень надеюсь, что к тому времени мы наконец-то сможем возобновить путешествия и очные встречи — мероприятие Школы дизайна планируется оффлайн в Москве.
IQ

Автор текста: Салтанова Светлана Васильевна, 24 сентября, 2021 г.