Архитектура дискомфорта

В США и Европе пора проектировать жилые и офисные здания «на пределе комфорта», избегая в них «чрезмерного» уюта, убеждён специалист по дизайну, архитектор из Пенсильванского университета Дэниел Барбер. За эпатажными словами американского эксперта стоит, разумеется, не идея добровольной аскезы и даже не нынешняя ситуация энергетического кризиса на Западе. Просто комфорт, как и капитал, распределен слишком неравномерно, на всех его не хватает. Поэтому и нужно привыкать к ситуации проектирования дискомфорта. Почему, IQ.HSE разобрался на основе статьи Барбера, опубликованной в журнале НИУ ВШЭ «Городские исследования и практики».

Выйти из зоны комфорта

Дэниел Барбер — специалист по дизайну, философ и историк архитектуры — известен как автор книги «Современная архитектура и климат» (2020) о том, как окружающая среда влияет на дизайнерские решения в строительстве. Эта монография, а также статья Барбера «После комфорта», о которой идёт речь, написаны ещё до мирового энергетического кризиса. Но сегодня они актуальны для «коллективного Запада», как никогда. Барбер афористичен, часто парадоксален и категоричен, но его идеи отлично отражают время.

«Новая амбиция архитектуры должна заключаться в том, чтобы приучить людей жить в дискомфорте», — уверен он.

На Западе, в контексте экономических и энергетических проблем, это уже похоже на данность: с частью прежнего комфорта и стабильности пришлось проститься. И, очевидно, это ещё не предел изменений. Во всяком случае, если следовать идеям американского эксперта, постулирующего необходимость новой архитектуры.

Разгерметизация благополучия

В XXI веке политика Глобального Севера постоянно вращалась вокруг доступа к комфорту. Но и ранее удобство казалось западным сообществам априорной, безусловной, заслуженной ценностью. Кстати, весьма логичной для общества потребления и ассоциирующейся с безопасностью и стабильностью. Комфорт был важным колониальным различием: Глобальному Северу было удобно, Глобальному Югу — нет.

«Можем ли мы начать говорить о репарациях за комфорт, разрабатывать методы проектирования, которые усиливали бы дискомфорт Севера ради улучшения жизни Юга? — задаёт риторический вопрос Дэниел Барбер. — Это повлекло бы за собой массовую передачу температурного богатства при одновременном снижении суммарного комфорта [на Севере — ред.]».

Но всё это лишь размышления (пусть и звучащие на конференциях по вопросам изменения климата, где обсуждаются выплаты компенсаций беднейшим странам, наиболее пострадавшим от климатического кризиса). А есть факты, говорящие о сохраняющейся комфортоцентричности западного мира и неравенстве.

Быть богатым — значит не испытывать дискомфорта, рассуждает исследователь. Жизнь бедных слоёв, напротив, наполнена неудобствами, попытками избавиться от голода, непогоды, неожиданностей. В этом смысле борьба за комфорт — это и борьба за равные возможности и справедливость.

«Мы живем в эпоху комфортоцена», — констатирует Барбер и тут же предсказывает её непродолжительность. Всё дело в климатическом кризисе, «неизбежности всё большей нестабильности»: «Мы больше не защищены от природной стихии». Эта ситуация заставит благополучные западные сообщества привыкать к дискомфорту. Менее уютными станут, в том числе, дома — предмет забот архитекторов.

Вакуумированные, «отключенные» от внешней среды пространства (interiors) с регулируемым микроклиматом — теплом, освещённостью, кондиционированием —  похоже, становится непозволительной роскошью. «Мы являемся свидетелями начала медленного <...>, но устойчивого упадка герметичной архитектурной среды, к которой мы привыкли», — отмечает автор статьи.

Упадок цивилизации

Удобства — суть ступени лестницы, ведущей к роскоши. Они могут быть, в том числе, архитектурными и температурными. «Первым делом питание, потом крыша над головой и защита от стихий, затем обогрев и, наконец, кондиционирование, чтобы оставаться активными, здоровыми и продуктивными <...>, — выстраивает шкалу потребностей современного человека Дэниел Барбер. — После этого идут более тонкие слои: профильтрованный воздух, герметичные мембраны, повсеместные датчики <...>». Всё это элементы промышленного комплекса комфорта, который стремится «облечь собой тело, подобно любимой рубашке».

Развернув эту экспозицию, исследователь затем начинает рассуждать в терминах апокалипсиса. Что, несомненно, эмоционально воздействует на читателя. «Каждый едва слышный щелчок и гул включающегося кондиционера, каждый шорох радиатора — это медленный и масштабный коллективный симфонический плач, сопровождающий упадок цивилизации», — пишет Барбер.

Поясним его мысль. Все эти компоненты комфорта часто так привычны, что уже почти малозаметны и невидимы. Но они есть — и явно сказываются на окружающей среде. Сверхудобные, отключенные от внешней среды квартиры и офисы не экологичны. Это не скромный домик в лесу или на морском берегу, где в условиях единения с природой и снижения потребностей «временно ценится легкий дискомфорт».

