Загадочное дело Уильяма Шекспира

115 лет назад среди кандидатов в авторы произведений Шекспира появился Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд. Предположение об этом в 1907 году высказал немецкий литературный критик Карл Бляйбтрой. А в России 90 лет спустя с таким же ответом на «шекспировский вопрос» вышла книга Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса». Работа новаторская, полемическая, похожая на «каторжный труд археолога, открывшего лондонские поэтические Помпеи», считает профессор НИУ ВШЭ Леонид Григорьев. «Читатель этой книги, — говорит он, — не стоит перед выбором, что любит больше: детектив, тайну или заговор — здесь все три в одном!» О своих впечатлениях в жанре «короткого восторга» учёный рассказал IQ.HSE.

Леонид Григорьев,
профессор, научный руководитель Департамента
мировой экономики факультета мировой
экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

Предуведомление

Честно предупреждаем, кому НЕ нужно читать ни книгу, ни этот текст:

 Хроническим завистникам — ведь сюжет и история замечательные!

 Ипохондрикам — книга длинная и замысловатая!

 Британским националистам — тут благожелательный российский взгляд на Лондонскую интеллектуальную жизнь 1593–1633 годов.

 Тем, кто уверен, что они сами уже всё знают заранее.

Детектив XVII века

В разговорах со знакомыми бывает слышишь: а какая нам вообще разница, кто был «Шекспир» (Shakespeare — далее к автору всех работ). Роджер Мэннерс 5-й граф Рэтленд (1576–1612) со студенческим прозвищем «Потрясающий копьём» появился для публики много позже сложившейся и, видимо, искусственно созданной окружением Рэтленда легенде о Шекспире. Заговорщики четыре столетия назад изобрели Шакспера из Стратфорда на Эвоне. Похоже, англичане приняли «политическое решение» считать автором Шакспира (Shakspere — далее это ростовщик из Стратфорда, 1564–1616) и дело с концом. Их можно понять — пересматривать четыре века истории и литературоведения — очень хлопотно.

Но тут появились российские исследователи и стали копать, что редко — на острова. (Зато английские историки активно работают по интересным проблемам других стран, причём очень интересно.) Илья Менделевич Гилилов (1924–2007, фронтовик и литератор) посвятил полвека — всю свою жизнь — расследованию сложного детектива, который разворачивался в реальном времени, но четыреста лет назад.

А зачем вообще изучать историю создания произведений искусства, особенно знаменитых? Но ведь есть разница — что там точно в Свитках Мёртвого моря, «Илиаде», на что именно намекали (кому посвящали) Александр Пушкин, Михаил Лермонтов и Михаил Булгаков (в «Мастере и Маргарите»)? Нам не всё равно, кто и как писал «Слово о Полку Игореве» и «Тихий Дон». Но это личный выбор — смотри список в начале. Сейчас правду жизни обеспечивает Голливуд, социальные сети и блогеры! Можно сдаться, но мы будем упираться и держаться за цепь гениев, которые изменили мир, людей, ценности!

Автор Книги о Великом Барде перекопал множество поэтических произведений широкого круга поэтического бомонда Англии, откопал массу скрытых значений в элегиях, извлек второй смысл из поэтической переписки аристократов. Несколько книг, изданных уникальными (обычно штучными и незарегистрированными) томами, оказались как-то связаны между собой не только авторами, чьи имена были скрыты псевдонимами, но и вымышленными персонажами, у которых можно отыскать некоторые — скрытые от обыденного взгляда — характеристики, привязывающие их к большой компании мистификаторов и часто к Роджеру Мэннерсу.

В известной мере работа Ильи Гилилова похожа на каторжный труд археолога, открывшего лондонские поэтические Помпеи. А автор этой книги раскапывает весь погребённый историей город: кто где жил, кому посвятил сонет, а кому комедию, откуда столько псевдонимов, и почему один замок оказывается на перекрестке всех поэтических улиц?

