Мобилизованные и самопризванные

Летом 1788 года, когда шла Русско-турецкая война и большая часть войск из северо-западных губерний была переброшена на юг, шведский король Густав III воспользовался ситуацией и с 38-тысячной армией вторгся в Россию. Началась Русско-шведская война (1788–1790). Санкт-Петербург оказался под угрозой. Российским вооруженным силам в регионе срочно требовалось пополнение. Тогда власти решили объявить набор добровольцев, которым обещали службу лишь на период войны и привилегии после её окончания. Этот призыв был услышан. В армию и на флот поступили немало купцов и мещан из городов Санкт-Петербургской губернии и не только. Многих сближал патриотизм, стремление служить Родине. Порой новобранцы, чтобы скорее попасть в армию, действовали, не дожидаясь конца официальных процедур. В феномене временной военной службы екатерининской эпохи IQ.HSE разобрался по статье историка из НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, постдока «Зеркальной лаборатории» Центра исторических исследований Михаила Белана.

Призыв купцов

В марте 1789 года, в разгар Русско-шведской войны, в думу города Софии Санкт-Петербургской губернии (с 1808 года в составе города Царское Село) обратились братья-купцы Ломакины, Григорий и Степан. Они просили как можно скорее исключить их из купеческого звания для поступления на военную службу.

Их отец, Кирилл Фёдорович Ломакин, был состоятельным человеком, купцом первой гильдии и «имел жительство при рудниках медеплавильных казенных заводов ведомства Пермской казенной палаты». Поддерживая стремление сыновей защищать Отечество, он написал письмо, которое Григорий и Степан приложили к прошению в Софийскую городскую думу.

Однако проверка затянулась: думцы должна были убедиться, что за Ломакиными нет долгов. В итоге в мае 1789 года Григорий самовольно поступил в Невский пехотный полк, а в августе в армию ушёл и Степан. Он заручился лишь предварительным решением об исключении из купечества, не утвержденным казенной палатой.

В июне 1790 года Степан появился в Софии — нужно было забрать документы. В то время он числился сержантом Козловского пехотного полка и предъявил бумаги от полковника, разрешавшие проезд в столицу и обратно по казенным надобностям полка. У Степана была определенная свобода действий в новом статусе. Выходцы из купеческих фамилий часто зачислялись в пехотные полки и нередко почти сразу начинали воинскую службу унтер-офицерами, вероятно, потому, что их отличал более высокий уровень образования.

Но важно не это, а мотивы мобилизации. По сути, у Ломакиных была бронь. Купцов и купеческих сыновей освободили от рекрутской повинности ещё в 1775 году. По-видимому, главной причиной поступления в армию был патриотический настрой, которому не могли помешать никакие бюрократические препоны. Ломакины пошли на войну добровольцами — как и другие их земляки, вставшие на защиту Отечества.

Стойкий гарнизон Нейшлота

Опыт привлечения добровольцев на временную военную службу был для того времени экстраординарным, но весьма логичным решением, относительно быстрым способом пополнения армии. 21 июня (1 июля) 1788 года шведские войска во главе с королём Густавом III, планировавшим контрнаступ — возвращение утраченных в прежних войнах территорий, пересекли русскую границу в Финляндии. Таким образом, театр военных действий развернулся относительно недалеко от Санкт-Петербурга.

Шведы атаковали русский форпост — крепость Нейшлот (Олафсборг, Олавинлинна). Густав III потребовал от коменданта немедленно впустить его войска. Однако комендант, однорукий майор Кузьмин, отвечал: «Я без руки и не могу отворить ворота, пусть его величество сам потрудится». Осада крепости оказалась безрезультатной — замок не был взят. Маленький стойкий гарнизон Нейшлота — всего 230 человек — не уступил куда более многочисленному и мощному противнику. Кстати, крепость всю войну держала оборону. А эпизод с её бесславной осадой сильно ударил по репутации шведского короля.

Однако, даже несмотря на такие затруднения, вторжение шведов поставило столицу и губернию под угрозу. В этих условиях Екатерина II и её окружение приняли решение срочно провести мобилизацию. Власти обратились к населению Санкт-Петербургской губернии с призывом добровольно вступить в армию на время войны со Швецией.

По сути, 1788 год оказался проверкой для системы комплектации русской армии. Её недостатки проявлялись уже довольно зримо в том военно-политическом контексте, который сложился в Европе в конце XVIII века.

