Приговоренные к «вышке»

Обычно решение, какое образование получить, за старшеклассника принимают другие. «Только вуз», — диктует социум. «Надо быстрее встать на ноги, поэтому — колледж», — убеждена часть родителей. Сами молодые люди порой плохо понимают, кем хотят стать, и надеются на чужое мнение. В итоге принимают решение, о котором потом сожалеют. Социологи НИУ ВШЭ изучили ограничения образовательного выбора старшеклассников и дали рекомендации, как их избежать.

Необходимость высшего

Большинство девятиклассников намерены поступать в старшие классы, а затем в вуз, показал всероссийский лонгитюд НИУ ВШЭ «Траектории в образовании и профессии». На высшее образование, согласно новому исследованию, опирающемуся на данные за последние несколько лет, рассчитывают, как минимум, 56% опрошенных учащихся девятых классов. Из них 42% планируют окончить бакалавриат или специалитет, а 14% хотят учиться дальше: в магистратуре, аспирантуре или получать второе высшее образование. 

Такие планы, стремления и амбиции учащихся социологи называют образовательными притязаниями.

Остальной расклад такой: 18% ориентируются на среднее профессиональное образование (СПО) — в колледже/техникуме, а 12% после школы не хотят учиться вообще (после 9-го или 11-го класса). И, наконец, 15% — неопределившиеся, из которых часть, по-видимому, все же пойдет в вузы. 

Исследование образовательных притязаний проводилось более чем в 200 школах 42-х регионов России в несколько волн (опрашивались, в основном, одни и те же дети). Для понимания того, куда в итоге поступили учащиеся, исследователи сравнили результаты двух волн: первой (3377 девятиклассников) и четвертой (3618 человек: студенты вузов, переходившие на 2-й курс, и учащиеся заведений СПО). 

Но важен не только сам выбор. Он как раз предсказуем: высшее образование в российском обществе стало нормой. По данным ВЦИОМ, в вуз планируют поступать более 70% старшеклассников. И распространенность высшего образования действительно крайне значима для социальной стратификации. Средний класс, например, готовят, как правило, университеты.

Но вопрос в том, сами ли учащиеся выбирают то или иное образование? Насколько оно им действительно подходит? И насколько продуман и самостоятелен их выбор? 

С продуманностью решения — как раз проблемы, как показала исследовательская программа «Меченый атом». В ходе неё с той же выборкой девятиклассников проводили качественные интервью об их образовательном выборе. Оказалось, что выбор школьников сложно назвать решением как таковым. Скорее, это просто следование социальным нормам, их воспроизводство. 

Кто решает? 

Известно, что, даже имея хорошие оценки, подростки из семей с низким социально-экономическим статусом (СЭС) — чаще идут в колледжи или выбирают второсортные вузы. А их более благополучные сверстники — дети обеспеченных и образованных родителей — с тем же уровнем успеваемости поступают в высококачественные (селективные) вузы. 

Дело в том, что «жизненные горизонты» школьников, их взгляды на ценность того или иного образования формирует социальная среда, в том числе установки родителей и их социально-экономический статус (уровень образования, доходов, культурных запросов).

Конечно, родительский опыт и советы — очень важный ориентир (да и установки среды тоже значимы). Но порой семья слишком всевластна — не случайно исследователи говорят о парентократии, тотальном родительском влиянии (кстати, не всегда осознанном). Это особенно очевидно, когда семья искусственно ограничивает выбор ребенка. Например, решает за него, что он пойдет в колледж, а не в университет (хотя благодаря способностям мог бы получить и высшее образование!). Или наоборот, родители слабого ученика отправляют его в вуз, и он по инерции следует их установке, хотя сам думал о колледже.

В обоих случаях выбор, по-видимому, неправильный. А продиктован он во многом представлениями об образовании, существующими в обществе. Причем у людей из разных социальных слоев они существенно отличаются.  