Персонажи Лондона и замков Шервудского леса, скрытые под пеплом веков, засыпанные специально нанятой командой аристократических «чистильщиков», заполняют пустоты и становятся явными! Например, Роджер и Элизабет — становятся Голубем и Фениксом из знаменитой элегии в Честеровском сборнике.

Постепенно они проступают в деталях настолько, что хочется переселиться в их мир и немного поменять ход событий. Особенно хочется сделать главных героев много счастливее, чем они были, но страшно — вдруг вмешательство в историю (вспомним «Эффект бабочки» в рассказе Рэя Брэдбери «И грянул гром») лишит нас «Гамлета» или «Много шума из ничего». Можно сказать, что если бы автор придумал всё это сам, то можно давать премию за сложность и многослойность созданного им мира.

Искусствовед А. Липков в предисловии к изданию 2007 года высказал надежду, что история любви и творчества Голубки и Феникса «станет столь же привычной, как мифы о Ромео и Джульетте, Отелло и Дездемоне, Тристане и Изольде». И кстати по Книге можно снимать детективный киносериал (вроде «Иллюзиониста»). Так что любители загадок истории, сложных детективов, потерянных цивилизаций и пещер со свитками и алмазами могут вгрызаться — неделю счастья им можно гарантировать — запасайтесь кофе и портвейном!

Тайна Шекспира

Феофан Платонович Шипулинский ещё в 1924 году в книге: «Шекспир – Ретлэнд. Трёхвековая конспиративная тайна истории», — показал, что Рэтланд — это и есть Шекспир, а вот Шакспир — нет. И в принципе там всё достаточно убедительно, но очень узко. Проблема шире — не только почему Великий Бард решил устроить Тайну (ну не от Елизаветы Первой — она всё знала) с именем. При жизни «претендентов» литературное сообщество не приходило в восторг от Шекспира. Оный не кланялся в театрах, не волочился за разными высокоморальными (и не очень) леди как свойственно поэтам во все времена (актрис ещё не было). Ясно, что неоткуда было ростовщику из Стратфорда взять да использовать 20 тысяч слов (3200 ввести в язык), да и некогда и незачем ему было заморачиваться.

Мы не можем в «Коротком восторге» — таков жанр этой работы — пересказать всё детали более чем 500-страничной Книги. Их стоит прочитать полностью. Любой из претендентов на роль «Шекспира» — автора Шекспировского корпуса — должен был всю жизнь постоянно думать о смысле и форме. Это для того, чтобы писать «почти набело» или быстро «как Пушкин», чтобы успеть сочинить всё своё Собрание Сочинений за двадцать лет. Писать он начал примерно в 1592-1593 годах, будучи лет 16-17 от роду — студентом Кембриджа. Так рано начинал Пушкин, которого ещё учили в Лицее.

Пересказ всех сложных путей печатания поэтических сборников под вымышленными именами в XVII веке займёт практически также пятьсот страниц. Заметим только, что у гениев всё несколько иначе… Пушкин в письме П. Вяземскому в ноябре 1825 года писал (речь шла о потере записок Байрона после его смерти): «…Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал, и мерзок — не так, как вы — иначе...".

Нам кажется, что продолжение диспута на тему, «может ли мужик играть на фортепиано», не имеет смысла. Может, но ему как Роджеру Мэннерсу нужно знать пять языков, получить образование в Кембридже и Падуе, иметь большую библиотеку в стенах замка, сложную жизнь и отсутствие необходимости добывать гроши на пропитание. Конечно, можно ещё набрать вопросов: почему ничего Шакспер не писал в 1613-1616 годах, и зачем спрятал рукописи (книг у него не было вообще по завещанию) — ему-то что мешало наслаждаться славой?

Если Роджер начал писать очень рано, то Уилли воздерживался — как Илья Муромец — от стихосложения примерно до 30 лет. Потом вдруг — как приписывает ему традиция — стал перемежать комедии с трагедиями в промежутках между исполнением административно-хозяйственной обязанностей в театре. Заметим от себя, что трудно припомнить хозяйственника, который бы выбрался из тени театра в «шекспиры». Детали можно посмотреть в самой книге Гилилова — это важно. Нам важно также, чтобы его слава тоже сохранилась.

