Неканонический
Конан Дойл

Репутация создателя Шерлока Холмса менялась у русской аудитории рубежа XIX-XX веков более резко и драматично, чем восприятие его героя. Поначалу публицисты и литературные критики видели в Артуре Конан Дойле британского милитариста, колониалиста и «бульварного романиста». А позже пресса подчеркивала его «разностороннее и сильное дарование» и интерес к России, выяснила преподавательница Школы филологии НИУ ВШЭ Мария Кривошеина.

Из британских шовинистов — в русофилы

Артур Конан Дойл отражает в прозе интересы «бриттов известного типа» — «войну, разбой, охоту с гончими, кулачный бой», писал в 1901 году публицист Сергей Ольденбург. Речь шла о книге «The Green Flag and Other Stories», которая не входила в шерлокиану, а рассказывала о войне и спорте. Критика начала ХХ века «рифмовала» Дойла с Редьярдом Киплингом, причем в нелестном контексте. Обоих писателей считали представителями «хищного» британского колониализма и национализма. Их подчеркнутая «английскость» вызывала раздражение.

Однако через несколько лет тональность статей о Конан Дойле начала меняться. В Первую мировую войну, когда Британия стала союзником России, о писателе говорили если не комплиментарно, то с уважением. Его причислили к живым классикам — и практически к русофилам.

Мария Кривошеина изучила русскую прессу конца XIX — начала XX веков о неканонических произведениях Артура Конан Дойла. Это то, что находится за пределами холмсианского цикла. Например, историческая проза — серия «Подвиги бригадира Жерара…» о наполеоновских войнах, хоррор (неоготический рассказ «Пропавший поезд» и т.п.), мистика, приключения, медицинская проза.

За исследуемые 20 лет, с середины 1890-х до середины 1910-х, в русских журналах публиковались переводы и вольные пересказы самых разных произведений писателя. Некоторые сочинения сэра Артура выпускались в качестве «отрицательного примера». Прежде всего те, в которых критики видели пропаганду британских ценностей. А часть рассказов были изданы главным образом потому, что имя их автора гарантировало журналам высокие продажи.

Дар шести писателей

Начнем с середины литературной судьбы Конан Дойла в России. Тогда отечественная критика уже не считала его «шовинистом», как в конце XIX — начале ХХ века. В то же время, его явного общественного признания в стране тоже еще не было. Однако тон статей о британском писателе уже был весьма показательным.

В 1909 году, к 50-летию Конан Дойла, русский журнал «Природа и люди» посвятил ему развернутый панегирик. Редакция отметила его сыщицкие новеллы, но больше сосредоточилась на тех текстах сэра Артура, которые не входят в холмсианский канон. Обильные похвалы достались самым разным произведениям: и историям о Жераре, и «Михею Кларку» об английских религиозных распрях, и «Изгнанникам» об эпохе Людовика XIV.

За этим славословием совершенно терялась его предыстория, когда русские критики называли Конан Дойла «самым заурядным писателем» и порицали его политические пристрастия. Ничто не напоминало о временах, когда в нем видели воплощение «коварного Альбиона».

В юбилейной статье анонимный автор восклицал: «Что может быть злободневнее приключений Холмса, где разоблачаются закулисные тайны уголовной хроники наших газет? Или серии медицинских рассказов “Вокруг красной лампы”? Или “Торгового дома Гердлстон”, где вы погружаетесь в самую гущу промышленной жизни Англии?».

Столь разностороннего дарования, как у Конан Дойла, «с избытком хватило бы и на полдюжины известных писателей», заключал журналист.

Литератор в фокусе

В это время шла «детективная эпидемия»: графоманы, вдохновленные успехом рассказов о сыщике с Бейкер-стрит, наперебой писали о «квази-Холмсах». Подобные сочинения выходили в самых разных изданиях и, по-видимому, раскупались. Все эти подражательства сметет «волна времени», прогнозировали критики и при этом явно разводили Конан Дойла и его эпигонов. Когда бум имитаций пошел на спад, голос писателя стал слышней, отмечает Мария Кривошеина.

Конан Дойл, которого, казалось, еще недавно критика совсем не жаловала, теперь воспринимался в России как классик. Или, по меньшей мере, как крупная фигура — и литературная, и общественно-политическая. Пресса публиковала не только его рассказы, но и выступления. Так, в 1915 году, в разгар Первой мировой, газета «Раннее утро» перепечатала из «Daily News» интервью c писателем об идеях для пропагандистских плакатов.

Показательны и другие кейсы.