Учеба в колледже/техникуме для подростков из семей с высоким СЭС — расценивается как «траектория неудачников». Надо выбирать вуз, и только вуз! Без всякой альтернативы. И, наоборот, недостаточность притязаний в отношении будущего — основное препятствие для учеников из семей с низким СЭС в получении высшего образования.

Такой подневольный выбор часто приводит к тому, что человек, отучившись в вузе (если, конечно, не бросит на полпути), с большой вероятностью пойдет работать по совсем другой специальности. Иными словами, дипломные корочки, сам факт получения высшего образования для родителей оказываются важнее приобретенной в университете профессии.

Семьи с невысоким уровнем образования часто рассматривают обучение чисто прагматически. Образование для них — как правило, набор навыков, быстро конвертируемых в деньги. Логика такая: если, к примеру, вы повар или кондитер, автомеханик или строитель, вы всегда заработаете себе на кусок хлеба. И долго учиться профессии не придется. Часто вопрос — как быстрее встать на ноги, начать зарабатывать и тем самым помогать родителям — очень остро стоит в таких семьях. Это более быстрое взросление, чем при академическом треке. Во втором случае молодой человек позже выходит на рынок труда.

А в тех случаях, когда способные дети из семей без высшего образования все же идут в вузы, они часто недооценивают собственные возможности, мало верят в свои силы. Их некому правильно сориентировать: у родителей просто нет опыта учебы в институте. В итоге такие ребята выбирают второразрядные университеты.

Впрочем, проблема еще глубже. Часто школьники вообще плохо представляют себе собственное будущее. И не очень понимают, кем хотят стать. 

Игра вслепую

Правильный выбор невозможен без так называемой агентности. Это умение действовать самостоятельно, анализировать свои возможности, желания и перспективы, заглядывать в будущее. Иными словами, это активный выбор. 

Если молодые люди из семей среднего класса так или иначе демонстрируют агентность, то молодежь низших классов более пассивно принимает свое будущее как в отношении выбора карьеры, так и в отношении общих жизненных планов и приоритетов. Многие предпочитают жить одним днем. Но так происходит не потому, что они ленивы, безрассудны или пассивны. Просто у них мало шансов узнать, как можно действовать иначе. 

Опрошенные учащиеся в разговоре о будущем оперировали широкими категориями, говорили, что нужно «найти стабильную работу и создать семью». Но часто не могли ответить на вопрос, как они видят себя через пять-десять лет и как достигнут намеченных целей. При этом работу респонденты рассматривали, в основном, как инструмент добывания денег, а не как сферу самореализации, профессиональной и личной. 

Интервью показали, что учащиеся вообще мало знают о современном рынке труда и плохо ориентируются в карьерных опциях.

«Картина рынка труда, реконструированная из представлений школьников, как правило, состоит из семи–десяти профессий (таких, как юрист, врач, менеджер, учитель и пр.) и не соответствует реальному ландшафту современного российского рынка труда», — поясняют исследователи. Кстати, похожие результаты получил и ВЦИОМ: выяснилось, что у школьников нет четкого понимания в вопросе выбора будущей профессии. 

Впрочем, трудности с агентностью, похоже, — всеобщая проблема учащихся. С ней сталкиваются и студенты вузов, причем такого профиля, который связан с управленческими навыками. Так, одно из исследований показало, что у учащихся менеджерских специальностей вузов очень приблизительное и нереалистичное представление о будущем, основанное на стереотипах.

Фатализм выбора

Исследователи констатируют: современные школьники часто считают, что выбор высшего образования — единственно возможный. Но почему, объясняют с трудом. Необходимость вузовского диплома — это коллективно разделяемое представление, формировавшееся десятилетиями, поясняют исследователи. Получение диплома вуза считается важным для обеспечения «нормальной жизни»: достойной работы и приличных доходов. Но что это за работа, что за профессия — загадка. 

Пытаясь выбрать дальнейший путь, школьники нередко рассчитывают, что за них все решит образовательная система. Она якобы сама направит их в нужное русло. А в итоге старшеклассники часто выбирают факультет и специализацию по оценкам: какие предметы идут хорошо, такие и стоит сдавать (хотя они и не обязательно нравятся!).