Борьба традиции стратфордианства с рэтлендистами давно перешла в иррациональную стадию. Как в сериале о «бессмертном» осталось только «отрубить» голову у бюстика. Но ведь не в этом наша задача — пусть желающие держатся за Шакспера, но он сам по себе настолько тусклый, что это просто интеллектуальный тупик. И большинство скептиков не поверили бы в такого персонажа в иных случаях мистификаций, споров или краж интеллектуальной собственности. Моё собственное упорство в защите гения состоит именно в том, что Гений требует защиты, а Потрясающий копьём создал мир, который своим духом, моралью, посланием не исчерпан и теперь!

Правда, есть компромиссное решение, которое устроило бы многих (но не меня). Представим себе вечерок в замке Бельвуар — графиня Элизабет Сидни-Рэтланд заваривает чай своею графскою рукой. Граф Роджер Мэннерс-Рэтленд в своей большой библиотеке подбирает сноски к «Гамлету»: топонимика, Гильденстерн с Розенкранцем и тому подобные мелочи.

Входит Уильям Шакспер и говорит: «Привет брат Роджер — как ты тут, Лиза не сердится, что мы сидим и сидим? Устал я, как собака трястись по вашим дорогам через Шервудский лес — когда, наконец, вы заедете ко мне в Стратфорд, чтобы спокойно поработать! Спасибо, Лиза, чаю не хочу — пиво есть? И знаешь, Роджер, давай этого Гамлета на диктовку отложим до утра. Я по дороге написал сонет — боюсь забыть… Прямо сейчас быстро задиктую тебе и пойдём ужинать… Сноски к Гамлету — да-да, спасибо — подождут до утра, с дороги очень пива хочется!»

Роджер: «Спасибо брат Уилли, семья всё терпит! Сонет твой –-- очень милая вещица — сейчас запишу… я бокал вина с твоего позволения, а Лиза сейчас ветчины и сыра нам на закусь сообразит…»

Если идти по английскому праву, то доказать все позиции Гилилова на уровне “beyond the reasonable doubt”, конечно, нереально — тем более россиянину британцам. Но по сотням косвенных доказательств мы давно уже прошли порог "highly likely”. А выбирать надо не среди интеллигентных современников, а среди тех, кто мог положить двадцать лет каторжного творческого труда на эту цепочку шедевров, обладать талантом и эрудицией. Лорд был не очень здоровым человеком и рано умер — образ жизни вёл замкнутый — больше в своём замке в долине Бельвуар на краю Шервудского леса, где жил с женой-поэтессой Элизабет — дочерью выдающегося поэта Филиппа Сидни. Вероятно, он сублимировал всю свою жизнь в творчество.

Так что остался простой выбор: «просто Шакспир» или фантастический Рэтленд с женой! Это личный тест не на автора, а на читателя — очень глубокий — кого «наша» личность выбирает в гении!

Заговор аристократов

Аристократы при феодализме могут позволить себе практически всё, если король не возражает. Автор данной книги не только закрепил приоритет графа Рэтленда в части и чести быть Шекспиром, но обнаружил подпольное сообщество — сегмент аристократии со склонностью к поэзии и спаянное общими тайнами! Это не вся аристократия, больше занятая политикой, накоплением богатств и прочее. Но эта та её часть, которая входила не только в политическую (феодальную) элиту, но и в интеллектуальную элиту общества! Именно они имели дома, библиотеки, слуг, возможность путешествовать и учиться в Падуе далеко не на «медные деньги». Они, так сказать, могли «себе позволить» быть духовно свободными, при этом обладали талантами, различали таланты и читали талантливые книги, покупали картины и ходили в театр.