Так, у петроградского «Аргуса» был особый договор с Конан Дойлом: он предоставлял русскому журналу эксклюзивные права на публикацию свежих переводов.
Знакомство русских писателей с британским коллегой освещалось в прессе. Алексей Толстой и Корней Чуковский рассказывали о своей лондонской встрече с сэром Артуром. Толстой в лондонском травелоге (1916 год) писал о своих беседах с Дойлом, причем не на литературную, а на военную тему. «Он [сэр Артур] сам носит рекрутский значок, а сын его дерется во Франции солдатом», — с явной симпатией замечал автор травелога.
Толстой упомянул и историю англо-бурского конфликта, написанную Конан Дойлом в самом начале 1900-х. Тот участвовал в войне в качестве военного доктора, а фактически стал ее первым историком. Именно книга «The War in South Africa, Its Case and Conduct» принесла писателю рыцарское звание сэра, подчеркивал Толстой.
Любопытно, что ранее, когда перевод этого труда только вышел, русская критика восприняла его совсем иначе.

Из ястребов в голуби

Англо-бурский конфликт явно продемонстрировал настроения русского общества. Оно сочувствовало бурам. Тот факт, что «The War in South Africa...» быстро перевели на русский язык (в 1902 году в Одессе), свидетельствовал о двух вещах. Во-первых, о внимании к самой войне. Во-вторых, об интересе, хотя и двойственном, к сочинению британского «колониалиста» Конан Дойла. Это был тот самый «отрицательный пример», о котором следует знать, но решительно отмежевываться.

Рецензент, некто Н.Орлов, отмечал: «Всему придана такая окраска, что будто бы права англичан неоспоримы, а поступки идеальны». По сути, именно «британскость» Конан Дойла и была камнем преткновения.

В годы Первой мировой, когда Россия и Британия стали союзниками, патриотизм Конан Дойла уже не вызывал у русского общества неприязни. Это качество расценивалось, скорее, как положительное.

В 1916 году британского писателя чуть не причислили к русофилам. Он написал открытое письмо, начинавшееся словами: «Дорогие русские друзья и братья!». Это обращение републиковалось не только в нескольких газетах, но и в виде отдельной листовки «Когда и как будет заключен мир». Конан Дойл, ранее порицаемый за «милитаризм», невольно оказался в русской печати символом мира.

Такой Дойл им не нужен

Поначалу (примерно до 1905 года) репутация писателя была неустойчива не только из-за политического контекста, но и из-за «неуверенного отношения русских читателей к импортному детективу». Он пойдет в массы чуть позже.

В начале 1900-х некоторые критики довольно презрительно отзывались об «уголовных романах» Конан Дойла. Одна из статей прогнозировала, что его произведения исчезнут из «книжных лавок», как только «вкусы [нового читателя] разовьются».

В 1905 году публицист «Всемирного вестника» Н.Гор характеризовал писателя как «пошлого <...> бульварного романиста». При этом журналист признавал умение Конан Дойла лихо закручивать интригу.

Так или иначе, его произведения Гор оценивал с почти марксистских позиций. Интеллигенции и «пробуждающейся народной массе, рвущейся <…> неудержимо <…> к умственному и духовному развитию», Конан Дойл не нужен, заявлял журналист.

Касса искупает все недостатки

На репутацию Конан Дойла в России серьезно повлияло и суворинское «Новое время» (вернее, приложение к нему). Издание обратило внимание на литератора, когда он еще не был так широко известен в стране. Но главным героем приложения стал вовсе не сыщик Холмс, а кавалерист Жерар. Отношение к представителям сыска, пусть и частного, все же было двойственным. В дальнейшем издание тоже предпочитало не шерлокиану, а мистические повести Конан Дойла.

Но по мере роста популярности писателя в печати начали появляться самые разные его произведения. Имя писателя стало брендом и обещало высокие прибыли.

Когда шерлокиана уже была массовым чтением, тексты Дойла переводились с завидной регулярностью. Английская и русская версии выходили почти синхронно. Так произошло уже с «Собакой Баскервилей», перевод которой лишь на месяц отстал от «Стрэнда».

Конан Дойла публиковали даже женские журналы — например, «Модный свет». В нем вышли пять рассказов – в основном, исторических и мистических. И лишь один был посвящен Холмсу. Писатель, которого сегодня иронически называют «биографом» гениального сыщика, был известен в имперской России как намного более разносторонняя и противоречивая литературная фигура.
IQ

Автор исследования:

Мария Кривошеина, преподаватель Школы филологии НИУ ВШЭ.

Author: Olga Sobolevskaya, March 14, 2019