От «кабинетных баталий» — к массовым конфликтам

В тот период войны в регионе перешли в новое качество. На смену «кабинетным войнам», которыми руководила политическая элита (министры или советники монарха), а в сражениях участвовали профессионалы, пришли массовые, затяжные конфликты, требовавшие гораздо больших ресурсов. Это означало бо́льшую вовлеченность общества в военные действия. Небольшие армии уступали место массовым национальным.

В Российской империи армия комплектовалась за счёт рекрутских наборов (Пётр I подписал соответствующий указ в 1705 году). Но к концу XVIII века все отчётливее проступали минусы этой системы. Наборы, вследствие которых рекруты на всю жизнь покидали семьи и общины (с 1793 года срок службы сократили до 25 лет), позволяли иметь большую и профессиональную армию. Однако они не обеспечивали создание обученного резерва, который бы оперативно «выстрелил» при военной угрозе. 1788 год выявил кризис такой системы.

Любопытно, что решение властей и «самомобилизация» общества в конце 1780-х до сих пор не привлекали особого внимания историографов. Исследование Михаила Белана на основе ранее не изученных архивных источников восполняет этот пробел. «Материалы о добровольном поступлении на временную военную службу обнаруживаются в фондах органов городского самоуправления многих городов Санкт-Петербургской губернии, — поясняет учёный. — В ходе настоящего исследования изучены материалы города София, датированные 1788–1792 годами».

«Тот факт, что дела о добровольном поступлении на военную службу в 1788–1790 годах можно найти и в архивах городов Новгородской губернии (например, в фонде магистрата Старой Руссы), позволяет сделать вывод, что это был не отдельный феномен. Добровольное вступление горожан в армию носило в годы опасной войны со Швецией широкий характер», — говорит исследователь.

Документы демонстрируют участие горожан — мещан и купцов — в пополнении вооруженных сил в военное время. Само явление временной добровольной военной службы позволяет увидеть патриотический настрой общества в годы Русско-шведской войны. Исследование дополняет представления о вовлеченности городского общества в дела национального масштаба.

Призыв без принуждений

«В конце XVIII века правительства разных стран экспериментировали с созданием временных военных сил, не входивших в регулярную армию, — пишет исследователь. — Вооружение граждан происходило по-разному: от создания милиции, мобилизуемой на случай войны для защиты территории страны (Великобритания), до массового призыва на определённый срок (levée en masse во Франции в 1793–1794 годах)».

В России в ходе Русско-шведской войны правительству также пришлось шире задействовать население. 3 июля (по старому стилю) 1788 года Екатерина II подписала указ, на основе которого главнокомандующий Яков Брюс разработал инструкции. Их разослали по городам Северо-Запада.

Думам и магистратам велено было объявить горожанам о добровольном наборе на временную военную службу на период «защиты от нового врага короля Шведского». Призыв касался здоровых мужчин от 17 до 45 лет, но могли принимать и здоровых мужчин более старших возрастов. Приём шёл в рекрутском присутствии при казенной палате. Расходы на одежду, провизию и жалованье для добровольцев, как и в случае рекрутских наборов, возлагались на городское сообщество. В инструкциях главнокомандующего «подчеркивалась недопустимость принуждения и злоупотреблений», отмечает исследователь.

Что указ Екатерины II обещал добровольцам? Во-первых, увольнение после войны. Во-вторых, семья поступивших в армию могла рассчитывать на бронь от рекрутской повинности на несколько лет вперёд, если не на десятилетие. Семьям погибших и умерших на службе полагалось государственное попечение.

Судьба добровольцев

Историк изучил поступление на службу добровольцев из мещан и купцов городов Санкт-Петербургской губернии и их дальнейшую судьбу. Они шли в армию, в гвардейские части и на флот. Многие возвратились в свои сообщества в 1790 году, по окончании Русско-шведской войны (в августе был заключен Верельский мир, с сохранением неизменности довоенных границ).

По подсчетам Софийской городской думы от 1790 года, служить пошёл 91 доброволец. Но это не весь список. «В журналах и переписке городской думы встречаются упоминания об отдельных лицах, не вошедших в него, — пишет Михаил Белан. — По моим подсчётам, на службу поступили около 100 человек, или почти каждый шестой мещанин (в конце 1780-х годов в составе мещанского общества Софии насчитывалось чуть более 600 душ)». Широкий отклик на призыв мог быть связан и с патриотическими чувствами, и с обещанными привилегиями.

Из 91 добровольца 19 пошли рядовыми в Лейб-гвардии Преображенский полк. На галерный флот были зачислены «по желанию за наём» 52 человека. А оставшиеся 20 человек сдали на службу принудительно. Это были софийские мещане, задержанные комендантом Кронштадта за проживание без паспортов и другие нарушения. Их направили в Кронштадтский батальон. Сдача в армию за проступки была вполне распространена в конце XVIII века.