Заговор, открытый и отчасти описанный Ильей Гилиловым, тянулся с середины 1590 годов до 1630-х. Елизавета Первая, Король Яков (он приезжал в Бельвуар после смерти Рэтланда — а Шакспером не интересовался), наследник престола принц Генри были в курсе дела. И ещё на глазок — большая группа (Гилилов считает, что она небольшая) из мира аристократии и издателей. Лорды с правами министра культуры и главного цензора — все вышеперечисленные были в курсе дела.

Наивного поэта Уитни за желание рассказать эту историю в пьесе после смерти Рэтленда один лорд, ответственный за театры и книгопечатание и также участника заговора, беспощадно засадил без суда и следствия в тюрьму. Многим другим участникам конспирации всегда жутко хотелось проговориться о Тайне, что они и делали, но так замысловато, что удалось понять только через 400 лет.

Чем же эта «организация» занималась? Из книги проступает довольно понятная и симпатичная матрёшка. Во-первых, они ощущали себя элитой и избранными, общались на почве поэзии и театра. Также они делали карьеру (кроме Рэтленда), как это было принято, дружили, обедали, женились, в театр ходили. Во-вторых, похоже, что членство в сообществе базировалось как на родстве духа, так и на дружбе с семьями Рэтландов и Сидни. В-третьих, «знаком» было посвящение в тайну — нежелание графа Рэтланда объявить себя автором шекспировских работ, может что-то ещё.

Зачем бы Роджер Мэннерс с Елизаветой ни принял такое решение — они его поддержали, защищали от посторонних и продержали секрет порядка трети столетия! Тайна личной жизни друзей — это очень распространённый тип сокрытия информации от посторонних. Масоны делали нечто подобное, только ради политики.

Не будь Роджер Мэннерс и Елизавета Сидни (и похоже, её тетка Мэри Сидни-Пэмбрук) гениями и создателями шекспировского наследия: 37 пьес, две поэмы плюс множество сонетов и стихов (работы Элизабет), так и нечего было бы хлопотать по поводу Шакспера… Заговор почти удался и фигура Великого Барда едва не затерялась за бюстиком ростовщика. Но конспирация была подорвана гигантской фигурой самого Роджера Мэннерса — друзья прятали от мира имя «самого талантливого» в своей компании (вместе с Элизабет). А оказалось, что они скрывали одного из гениев всего мира вне времени! Фигура «прикрытия» оказалась мелковата.

Мы полагаем, что выявленное братство друзей — родственников и поэтов в аристократии Англии в этот период (у нас в то же время Годунов – Смута – Романовы) — это глубоко интеллектуальная история. Она вызывает много уважения и ещё больше зависти! Примерьте на себя — как мы бы гордились участием в небольшом кружке избранных, которые знают «Настоящего Пушкина», а не провинциального персонажа со схожей фамилией!

Но они были элитой не интриг, а интеллекта — и потому издали ряд книг, юмористического, сатирического и моралистского характера, которым свойственны схожие качественные характеристики: вымышленные или абсурдные (если реальные) авторы, масса работ под псевдонимами. Автор книги сумел многое расшифровать так, что это привязывает тексты этих изданий (одно из них 1612 года, объёмом более 900 страниц) тем или иным способом к Роджеру и Элизабет. Во всяком случае, компания пишущих примерно одна и та же, а расшифровка посланий и упоминаний Голубки и Феникса в различных контекстах требует широкой концепции Тайны. И можно написать роман о том, как это у Роджера с Элизабет и их окружения так интересно получилось.

Уверен, что любой шекспировед продал бы душу дьяволу, чтобы оказаться камердинером в Бельвуаре на год-другой у сэра Роджера Мэннерса, 5-го лорда Рэтленда. И вряд ли кто из сторонников авторства Шакспера захочет пожить при ростовщике. Тайна началась, по-видимому, с Роджера, а потом стала принципом сообщества, которое нашло себя в творческой деятельности «под прикрытием» — только для посвящённых. Похоже, что они были ещё и снобами, которые не хотели делиться с прочими своими интеллектуальными играми. Действовал аристократический принцип: лорд сказал — лорд сделал!
IQ

13 декабря, 2022 г.