Старшеклассники слабо представляют себе, какие образовательные возможности им доступны, и «не имеют инструментов преодоления ограничений». Да и у многих мало доступной информации об этом.

Но принцип фатализма — «куда жизнь (или система образования) выведет» — часто подводит. Поскольку учащиеся ориентируются на очень приблизительную картину мира, их образовательные траектории в итоге «обламываются» и им приходится искать способы их «чинить». То есть, например, человек под давлением семьи пошел в колледж, но понял, что это «не его», и решил потом поступить в вуз. 

А бывает и наоборот: учился на педагога, а работает менеджером в магазине. Или осваивал физику, а стал лириком. И это в современных реалиях вполне нормально. «Мир движется, скорее, в сторону от идеи, что профессия — это что-то на всю жизнь, — говорят социологи. — Люди пробуют разные профессии, обучаются разному, меняют наборы навыков несколько раз в течение жизни. И это и есть новые условия рынка труда и новые запросы к образованию». 

Но все же странно видеть слишком большой зазор между размышлениями учеников и их последующими действиями, уточняют исследователи. Так, «многие уверенно аргументируют необходимость поступать в престижный вуз или колледж/техникум, преследуя свою мечту получить интересную им специальность». Но в последний момент вдруг спонтанно решают пойти более легким путем и поступить «в учебное заведение по соседству, случайно услышав по радио объявление о недоборе, пойдя по стопам друга/подруги или послушав совета родителей».

Нехватка ориентиров

Среди подростков, нацеленных на вуз, и среди их ровесников, собирающихся в колледж, редко встречаются целеустремленные люди, которые хотят стать профессионалом в той или иной сфере. Они просто не знают, на что опереться в принятии решения. В открытом доступе мало информации по этим вопросам, к тому же часто школьники не умеют ею пользоваться: не знают где искать, как обрабатывать и сравнивать. 

У семей, прежде всего без высшего образования, тоже не хватает информации для правильного выбора учебного заведения для ребенка. Но у них и меньше возможностей. Такие родители вкладывают меньше сил и средств в образование детей. Им сложно оценить все плюсы обучения в вузе. 

Между тем, образование взрослых во многих смыслах предопределяет судьбу детей. Оно задает (или не задает) им правильные ориентиры. Причем речь не только о непосредственном окружении, родителях. Исследование опций образования по регионам показало, что на перспективы молодежи в том или ином субъекте Федерации влияет усредненный уровень образования его взрослого населения. Чем выше доля людей с дипломом вуза (то есть чем качественнее человеческий капитал), тем лучше в регионе школы: больше лицеев, гимназий и опытных учителей. В таких условиях учащиеся больше ориентированы на вузы.

Но дети менее образованных родителей чаще учатся в простых школах. А в них ребятам некому объяснить, какой выбор для них лучше. В большинстве школ профориентация почти нулевая. Более того, среди представителей школьной администрации есть стереотип, что у детей из семей без высшего образования изначально низкие притязания, а значит, на них можно тратить меньше усилий. 

Сила статуса

Чем выше уровень образования, доходов и культурных запросов родителей, тем выше и притязания школьника. Среди подростков из семей, в которых высшее образование есть хотя бы у одного из родителей, явно больше желающих учиться в вузе. Половина (51%) таких школьников планируют закончить бакалавриат или специалитет, и еще 23% хотели бы учиться дальше: в магистратуре, аспирантуре или получать два высших. Лишь около 9% в этой группе выберет колледж или техникум. 

А среди школьников из семей без высшего образования в систему СПО хотят пойти почти втрое больше респондентов — 24%. Зато на вуз в этой группе нацелены лишь 36%. Здесь также больше тех, кто вообще не намерен учиться после школы — 15,5% (после 9-го и 11-го класса). Среди детей из более образованных семей таких втрое меньше.

