В России, в отличие от многих других стран, образовательная траектория ребенка выстраивается очень рано, с первого класса. Родители стараются сразу отдать его в такую школу, где он проучится до 9-го класса, а то и до выпускного. При всей возможности маневра после старта — смены школы на более качественную, многие семьи не пользуются ею. Межшкольная мобильность низка, образовательный маршрут ребенка программируется раз и навсегда, показали социологи НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге.
Сразу оговоримся: в больших городах выбор школ намного шире. Можно переходить из одной в другую. В малых городах и в селах выбора школ часто вообще нет, что резко снижает шансы учеников получить хорошее образование или просто изменить свою образовательную траекторию.
Расстояния до школ, транспорт — тоже острый вопрос, но в больших городах — довольно легко решаемый. В старших классах подростки могут перейти в другую, более качественную школу в своем или другом районе. Но такая мобильность — смена одной школы на другую — редкость, выяснили социологи НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге.
65% школьников российского мегаполиса учатся в одной и той же школе с 1-го по 9-й класс, подсчитали Валерия Иванюшина и Елена Уильямс. 85% обучаются в одном и том же учреждении всю среднюю школу — с 5-го по 9-й класс.
Другие исследования тоже подтверждают низкую межшкольную мобильность в России. Школы меняют редко. Для сравнения: в США это происходит намного чаще. Так, в Чикаго в середине 1990-х, по данным экспертов, много переходов было уже в начальной школе. Лишь половина учеников ни разу не меняли школу на этой ступени обучения.
С возрастом переходов становится меньше. По данным Департамента образования США за 2002 год, 21% восьмиклассников и 10% 12-классников по крайней мере один раз за предыдущие два года сменили школу.
Работа питерских социологов опирается на административную базу данных школ Санкт-Петербурга, в которой есть сведения о переходах учеников. Частота переходов исследована на данных о более чем 370 тысяч детей из 582 школ. Из них 335 обычных общеобразовательных школ, 130 школ с углубленным изучением предметов, 73 гимназии и 44 лицея.
Главная причина смены школы, по данным американских и британских исследователей, — переезд в другой район или город.
Среди других причин — школьная травля, конфликты, небезопасная среда. Часты и переходы в учреждения, более соответствующие ожиданиям семьи. Это так называемая «стратегическая мобильность».
По оценкам экспертов, почти 60% переходов без смены места жительства связаны с недовольством предыдущей школой и 40% — с привлекательностью новой школы, которая предлагает продвинутые академические программы и дополнительное образование (кружки и секции).
При этом если ученик меняет школу из желания избавиться от возникших проблем, то новая школа обычно находится довольно близко от дома. А если он переходит в заведение получше, то часто ездит на большие дистанции.
Иванюшина и Уильямс рассматривали прежде всего «стратегическую мобильность» — с выбором подходящего типа школы и программ.
Низкая межшкольная мобильность в России связана с тем, что выбор образования происходит рано, еще на стадии поступления в школу.
Это так называемый «пре-трекинг» (pre-tracking), когда образовательный маршрут учащегося формируется заранее.
Дети оказываются распределены по разным типам школ еще до того, как они официально, после 9-го класса, выбирают тот или иной трек — академический (школа — вуз) или профессиональный (колледж или техникум).
Такая ситуация не вполне обычна. Раньше лидерами пре-трекинга считались Германия и Австрия. Но там распределение детей происходит все-таки позже — в 10 лет, после начальной школы. На втором месте — Бельгия, Нидерланды, Венгрия, Чехия и Словакия, где подростков разводят по трекам в 11–12 лет. Теперь рекордсменом пре-трекинга стала Россия. Ребенок попадает на тот или иной образовательный маршрут в 6-7 лет.
Во многих странах мира есть разные типы школ, с программами разного уровня, что предполагает дифференциацию образования. Но важно, когда именно она начинается и кто совершает выбор.
В большинстве стран ОЭСР — например, Австралии, Великобритании, Греции, Дании, Ирландии, Испании, Канаде, Норвегии, Польше, США, Финляндии, Франции, Японии — молодежь определяется с призванием в 15-16 лет. В России трекинг тоже формально приходится на 15 лет. По окончании 9-го класса школьники либо продолжают обучение в старших классах, либо уходят в систему среднего профессионального образования (СПО; колледжи и техникумы).
В этом случае выбор делают уже не только родители, но и сам учащийся. Хотя влияние семьи, несомненно, огромно. Ряд ученых даже говорят о парентократии в применении к образованию. Социально-экономическое положение (СЭП) родителей — уровень образования, доходов и культурных запросов — во многом программирует образование детей, а часто и искусственно ограничивает его. Так, даже при хорошей успеваемости ученики из небогатых семей часто выбирают СПО вместо вуза.
Как социальное положение семьи программирует образование ребенка
По данным исследований, СЭП семьи влияет и на выбор начальной школы. Так, в престижных школах — гимназиях и лицеях — чаще учатся дети образованных и обеспеченных родителей с высоким профессиональным статусом. То есть «ресурсные» семьи заранее выстраивают для детей более выгодную образовательную траекторию, которая поможет им получить качественное образование и тем самым легче добиться успеха в жизни.
Подобная стратификация школ и учащихся в той или иной степени есть во всех европейских странах. Не случайно исследователи называют учебные заведения «сортирующими машинами», которые разделяют детей на потоки в зависимости не только от их школьных достижений, но и от статуса родителей.
О довольно жестком трекинге свидетельствует низкий уровень межшкольной мобильности, когда переходы учеников между учреждениями разных типов почти невозможны. Исследователи разграничивают явный и неявный трекинг.
Во втором случае школы предлагают вроде бы одну и ту же программу, но качество преподавания и контингент учащихся сильно варьируются. Часто здесь есть связь с жилищной сегрегацией: лучше обучают в богатых районах города. Так дело обстоит в США.
Явный трекинг — строгая дифференциация школ по требованиям и программам — есть в Германии, Нидерландах, Бельгии. Немецкая система трекинга — одна из самых жестких. На старте образования дети еще посещают школы с одинаковым набором предметов. По итогам этой ступени обучения, опираясь на способности и успехи ученика, учитель дает ему рекомендацию по выбору дальнейшего образования. На средней ступени действуют три типа школы. И лишь один из них — Gymnazium — дает право поступления в университет. Остальные два рассчитаны только на получение профессионального образования.
Фактически такая ситуация усиливает образовательное неравенство, причем чем раньше происходит деление на треки, тем сильнее различия.
В России трекинг существовал еще в советские времена (дети из привилегированных семей обучались в лучших школах), при декларируемом равенстве возможностей. В ранние постсоветские времена он был институционализирован.
С 1992 года по Закону об образовании вместо унитарной модели заработала вариативная — с возможностью выбора образовательного маршрута. Появились разные типы школ: средние общеобразовательные и школы повышенного статуса — с углубленным изучением предметов, гимназии и лицеи. Юридические основания для трекинга и селекции учащихся, часто прямо с начальной школы, существовали вплоть до 2012 года, когда вышел новый закон об образовании. За двадцать лет были заложены основы для пре-трекинга. Повышенный статус давал школам право организовывать вступительные испытания, в том числе, при наборе в первый класс.
В 2010 г. «повышенный статус» имели около 20% школ в России, и большинство из них находились в крупных городах.
Закон об образовании 2012 года отменил статусы и формально уравнял все школы. Но родители более, чем когда-либо, стараются сразу, к первому классу, найти для ребенка хорошую школу с мотивирующей к учебе средой и благополучными одноклассниками.
В России, в отличие от многих других стран, родители обладают довольно широкой свободой выбора школы. Ребенка не обязательно отдавать в школу по месту жительства. Опросы показывают, что многие семьи не рассматривают школу, куда ребенок пошел в первый класс, как школу, где он проучится до выпуска. В интервью и анкетах информанты отмечают, что смена школы возможна. Особенно когда ребенок станет старше и сможет передвигаться по городу самостоятельно.
Но пользуются ли семьи этой возможностью, чтобы повысить шансы детей на успех? Для ответа на вопрос исследователи анализировали частоту всех переходов от 1-го до 11-го класса.
Выяснилось, что ежегодно 2-3% школьников каждого года обучения выбывают из школы в связи с переездом в другой город, регион или государство. Этот процент стабилен в начальной и средней школе и уменьшается в старших классах.
Всплески переходов в другую школу в пределах города наблюдаются дважды: в 4-м классе (около 10%) и в 9-м (12–13%), то есть на рубеже средней и начальной, а также средней и старшей школы.
По-видимому, здесь набирает силу стратегическая мобильность — поиски лучшей школы, которые приходятся как раз на эти классы. За исключением этих пиков, каждый год меняют учебное заведение на другое (в том же городе) 5–7% учеников.
«Не имея данных о причинах смены школы, но опираясь на данные зарубежных исследователей, мы можем предположить, что как минимум половина детей меняет школу в связи с переездом», — пишут авторы. Немало учеников переходят в другую школу из-за конфликтов в прежнем коллективе.
В итоге на «стратегическую мобильность», по мнению исследователей, приходится только 1–2% переходов в год.
«Средняя частота переходов между школами за все годы составляет 8,7%, из которых 2,4% приходится на переход в школы других регионов или государств и 6,3% — на переходы между школами города», — подсчитали исследователи.
Учеников, никогда не менявших школу, оказалось в выборке 65%.
А если рассматривать только переходы в средней школе, то стабильность выбора еще внушительнее: 85% учеников учатся в одной и той же школе с 5-го по 9-й класс.
Типы школ явно различаются по частоте уходов учеников после 9-го класса. Гимназии покидают реже всего, стандартные школы — часто. Школы с углубленным преподаванием отдельных предметов занимают промежуточное положение.
Из гимназий уходят около 11% девятиклассников, из школ с углубленным преподаванием — 19%, а из школ со стандартной программой — свыше трети.
Есть различия и в том, куда переходят 9-классники. Поток уходящих из гимназий распределяется почти поровну между другими школами (5,3%) и колледжами (5,5%).
А для двух других типов школ (стандартных и школ с углубленным преподаванием предметов) характерен переход в колледжи и техникумы, причем особенно это заметно в обычных школах. Из школ с углубленным преподаванием в другие переходят 5,9%, а в СПО — 13,3%. А из общеобразовательных школ — 7,5% в другие школы и 26,1% в колледжи.
Исследователи изучали связь между долей учеников, уходящих в СПО после 9-го класса, и характеристиками школ. Из школ со стандартной программой в среднем 22% девятиклассников уходят учиться в колледжи, и это максимум. В гимназиях и лицеях таких учеников на 14% меньше от референтной группы, в школах с углубленным преподаванием — на 9% меньше.
При добавлении в модель данных по успеваемости — средних по школе результатов по обязательным ЕГЭ (математика и русский язык) — объяснительная сила модели возрастает. При равных результатах экзамена по русскому языку девятиклассники реже уходят в СПО из гимназии/лицея, чем из школ других типов.
При повышении на единицу среднего по школе балла ЕГЭ по русскому доля девятиклассников, уходящих учиться в колледжи, снижается на 1,18%. Статус гимназии/лицея еще уменьшает их долю на 5,14%.
Несмотря на существующие возможности выбора образовательного маршрута и фактическое многообразие школ, этот выбор часто не реализуется, подчеркивают исследователи. Расширение опций свободного выбора школы приводит к формированию такого образовательного рынка, на котором выигрывают образованные семьи среднего класса. Они тратят время и силы на изучение и сравнение школ, чтобы выбрать лучший вариант для своего ребенка.
Менее образованные семьи зачастую плохо информированы — недостаточно знакомы с тем, как работает образовательная система, не имеют социальных и других ресурсов, чтобы попасть в лучшую школу.
Такая ситуация наблюдается и в других странах. В выигрыше от системы образования обычно оказываются более богатые и образованные семьи, что объясняется в рамках теории «эффективно поддерживаемого неравенства».
«Социально-экономически успешные акторы стараются обеспечить для себя и своих детей любое доступное преимущество: либо количественное (например, число лет или ступеней обучения), либо качественное», — поясняют исследователи. В условиях всеобщего школьного образования это будет выбор школы с более высоким качеством образования или самых перспективных образовательных треков внутри школы. Причем решения, принятые в начале образовательной карьеры, сильно влияют на последующий выбор.
Опыт многих стран показывает: одной лишь возможности сменить школу ради лучшего образования слишком мало для того, чтобы семьи выстроили для детей оптимальные образовательные траектории.
По-видимому, стоит помогать ученикам в определении мотивации и склонностей, больше рассказывать им о возможностях получения того или иного уровня образования.
Так поступают, например, российские резильентные школы, которые работают с очень разным, в том числе сложным контингентом, но при этом добиваются высоких результатов. Прежде всего — повышают шансы жизненного успеха учащихся.
Социальный лифт, работающий вопреки
В России есть и другой важный положительный опыт, правда, применяемый в ограниченной сфере. Призеры олимпиад высокого уровня активно рекрутируются лучшими школами и тем самым имеют все условия для развития своих талантов.
Этот подход можно применить ко всем детям, продемонстрировавшим интерес к тем или иным академическим областям, подчеркивают авторы. Такая межшкольная мобильность поможет снизить образовательное неравенство.
IQ