«Решать проблему неравенства можно только одним способом — информированием»

В сентябре в НИУ ВШЭ в полную силу заработала научно-учебная Лаборатория психологии социального неравенства, созданная весной этого года. Это первый научный центр в России, который будет целенаправленно заниматься исследованиями в области восприятия неравенства в различных сферах. IQ.HSE побеседовал с руководителем лаборатории Еленой Агадуллиной об уже запущенных научных проектах, а также о психологических механизмах, способствующих поддержанию и сохранению неравенства, и о характерных для России трендах в этой области.

 

Елена Агадуллина,
кандидат психологических наук,
доцент департамента психологии,
заведующая научно-учебной Лабораторией
психологии социального неравенства НИУ ВШЭ

— Елена, расскажите, пожалуйста, о вашей лаборатории — как она появилась и какие у неё цели?

— Мы выиграли конкурс лабораторий, который проходил в Вышке. Лаборатория открылась весной. С началом учебного года мы будем активно привлекать студентов разных направлений к нашим проектам. Планируем, что лаборатория станет лучше «видна» в пространстве университета.

Исследованиями неравенства активно занимаются философы, социологи, экономисты. Мы концентрируемся прежде всего на психологических аспектах неравенства, особенностях его восприятия и изучении обыденных мифов и представлений, которые закрепляют неравенство в разных сферах жизни. Все сотрудники лаборатории имеют базовое психологическое образование, многие в данный момент получают дополнительные специальности в области социологии, экономики и измерений.

Я, как руководитель лаборатории, вижу две основные её цели. Прежде всего, это развитие научного потенциала молодых исследователей. Я считаю, что только массовое привлечение студентов и аспирантов к работе лаборатории, активное их включение в международные проекты, а также стимулирование проведения собственных исследований действительно поможет развиться изучению неравенства в России.

Вторая цель — это развитие связей между исследованиями и социальными практиками. Всё то, что мы делаем, может быть очень полезно для улучшения качества жизни многих групп людей. Поэтому одна из больших целей заключается в том, чтобы ни одно проведенное нами исследование не осталось только результатом на бумаге, а имело бы конкретную практическую пользу.

Социальное неравенство — форма дифференциации, при которой отдельные индивиды, группы, классы находятся на разных ступенях вертикальной социальной иерархии и обладают неравными жизненными шансами и возможностями удовлетворения потребностей.

— Насколько психология социального неравенства институционализирована в целом как научное направление? 

— На западе сам термин — «психология социального неравенства» — активно используется исследователями, там много и подробно изучают восприятие неравенства — обыденные верования, представления и т.д., которые его конструируют, а также последствия, к которым приводит выраженное неравенство в разных сферах жизни. Но в России про неравенство с психологической точки зрения написано не так много. Коллеги из Института психологии РАН — Центра социокультурных исследований — активно занимаются исследованиями экономических отношений и их психологической составляющей, в том числе изучают восприятие экономических отношений как справедливых или нет. Многое делается в сфере исследований гендера, сексуальности и неравенств, сконструированных на этих основаниях. Но в целом наша лаборатория — первый в России центр, имеющий своей целью системные исследования психологических аспектов различных неравенств. 

— Расскажите, пожалуйста, подробнее, о самом направлении, на чём основаны исследования в области психологии социального неравенства? 

— Наибольшее внимание мы уделяем изучению обыденных верований, представлений и установок, которые конструируют неравенство и не позволяют нам воспринимать мир иначе, чем неравноправным. Для каждого типа социальных отношений (например, профессиональных или гендерных) существуют свои установки и верования, которые определяют распределение статуса и власти между различными социальными группами. 

Так, если мы говорим в целом об устройстве общества, то здесь интерес представляет мотивация оправдывать систему — считать, что существующие отношения между социальными группами справедливы. Или ориентация на социальное доминирование — представление о том, что определенные группы имеют больше прав и оснований находиться наверху социальной иерархии, а другие «должны знать свое место» (чаще всего это место в самом низу) и не пытаться изменить «естественный» ход вещей. 