Совокупный месячный доход семьи также влияет на амбиции школьников. Пороговая сумма — 30 тысяч рублей (опрос проводился несколько лет назад; сейчас он был бы выше). Самый серьезный уровень притязаний — у учеников из семей с более высоким доходом: 47‒53% школьников планируют закончить бакалавриат/специалитет, 22‒24% будут учиться и дальше. В колледжи идут всего 5-11%. Все эти доли несколько варьируются в зависимости от более конкретных размеров доходов, но различия статистически незначимы. 

У респондентов со среднемесячным доходом семьи от 20 до 29 тысяч планы скромнее. 44% нацелены на бакалавриат, 12% — на магистратуру. В систему СПО идут 18,5%. Школьники из малообеспеченных семей (доход менее 20 тысяч рублей в месяц) имеют самый низкий из всех групп уровень образовательных притязаний. 35% хотят получить диплом бакалавра, еще около 9% — магистра. Здесь больше всего тех, кто планирует ограничиться только средним профессиональным образованием (четверть), и много тех, кто не хочет учиться после школы, — 15%. 

Культурный капитал семьи (его измеряют числом бумажных книг в домашней библиотеке) тоже влияет на притязания школьника. Чем больше книг, тем вероятнее, что учащийся пойдет в вуз. В семьях с более чем 25-ю книгами у детей относительно высокие притязания: от 61 до 70% респондентов проголосовали за высшее образование (бакалавриат и следующую ступень). Но наибольшая доля школьников, планирующих учиться в магистратуре, отмечена среди семей с более чем 200 книгами, — 24%. Среди ребят, у которых дома почти нет книг, доли тех, кто нацелен на высшее или среднее образование, отличаются несильно: 34% и 27% соответственно.

Роль успехов

Исследователи также проверили взаимосвязь между успеваемостью ученика по русскому языку и алгебре (два базовых предмета) с его образовательными планами. Распределения притязаний в зависимости от оценок почти одинаковы для обоих предметов. Сильные ученики чаще всего намерены получить высшее образование (в бакалавриате и далее): среди хорошистов по русскому и математике — по 74%, среди отличников — по 83% (цифры оказались одни и те же). Различие между двумя группами состоит в том, что среди отличников на 10 процентных пунктов больше желающих учиться и после бакалавриата, — 30% по сравнению с 20%. 

Притязания троечников существенно ниже. Сопоставимые доли учащихся голосуют за среднее профессиональное (29‒30%) и высшее образование (35‒37%). При этом ребят, которые после школы вообще не будут учиться, втрое больше, чем среди учеников с оценками получше, — больше 17%. 

Образовательные амбиции также коррелируют и с наградами школьников — за учебу и вне её. Под первыми подразумеваются победы в предметных олимпиадах и поощрения за успехи (похвальные грамоты, например). Внеклассные достижения — это победы в спортивных соревнованиях (за пределами школы), награды за творчество, призы в конкурсах.

У школьников-призеров притязания выше. Это косвенно подтверждают и другие исследования, показывающие, что у детей, посещающих спортивные секции, художественные школы и другие внеклассные занятия, самооценка и школьные достижения выше. А значит, и рассчитывают они на большее.

Диктат места

Место проживания и специализация школы тоже влияют на амбиции школьников. 73% москвичей и петербуржцев (их считали вместе) планируют идти в вузы. В городах поменьше (с населением до 100 тысяч, от 100 до 680 тысяч и от 680 тысяч) желающих получить диплом вуза — от 58% до 62%. Среди деревенских жителей таковых 43%; в этой группе много тех, кто пойдет в колледжи и техникумы, — 27%.

Ученики из школ со специализацией претендуют на большее, чем их сверстники из простых школ: выше доля планируещих закончить магистратуру (17% против 11%), меньше учеников намерены идти в колледжи (15% против 21% в неспециализированных школах). При этом диплом бакалавра или специалиста хотят получить примерно равные доли учащихся в обеих группах — 41-42%. 

В целом в спецшколах оказывается заведомо больше учеников с более высокими притязаниями. Для них такая школа — трамплин для поступления в выбранный вуз. 