Барбер поясняет: «Комфорт — неотъемлемая часть обустраиваемых нами пространств и причинно-следственной цепочки, связывающей воедино системы отопления и кондиционирования, топливо, которое они потребляют, и углеродосодержащие выбросы, которые они создают». Это касается и жилых домов, и офисных зданий, которые характеризуются колоссальным энергопотреблением.

Энергоёмкие амбиции

Архитектура ХХ века во многом предполагала интенсификацию использования энергии. Знаменитый небоскрёб Сигрем-билдинг в Нью-Йорке, построенный в 1958 году, — одно из худших зданий на Манхэттене по показателям эффективности, указывает эксперт. Со своими тонкими навесными стенами и светящимся потолком оно будто стремилось использовать как можно больше энергии. Какая уж тут экологичность? Но тогда это было мейнстримом.

После Второй мировой войны амбиции корпораций состояли в том, чтобы генерировать как можно больше экономической активности. Это сказывалось и на офисных зданиях, которые «жгли» огромное количество энергии.

Корпоративные сооружения были во второй половине ХХ века «символом неизбежности экономического роста и возможности комфорта — в Нью-Йорке, Гонконге, Сиднее, Дели, Макао, Лондоне, Пекине, Мадриде», пишет Барбер. Однако в наше время такие здания — проблемные активы. «С точки зрения углеродосодержащих выбросов архитектура, какой мы её знаем, безнадежна», — уверен исследователь.

Подобный «гиперкомфорт» офисных и жилых помещений не только вредит окружающей среде, но и делает самого человека зависимым от нескончаемого удобства. И — уязвимым перед лицом климатических изменений. А они уже вполне заметны. «И, несмотря на все утверждения об антропоцене, геологической “эпохе человека”, мы бессильны вернуть атмосферу в предсказуемое состояние», — добавляет Барбер.

Понятно, что комфорт может проявляться по-разному, идёт ли речь о корпоративной высотке, пространстве загородного дома или квартире в мегаполисе. Но для исследователя один из символов «чрезмерного» удобства — климат-контроль в отдельно взятом пространстве.

Контроль комфорта

Для Барбера как архитектора кондиционирование воздуха (терморегулирование, рециркуляция, охлаждение и пр.) — в определённом смысле болевая точка. Он много и красноречиво пишет о неоднозначности этого сервиса. При этом от климат-контроля уже сложно отказаться —  кондиционированный воздух на Западе стал привычным, как воздух.

Эксперт размышляет о «воздушных материях» в несколько конспирологическом духе. Комфорт априори встроен в системы зданий и в промышленные цепочки поставок — отчасти в силу особой влиятельности Американского общества инженеров по отоплению, охлаждению и кондиционированию (ASHRAE). Это общество «уже давно захватило власть». Тем не менее, специалистам придётся перестраивать эту искусственную среду.

Исследователь поясняет свою мысль: «Мы работаем так, словно комфорт помещений с контролируемым климатом — но также комфорт потребления, пищевых отходов, путешествий и т.д. — это одно из прав человека. Но глобальное поглощение углерода, которое напрямую связано с обеспечением комфорта, уже не справляется. Если мы больше не можем выбрасывать в атмосферу углерод, то не можем и пользоваться кондиционерами как прежде».

Это означает, что здания должны проектироваться по-другому. Придётся пересмотреть основные параметры комфорта.

«Неудобная» задача

Архитектурная форма, по Барберу, заслуживает внимания, если она способствует сокращению выбросов углерода и «дизайну дискомфорта». Состояние «неудобства», снижения комфорта может стать одной из ценностей, которые служат ориентиром для инноваций в обустройстве пространств, полагает автор статьи.

Однако в этом случае нужны серьёзные перемены в общественном сознании. И речь идёт «не о личной добродетели в виде жизни с пониженным углеродным следом, а о коллективном переосмыслении культурных ценностей». Но тут сразу же начинаются вопросы: сколько дискомфорта можно впустить в дома и офисы? Какой частью удобства люди готовы пожертвовать? И что для этого должны делать архитекторы?

«У архитектуры есть возможность, если не обязательство, определить и исследовать эту новую границу — проектировать на пределе комфорта», — убеждён исследователь.

По-видимому, здесь нужна междисциплинарная работа — архитекторов, инженеров, физиологов, художников и других специалистов. Так или иначе, разумно сделать дискомфорт — желанным. На «коллективном Западе» настало время найти удовольствие «в новой причинно-следственной цепочке, которая начинается с менее кондиционированного пространства, ведёт к менее насыщенной углекислым газом атмосфере и разрешается сама собой путем смягчения неравенства, эксплуатации и стихийных бедствий, которые усиливаются с изменением климата», заключает эксперт.
IQ
 

Автор исследования:

Дэниел Барбер, профессор архитектуры Школы дизайна Стюарта Вайцмана Университета Пенсильвании (Филадельфия, США)

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 22 ноября, 2022 г.