Когда речь идёт о более конкретных типах социальных отношений, например, основанных на гендерных представлениях, мы исследуем сексизм и гендерный эссенциализм. При этом, если понятие сексизм хорошо встроено в общественный дискурс и в той или иной степени знакомо большинству людей, то гендерный эссенциализм — представление о том, что набор хромосом определяет не только пол человека, но и его психологические характеристики, желания и стремления (например, женщины «рождаются» с потребностью заботиться о других людях, в частности, муже и детях, а мужчины со стремлением быть активными, деятельными и агрессивными) — практически не изучается в России. И наши исследования знакомят профессиональное сообщество с этой новой темой. 

Если говорить о сфере профессиональных отношений, то основными инструментами, закрепляющими неравенство, являются представления о стигматизированности работы. Для экономических отношений важную роль играют стереотипы о бедности и т.д.

— Расскажите, пожалуйста, какие проекты уже запустила ваша лаборатория? 

— На данный момент мы ведём четыре больших проекта, часть из которых поддержана грантами российских научных фондов. Например, сейчас мы много изучаем отношение к людям с ограниченными возможностями или особенностями развития. Здесь есть много отдельных верований, конструирующих неравенство.

Но наиболее серьезный вклад в представление о том, что люди с особенностями развития должны иметь, например, меньше прав, вносит дегуманизация — вера в то, что некоторые люди не в полной мере обладают «человечностью». 

Достаточно часто в обществе в качестве нормы рассматривается «среднестатистический человек», и такой человек не имеет каких-либо признаков, существенно отличающих его от других. Любые особенности развития — это отклонение от нормальности и, следовательно, человек, имеющий такие особенности, «теряет» определённую часть человечности и уже не может претендовать на такой же статус или такое же отношение к себе, как и к «нормальным» людям. Изучению процесса дегуманизации посвящен один из наших текущих проектов. 

Помимо этого у нас есть большой проект по изучению представлений о неравенстве в профессиональной сфере. Как я уже говорила раньше, неравенство в профессиональной сфере основывается на воспринимаемой стигматизации работы: какая-то работа считается престижной, а какая-то «грязной» и унижающей человеческое достоинство. Мы активно изучаем основания, по которым может стигматизироваться работа. К ним может относиться взаимодействие с грязью. Например, такая важная для любого общества работа как уборка мусора, будет сильно стигматизирована, ведь у большинства людей отношение к «грязи» негативное. 

Кроме того, существует деятельность, связанная с опасностью. С одной стороны, работа, например, пожарного вызывает восхищение мужеством профессионалов, спасающих жизни других людей. С другой, среднестатистический человек стремится избегать опасностей, поэтому «опасная работа» тоже стигматизируется. Ещё один пример связан с необходимостью взаимодействовать со стигматизированными группами, например, помогать бездомным или работать в хосписах. Это очень важная работа, которая стигматизируется через боязнь опосредовано «заразиться» каким-либо недугом. 

Более того, работа может иметь «налёт» аморальности. Например, адвокат, который защищает убийц, владелец казино, исполнительница танца живота и т.п. Если возникает представление о том, что своими действиями работник нарушает общепринятые нормы морали, то такая работа также стигматизируется. Мы исследуем разные основания стигматизации работников и те психологические и социальные последствия, к которым они приводят.

Ещё один наш важный проект связан с изучением мотивации оправдывать различные системы отношений в разных регионах России. В рамках данного проекта мы стремимся понять, как социально-экономические факторы взаимодействуют с психологическими переменными, а также в какой степени это взаимодействие связано с готовностью воспринимать существующую систему социальных, политических, экономических и гендерных отношений как справедливую, естественную и неизменную. 