Практика парентократии

В проекте опрашивали и родителей. Им задавали вопрос, какого образования они хотели бы для детей и чего те могут реально достичь. Мнение родителей сопоставили с притязаниями самих школьников. 

Почти половина девятиклассников планируют получить высшее образование, что соотносится с ожиданиями родителей и их оценкой способностей детей. Аналогичный консенсус относительно среднего образования — у 10% респондентов. Остальное — разные конфигурации притязаний детей и родителей.

Встречается ситуация, в которой и родители, и ребенок нацелены на высшее образование, но семья оценивает способности ребенка на уровне СПО (4% выборки).

У родителя есть представление о том, какое образование будет получать его ребенок, но сам школьник затрудняется с ответом: 7% в случае высшего образования, 3% — среднего.

В большинстве случаев подростки, которые не хотят учиться после школы, не найдут поддержки у родителей.

Исследователи считают, что от дальнейшего образования эти дети отказываются не из-за нехватки способностей, а из-за следования «ролевым моделям, не связанным с получением профессионального образования», или в силу низкой самооценки.

Безальтернативность высшего

Образовательные притязания могут измениться (например, после окончания школы), поэтому важно изучить их во времени. Исследователи сравнили результаты первой и четвертой волн исследования (между ними три года), чтобы понять, реализовали ли информанты свои планы.

Большинство учащихся воплотили задуманное. Свыше 40% хотели получить высшее образование и действительно учатся в университете. Есть те, кто изначально не собирался в вуз, однако оказался в нем (4% выборки). По мнению исследователей, на них могли повлиять родители, внешняя среда или друзья.

Интересна обратная ситуация: 14% выборки составили школьники, которые были нацелены на вуз, но пошли в колледж/техникум. Около половины из тех, кто планировал иметь СПО и учится в колледже, решили в дальнейшем получить высшее образование. Вероятно, лишь начав учиться по специальности, эти респонденты лучше разобрались в структуре рынка труда, комментируют исследователи.

В целом, доля желающих получить диплом вуза увеличилась, и во многом за счет тех, кто изменил свое мнение во время учебы в колледже или техникуме. То есть для большинства высшее образование действительно оказалось безальтернативным.

Как помочь школьникам сделать правильный выбор?

Нужно устранять необразовательные причины, мешающие способным детям из «простых» семей выбрать траекторию школа — вуз, убеждены многие исследователи. Например, стоит рассказывать ученикам об особенностях получения того или иного уровня образования, о различных образовательных опциях после школы. Нередко подобные встречи с учащимися проводят вузы или колледжи, которые сотрудничают со школой. Но этот круг нужно расширять, школы могли бы приглашать в гости больше образовательных заведений. 

Стоит помогать подросткам в определении мотивации и склонностей. Но одного тестирования школьными психологами здесь мало. Пригодятся и специальные навигаторы для абитуриентов. Для учащихся была бы полезной информация о том, какие предприятия есть в регионе и какие кадры им нужны.

В школах нужна новая система профориентации, подчеркивают аналитики. Она должна включать в себя развитие навыков принятия решений и работы со сложностями, в том числе, преодоления препятствий. Нужно обучать школьников работать с информацией, с тем, чтобы они могли выбрать правильный путь. То есть свой, личный и продуманный.
IQ

 

Авторы исследования:

 

Екатерина Павленко, аналитик Лаборатории культурсоциологии и антропологии образования НИУ ВШЭ
Елена Минина, доцент Института образования НИУ ВШЭ
Диана Янбарисова, аналитик Лаборатории культурсоциологии и антропологии образования НИУ ВШЭ
Валерия Кондратенко, стажер-исследователь Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ
Маргарита Кирюшина, стажер-исследователь Международной лаборатории институционального анализа экономических реформ НИУ ВШЭ
Михаил Богданов, младший научный сотрудник Лаборатории культурсоциологии и антропологии образования НИУ ВШЭ

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 18 июня, 2020 г.