У нас постоянно делаются попытки коммерциализовать принципиально некоммерциализуемое

По просьбе редакции OPEC.ru В. Путин: Развитие информационных технологий - стратегическая задача страны, тем более что Россия имеет и кадровый потенциал, и весомый научный задел комментирует Леонид Евгеньевич Пайдиев

Леонид Евгеньевич, в рамках одного из четырех национальных проектов, финансирование в здравоохранение в 2006 г. впервые за 15 лет возрастет на 83% - об этом пишет журнал «Эксперт» . По замыслу Минздрава, негосударственные лечебные учреждения останутся вне национальной системы здравоохранения, и, как пишет «Эксперт», от этого пострадают все, отмечая неэффективность расходования средств госсистемой. Так стоит ли отделять здравоохранение от частного бизнеса, который в разы эффективней, и как решить проблему рационального расходования бюджетных средств?

Медицину можно разбить на 2 сферы, они тесно связаны, но разницу между ними надо видеть – это оказание неких социальных услуг обществу, которое принципиально не носит коммерческого характера, и традиционная коммерческая медицина, являющаяся такой же разновидностью услуг, как и, например, пошив одежды или ремонт ботинок. Такие пограничные виды деятельности мы знаем – например, косметическая хирургия, которая является индустрией красоты, и является частью обычного коммерческого бизнеса. Обычное здравоохранение – здравоохранение для бедных – это некоммерческая вещь в значительной степени. Сколько стоит хлеб в период голода? В случае со здравоохранением речь, зачастую, идет о вопросах жизни и смерти, мать с больным ребенком можно взять за горло и выжать досуха. Поэтому подобные взаимоотношения, где две стороны явно неравноправны, всегда выводятся максимально из рыночной составляющей.

Второй момент – надо понимать, что наша страна бедна. А для бедной страны уже давно отработана определенная схема медицины, она была придумана Бисмарком и реализована сталинским наркомом Семашко у нас. Она плавно перетекла в земскую медицину, которая была наследницей земской медицины, которая существовала в царской России. Это борьба с эпидемиями, оказание первичной медицинской помощи и так далее, это не коммерциализованный вид деятельности, потому что население нищее и платить оно не может. Но помогать мы должны – больному ребенку нищих родителей, больному человеку, чтобы не было эпидемий, и вообще, если мы один народ и верим в Христа, то брат во Христе не должен погибать, как собака под забором. Вот она, некоммерческая медицина, но все время возникает некая размытая грань, в разных кругах общества она по-разному выглядит, дополнительных медицинских услуг. Это услуги, которые для данного общества стоят дорого и являются необъективными. Жизнь уже можно довести до 100 лет и больше, в каком-то обществе дожить до 60 лет – это уже роскошь. В более зажиточном обществе можно жить почти вечно, но должно ли это общество оплачивать такие лечения, например, операции на суставах у 80-ти летней старухи? В зависимости от богатства общества граница между черным куском хлеба, который обязан быть, и этой роскошью, смещается. Роскошь, разумеется, должна регулироваться рыночными законами. И другой момент – отрабатывать чисто рыночные механизмы всегда надо на богатых людях, потому что это очень специфическая сфера. Когда ты болеешь, речь идет о твоей жизни и смерти, а когда болеют твои родные и дети - это уже более, чем вопрос о жизни и смерти. Это та ситуация, где человека можно взять за горло. Поэтому вещи, которые касаются дорогой медицины – это прерогатива, с одной стороны, медицины платной, а с другой стороны, процедуры там отрабатывают очень богатые люди, те люди, за которыми стоят не только дорогостоящие адвокаты. За богатого человека, если что, руки-ноги в подъезде переломают. И чисто платная медицина – это всегда удел тех людей, где потребителями являются очень влиятельные люди, которых страшно обижать, и смешение это недопустимо. Медицина для бедных, медицина для богатых, и между ними находится медицина для умеренно зажиточных, это та медицина, когда стоимость медицины для богатых постепенно становится доступной, и услуги спускаются до них. И одновременно, уже отработаны дорогостоящими адвокатами все процедуры. Многие вещи кажутся нормальными, но именно в ходе этих конфликтов отработаны методы тестирования лекарств, шарлатанские снадобья не попадают на рынок. Не отрабатывают на рядовых пациентах рискованные операции и так далее. И разрушать эту систему не надо.

В нашей стране в советское время была идеально отработана система помощи бедным больным. