23 апреля 2018
Учащиеся лицеев и гимназий могут разочароваться в школе, если в ней есть расслоение детей в зависимости от социального положения родителей, выяснили социологи НИУ ВШЭ. Доклад по исследованию был представлен в программе XIX Апрельской международной научной конференции в НИУ ВШЭ.
Элитные школы — гимназии и лицеи — считаются пропуском в успешное будущее. Проблема в том, что этот пропуск работает не всегда. Оказавшись в статусной школе, дети могут чувствовать себя чужими в новой среде, острее ощущать неравенство возможностей и с трудом вписываться в школьную жизнь, отметила Тамара Кусимова в докладе «Статусные различия и образовательная вовлеченность учащихся (на примере селективных школ города Москвы)». В такой ситуации социальный лифт для них может не действовать.
Восходящая социальная мобильность во многом зависит от:
уровня знаний человека,
его социального капитала – знакомств и связей, которые приносят отдачу в будущей карьере,
культурных запросов (предпочтения, унаследованные от семьи, могут корректироваться; в элитной школе можно приобрести новые культурные установки),
личных качеств (например, социального интеллекта – умения общаться, а также воли, настойчивости и пр.).
Все эти активы во многом приобретаются в школе.
Однако в исследовании выяснилось, что дети из простых семей, оказавшись в лицеях с дифференциацией учеников в зависимости от доходов и социального положения их родителей, накапливали лишь часть этих активов, и прежде всего — знания. На остальное либо нет времени, либо в общении есть барьеры. В итоге таким ученикам сложнее было пользоваться возможностями школы как социального лифта.
И наоборот: если среда в лицее или гимназии однородна и детей объединяет общая установка — хорошо учиться, то они гораздо больше вовлечены в жизнь школы, в том числе в общение с одноклассниками вне уроков. Среди единомышленников ученикам было проще накопить социальный капитал. В такой ситуации быстрее развивается социальный интеллект — умение общаться с людьми. Подростки больше участвуют в неакадемической жизни школы: кружках и секциях, культурных и спортивных акциях, в неформальном общении с одноклассниками. Все эти поведенческие практики, академические и социальные (автор объединяет их в понятие образовательной вовлеченности), помогают реализовать шансы восходящей мобильности.
Исследователь проводила интервью с выпускниками гимназий и лицеев. В одних коллективах было ранжирование классов только по уровню знаний. Это были физико-математические лицеи, в которых созданы специальные «олимпиадные» классы (для самых подготовленных детей). При этом учеников объединяла общая академическая культура, построенная на желании учиться. В других школах было разделение на профили, к тому же ощущалась дифференциация по социально-экономическому принципу. Например, выходцы из простых семей учатся в одном классе, а из ресурсных — в другом. Информанты четко различали положение друг друга и исходя из этого и выстраивали отношения.
Самоощущение детей из обычных семей в двух группах школ различалось. В школах с социальной сегрегацией они чувствовали себя неуютно.
Вовлеченность подростка в жизнь новой школы зависит от стартовых условий. Среди них — уровень подготовки, социально-экономический статус родителей (доходы, социальный и профессиональный статус), культурные запросы семьи, самооценка учащихся (в том числе, оценки достижений в учебе) и восприятие новой среды. Школьники из менее ресурсных семей обычно осознают свои отличия от более обеспеченных одноклассников по многим пунктам. Отношения таких подростков с одноклассниками из ресурсных семей часто не складываются. И дело не только в том, что у тех — своя компания. У учеников из простых семей часто просто нет времени на общение вне класса.
Учащиеся, пришедшие в лицей или гимназию из обычной школы, нередко считают, что у них подготовка хуже, чем у сверстников из состоятельных семей (исследования действительно показывают, что дети богатых родителей часто лучше учатся в школе). Это, пожалуй, главный повод для беспокойства. Поэтому подростки из небогатых семей учатся с особым старанием, чтобы доказать окружающим свою успешность и поднять самооценку. Но на учебу и тратятся основные усилия. Общение же идет по остаточному принципу.
«Времени у меня вообще не было», — поясняет информант. Не удивительно, что ученики этой группы говорили о довольно узком круге знакомых в школе и неустойчивости связей. В этом случае накопление социального капитала было проблематично.
Похожая ситуация была описана в элитных британских университетах. Студенты из менее обеспеченных семей, вынужденные нагонять более состоятельных однокурсников, «не могут себе позволить полноценно приобщиться к внеучебной деятельности», отметила исследователь.
Ученики же из более ресурсных семей говорили об успешном опыте накопления социального капитала. «Вуз дал мне меньше крепких связей и знакомств, чем лицей, — признается респондент. — И вообще, говоря об alma mater, я говорю о лицее… Это во многом из-за друзей». Таким образом, в школе в целом социальное расслоение воспроизводится.
У двух групп учеников — разная мотивация к смене школы. Для детей из небогатых семей учеба в гимназии или лицее — жизненно важный шанс. В исследовании они обозначены как «победители». У выходцев из богатых семей — или, в терминологии автора, «наследников», — скорее всего, все и так неплохо сложится, просто в силу удачного семейного бэкграунда. В такой ситуации и приоритеты у двух групп разные.
«Наследники» легче относятся к оценкам и процессу обучения. У них нет острой необходимости совершать рывок «вверх», и они могут позволить себе учебу «для общего развития», без сверхусилий.
«Победители», которые вынуждены пробиваться в жизни сами, преследуют более прагматичные цели. Им важно с помощью образования выстроить восходящую траекторию.
Это особенно актуально в условиях креденциализма, когда социальная и профессиональная позиции людей определяются на основе их квалификации и достижений: дипломов, сертификатов, грамот. Все эти регалии, внушительное портфолио служат основанием для успешного позиционирования себя в вузе, а затем — и на рынке труда.
В специализированных физико-математических школах создана однородная среда. Детей объединяют общие ценности: во главе угла — учеба, участие в олимпиадах. Здесь информанты-«победители» и «наследники» не чувствовали особых различий друг с другом. «Победители» подчеркивали, что все находятся в одинаковых условиях.
«С одной стороны, подобную культуру академических достижений можно расценить как вполне эгалитарную. Неважно, насколько хороши твои манеры или кто твои родители; если ты готов учиться, то ты один из нас, — комментирует исследователь. — С другой стороны, подобные принципы сопровождались довольно жесткими педагогическими и дисциплинарными практиками». В сочетании с большим объемом учебного материала это создавало напряженную психологическую ситуацию для всех учеников.
Однако в школах, где была сегрегация по принципу материальной обеспеченности, стресс у детей был, похоже, больший.
Если «победителям» так и не удается хорошо учиться в статусной школе, это может привести к двум вещам: к отчуждению и стигматизации.
Ученик ощущает, что не вписывается в среду класса. «Материальное и интеллектуальное несоответствие среде, в которую попадают учащиеся, может вызвать чувство собственной неполноценности и ощущение себя культурным чужаком — cultural outsider», — подчеркнула исследователь.
Одноклассники тоже могут не принимать неуспешного ученика из небогатой семьи и дискриминировать его.
В наиболее жестких ситуациях, когда учащиеся сталкиваются со стигматизацией со стороны коллектива и считают оценку своих достижений предвзятой, у них может складываться «антишкольная культура». Школа вызывает у подростка резкое отторжение, он начинает вести себя вызывающе. Дети, не вписавшиеся в новую среду, формируют небольшие группы и общаются исключительно внутри них. Это закрывает общение с более широким кругом сверстников.
Впрочем, формирование антишкольной культуры не всегда мешает успешно окончить статусную школу и выигрывать всероссийские олимпиады (так было с несколькими информантами). А это так или иначе — преодоление обстоятельств и прыжок в социальный лифт.
IQ
уровня знаний человека,
его социального капитала – знакомств и связей, которые приносят отдачу в будущей карьере,
культурных запросов (предпочтения, унаследованные от семьи, могут корректироваться; в элитной школе можно приобрести новые культурные установки),
личных качеств (например, социального интеллекта – умения общаться, а также воли, настойчивости и пр.).
«Наследники» легче относятся к оценкам и процессу обучения. У них нет острой необходимости совершать рывок «вверх», и они могут позволить себе учебу «для общего развития», без сверхусилий.
«Победители», которые вынуждены пробиваться в жизни сами, преследуют более прагматичные цели. Им важно с помощью образования выстроить восходящую траекторию.
Ученик ощущает, что не вписывается в среду класса. «Материальное и интеллектуальное несоответствие среде, в которую попадают учащиеся, может вызвать чувство собственной неполноценности и ощущение себя культурным чужаком — cultural outsider», — подчеркнула исследователь.
Одноклассники тоже могут не принимать неуспешного ученика из небогатой семьи и дискриминировать его. 