Экономика «застряла» в системной стагнации

Полтора года продолжается «застой» в реальном секторе. Помимо торможения роста экономики в целом, наиболее негативное последствие промышленной стагнации в сокращение занятых, которые становятся безработными или переходят в неформальный сектор. Мониторинг состояния делового климата в промышленности от Центра конъюнктурных исследований ИСИЭЗ НИУ ВШЭ

В январе не наблюдалось никаких серьезных признаков по возможной смене стагнационного тренда в промышленности, характерного для 2013 года. Индустрия стартовала в 2014 год практически в той же конфигурации, что и годом ранее.

К такому выводу пришли эксперты Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ, проанализировав мнения руководителей более 5,5 тысяч крупных и средних российских промышленных предприятий (опрос проведен Росстатом).

Как отмечается в мониторинге ЦКИ, «по январским данным крайне сложно адекватно оценивать экономические процессы, произошедшие в отрасли, из-за наличия ярко выраженной праздничной календарной составляющей». Поэтому эксперты ограничились лишь сравнением деятельности промышленности в отчетном периоде с январем прошлого года и ожиданиями руководителей предприятий относительно возможных экономических изменений в возглавляемых ими структурах в ближайшие 3-4 месяца.

Итоги январского опроса выявили малозаметное, в пределах статистической погрешности, улучшение производственной и спросовой ситуаций по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Вместе с тем продолжилось вялотекущее сокращение занятых на крупных и средних предприятиях. Как и в прошлом году, большинство респондентов отметили снижение прибыли на своих предприятиях.

Средний уровень загрузки производственных мощностей снизился по сравнению с декабрем прошлого года на 1%, составив в целом по промышленности 63%.

Основными факторами, лимитирующими рост промпроизводства в январе, как и прежде, стали «недостаточный спрос на продукцию предприятия внутри страны» (46% респондентов), финансовые проблемы в виде «высокого уровня налогообложения» и «недостатка финансовых средств» (40 и 39% соответственно), а также «высокий процент коммерческого кредита» и «неопределенность экономической обстановки».

Как ни странно,  отмечают эксперты НИУ ВШЭ, наименее значимым отрицательным фактором стало «отсутствие или несовершенство нормативно–правовой базы» (7% респондентов). «Хотя, на наш взгляд, здесь есть ряд достаточно серьезных нерешенных проблем со стороны экономических регуляторов. К сожалению, нельзя оценить лимитирующее влияние коррупционной составляющей из-за отсутствия данной темы в предлагаемых в анкете факторах, – подчеркивается в мониторинге. – Скорее всего, по степени отрицательного влияния на развитие предприятия указанный фактор вошел бы, как минимум, в первую пятерку».

В итоге сезонно скорректированный индекс предпринимательской уверенности перешел в отрицательную зону, вернувшись к значению ноября прошлого года (–1%).

Наиболее негативные сигналы об ухудшении делового климата поступали от предприятий текстильного и швейного производства, а также производящих резиновые и пластмассовые изделия. Лучше других в январе чувствовали себя предприятия, обрабатывающие древесину и производящие изделия из дерева.

Рисунок. Динамика индекса предпринимательской уверенности

Источники: по России – Центр конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, по Европе – Economic and Financial Affairs, European Commission.

Комментирует директор Центра конъюнктурных исследований ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Георгий Остапкович:

Представляется целесообразным остановиться на двух моментах деятельности экономических агентов, которые стабильно отмечаются последними опросами – это негативная тенденция на рынке промышленного труда и позитивная инфляционная составляющая.

Вызывает определенное беспокойство малозаметное, но хроническое, продолжающееся уже около двух лет с небольшими сезонными перерывами, сокращение численности занятых на крупных и средних промышленных предприятиях (в январе текущего года по сравнению с предыдущим месяцем также выявлена данная тенденция).

Конечно, анализируя деловую активность предприятий в ежемесячном режиме, такое вялотекущее сокращение практически не сказывается на ключевых показателях деятельности – спросе и выпуске. Тем более что в первую очередь подвержены сокращению малоквалифицированные рабочие.

Сокращение численности даже ведет к арифметическому эффекту – росту производительности труда. Однако возникает вопрос, а куда деваются эти люди в результате накопительной тенденции к сокращению, продолжающейся уже длительный период. По-видимому, они выбирают из пяти основных направлений. Первое, переход на другое крупное или среднее промышленное предприятие, что сегодня маловероятно при существующей стагнационной модели развития отрасли, и связанной с этим минимизацией предпринимателями финансовых издержек, в том числе за счет сокращения занятых. Второе, переход в малый бизнес. Третье, переход в другую сферу экономической деятельности. Четвертое, переход в официальный статус безработного с потерей финансовой самостоятельности. Пятое, уход в неформальный сектор.

К сожалению, есть основания предполагать, что часть уволенных используют именно пятый путь. Данная схема вызовет определенные трудности не только для экономики в целом, связанные, в том числе, с недопоступлением в бюджеты различных уровней налоговых отчислений, страховых взносов, пенсионных и других платежей, но и создает искажения в реальной оценке экономических процессов, происходящих в стране. В конечном итоге указанная ситуация может привести к принятию неадекватных мер по регулированию экономической системы со стороны властных структур различных уровней.

 

4 февраля, 2014 г.