В своей другой статье Михаил Белан поясняет: «Начиная с 1760-х годов крестьянские и городские общины пользовались правом отсылать в службу тех своих членов, которых <...> нельзя было терпеть в обществе. <...> В условиях коллективной ответственности за внесение податей и исполнение повинностей собрания в первую очередь назначали в рекруты наименее востребованных членов общества: людей, обвиненных в пьянстве, неплатеже государственных и городских податей, находившихся в отлучке без паспорта».

Какова была судьба добровольцев? Осенью 1790 года в гордуму Софии поступили такие сведения из канцелярии Преображенского полка: на службу были зачислены не 19, а 21 софийский горожанин. Из них трое бежали, один умер во время службы, 16 возвращены в город, а один человек пожелал остаться на службе «бессрочно». Судьба нанятых на флот, увы, неизвестна, хотя городские власти вели переписку об их возвращении. А софийское местное самоуправление пыталось добиться от Военной коллегии возвращения и тех горожан, которые были взяты в Кронштадте за отлучки и неплатежи.

Стратификация новобранцев

Многие поступившие на службу принадлежали к беднейшим слоям городской общины. Из 20 жителей Софии, задержанных в Кронштадте за отсутствие паспортов, почти все были недавно записаны в общество: 18 человек поступили в общину в 1784 году «рабочими». Так называли мещан, наказанных за правонарушения (мелкие преступления) и высланных из столицы «на жительство» в уездные города. Было немало и «выходцев», возвращавшихся из-за границы.

В конце XVIII века правительство, во многом преследуя фискальные цели, взяло курс на запись к обществам лиц «без определенного звания», поясняет исследователь. Это была пёстрая компания, в том числе беглые крепостные, дезертиры, цыгане. «Недавно записавшиеся в общество пополняли беднейшие, маргинальные слои общины, где были широко распространены пьянство, дебоши, неплатежи, мелкая преступность», — пишет историк.

Криминализированные «новички» могли раздражать старожилов. Они не вполне встраивались в сложившийся социум. При этом принятая система назначения в службу приговором общины (а ею обычно руководили богатые, крупные мещанские семьи) давала возможность избавляться от неугодных и слабых членов сообщества. Например, одиночек, мужчин из небольших и бедных семейств, представителей маргинальных слоев. Так что мещане активно назначали в службу «чужаков», новых жителей города.

Армия как спасение

Среди материалов софийского местного самоуправления встречаются, как уже говорилось, и прошения от купцов, которые собирались идти в армию добровольно. История братьев Ломакиных — пример подобной самомобилизации, связанной скорее с патриотизмом, чем, например, с желанием сменить род занятий. Но мотивы добровольного поступления купцов в армию и их последующая карьера представляют интерес для отдельного исследования. Скажем лишь, что встречались и иные ситуации.

Например, в октябре 1790 года в Софийскую городскую думу поступило несколько прошений, в которых возвратившиеся с войны ходатайствовали о своем исключении из городского общества — ради продолжения военной службы «бессрочно». В числе просителей был купец третьей гильдии Никифор Овчинников. В Преображенском полку он «исполнял свою службу беспорочно в солдатах и уволен», но после возвращения не имел «должного пропитания» и поэтому хотел «продолжать воинскую службу». Дума постановила исключить Овчинникова с увольнением от податей за 1790 год, а также выдать паспорт для возвращения в полк.

Таким образом, временная военная служба предлагала некие перспективы, своего рода социальную мобильность для горожан. Некоторые из них поступили в элитный Преображенский полк (кто-то потом вернулся домой). Другие решили продолжить службу «бессрочно», фактически изменив свою сословную принадлежность.

Исследование временной добровольной военной службы горожан в период Русско-шведской войны 1788–1790 годов позволяет расширить представления о городских гражданах конца XVIII века: их самосознании, биографиях, социальной мобильности, стратификации — и, несомненно, их отношении к государству и защите Отечества, резюмирует исследователь.
IQ
 

Автор исследования:

Михаил Белан, PhD, кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра исторических исследований Санкт-Петербургской школы гуманитарных наук и искусств НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, постдок «Зеркальной лаборатории» Центра исторических исследований НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург и Центра археологических исследований Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого (НовГУ) «Практики урбанистического развития в российском политическом пространстве конца XV – начала XVII в.: человек и малый город»

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 16 ноября, 2023 г.