И, наконец, мы сейчас ведем масштабный проект по изучению особенностей восприятия неравенства. Слово равенство для людей может означать очень разное: для кого-то равенство — это когда у всех людей всё одинаковое — и права, и обязанности, и носки в шкафу. А для кого-то равенство — это равенство возможностей, а как разные люди распорядятся этими возможностями — уже отдельный вопрос. Представление о неравенстве и о том, когда именно оно возникает связано именно с тем, как люди представляют себе равенство. Мы исследуем, как индивидуально-личностные и социальные факторы коррелируют с представлениями, которые будет разделять индивид. 

Помимо этого мы исследуем взгляды относительно природы неравенства — естественная это вещь (люди рождаются неравными) или сконструированная. В зависимости от этих взглядов люди относятся по-разному, например, к перераспределению ресурсов, различным эгалитарным инициативам, к гендерной нетипичности, профессиональной стигматизации и т.д. 

— Какие личностные характеристики способствуют установкам, поддерживающим социальное неравенство? 

— Есть исследования, которые пытаются описать «предубежденную личность» — человека, который скорее всего будет разделять различные предубеждения. Здесь важно отметить, что предубежденность — это определенный стиль мышления, который предполагает, что кто-то может быть лучше другого, поэтому если человек сексист, то он скорее всего будет и расистом или эйджистом. 

Исследователи считают, что предубежденную личность могут описать некоторые личностные черты из Большой пятёрки (Big Five). Это низкая открытость новому опыту — неспособность принимать иные точки зрения, отсутствие интереса к разнообразию, высокий нейротизм, связанный со склонностью ставить своё мнение выше мнения других, низкая доброжелательность. 

Кроме того, для предубежденной личности характерны жёсткие установки, например, авторитаризм, связанный с убежденностью в том, что власть должна быть в руке сильного лидера и он может использовать любые методы, чтобы защитить правильный уклад жизни.

Сюда же входит вера в опасный мир — представление о том, что вокруг враги и недоброжелатели. Такое представление формируется в том числе в детстве на фоне нарушения базового социального доверия. В результате человек к большинству окружающих его людей относится с опаской, ищет в их поведении признаки нетипичности и злонамеренности, что и способствует формированию и поддержанию различных предубеждений. 

Но это всё, конечно, — средняя температура по палате. Не обязательно, что каждый человек у которого, например, высокий уровень нейротизма или низкая открытость опыту будет предубежден. 

— Планирует ли ваша лаборатория какое-либо внешнее сотрудничество? 

— До конца текущего года мы запустим как минимум два исследования с внешними организациями. Оба эти исследования связаны с изучением отношения к людям с различными заболеваниями или особенностями развития. Одна из работ будет проводиться на базе одного из крупнейших медицинских центров Санкт-Петербурга. Им важно понять, как относятся врачи к людям с разными заболеваниями. Прежде всего, нет ли такого, что врачи могут конструировать представления о том, что у одних групп людей не может быть тех или иных заболеваний. Или, например, что после определенного возраста лечить человека бесполезно — «зачем тратить много времени и ресурсов на лечение старушки 80-ти лет, это просто старость, а от старости не вылечишь». Такие представления могут мешать оказанию своевременной и эффективной помощи.

Мы также будем проводить исследование совместно с НКО, которая занимается помощью и реабилитацией онкобольных. В данном случае заказчика интересует, как общество конструирует представления о людях, находящихся в ремиссии или в процессе лечения от рака, прежде всего об их возможностях вести полноценную жизнь. Конечно в данном случае имеется в виду полноценная с точки зрения «нормального» общества жизнь. Понимание процессов, которые приводят к психологическому и социальному дистанцированию от заболевших, может способствовать развитию более эффективных способов поддержки онкобольных. 

— Достаточно ли в настоящий момент методик и данных для изучения психологических аспектов социального неравенства? 

— Мы с коллегами адаптировали и перевели большое количество методик на русский язык, которые позволяют эффективно измерять те или иные верования и представления. Обычно мы всегда начинаем с того, что подбираем инструментарий и долго и упорно его адаптируем.

Кроме методик, которые, например, позволяют зафиксировать уровень сексизма человека, его способность оправдывать систему или ориентацию на социальное доминирование, мы используем факторные эксперименты, когда респондентам предлагается описание разных ситуаций, которые могут восприниматься как ситуации равенства или неравенства. Это хорошо отработанная процедура, которая активно применяется за рубежом. 

— Мы подошли к вопросу о российских особенностях. Можете ли вы сказать, чем Россия отличается в изучаемом вами поле от других стран? Какие особенности в отношении предубеждений, установок, формирующих социальное неравенство характерны для России? 

— Мы как раз сейчас изучаем уровень оправдания системы в российских регионах. И здесь получается достаточно противоречивая картина. Россияне не очень удовлетворены уровнем жизни, но при этом демонстрируют высокий уровень оправдания политической системы. 

— Есть ли объяснение того, с чем связан высокий уровень оправдания политической системы среди россиян?

— Наши результаты показывают, что готовность оправдывать систему успешно предсказывает уровень дохода. Кстати, такая закономерность не характерна для большинства европейских стран. Согласно данным Международного исследования ценностей (WVS), Россия остаётся в числе стран с преобладающими ценностями выживания, где уровень дохода важен для субъективного благополучия, так как высокий доход позволяет эффективно обеспечивать базовые потребности. В таком случае, если есть некая политическая система, которая позволяет человеку не быть бедным, то с этой системой всё хорошо. То есть, чем выше у людей доход, тем более сильны у них убеждения в том, что с системой полный порядок.

— То есть в российских столицах должен быть самый высокий уровень связи дохода с оправданием системы? 

— Да, в Москве эта связь наиболее сильна. Высокие по сравнению с другими регионами московские зарплаты, способствуют тому, что здесь уровень оправдания системы выше. Интересно, что в бедных регионах уровень оправдания не зависит от того, сколько человек зарабатывает. Здесь люди крайне редко соглашаются с тем, что система отношений между разными группами, например, властью и гражданами или богатыми и бедными, выстроена справедливо. 

— Можете ли вы подробнее рассказать, что лежит в основе установок, ведущих к оправданию тех или иных систем? 

— Есть несколько ключевых потребностей, реализация которых влияет на поведение человека. Люди стремятся иметь согласованное представление о себе и о мире, думать о себе хорошо и считать себя «нормальными», то есть не отличающимися в негативную сторону от большинства людей. Достаточно часто оправдание каких-то негативных тенденций, распространённых в обществе, или в целом его устройства помогает нам реализовать данные потребности. Например, вера в то, что наше общество правильное и справедливое, помогает поддерживать позитивное представление о себе.

Тот факт, что многие люди хотя и ругают власть, но ничего не делают, чтобы её изменить, сигнализирует о том, что для «нормального» человека на самом деле ничего страшного в существующей системе нет. 

— Как можно решать проблему социального неравенства в обществе, на ваш взгляд? 

— Я думаю, что решать проблему неравенства можно только одним способом. И этот способ — информирование. Требовать от людей больше того, на что они способны, не имеет смысла. Мы можем сколько угодно выступать с лозунгами о том, что завтра все должны стать толерантными и эгалитарными и тогда мир будет прекрасным, но ничего, кроме агрессии это не вызывает. 

Для человека свойственно искать наиболее лёгкие пути: легкий способ понять, что происходит или принять какое-то решение. Убеждения, стереотипы, установки, в том числе про неравенство, позволяют людям очень просто и быстро формировать представления и делать выводы о других, поддерживать хорошее представление о себе и своей группе и т.д. Заставить людей отказаться от простого способа принимать решения, которым и является использование предубеждений, не так просто. Должно быть что-то, что будет дано взамен. Необходимо создавать среду, которая будет способствовать формированию новых взглядов, которые через какое-то время станут новым «быстрым» способом думать о других, но это очень долгий процесс. Просвещение — это тот способ, который я считаю эффективным для снижения неравенства в обществе. Но важно понимать, что быстрых результатов не будет.
IQ

Author: Marina Selina, September 28, 2021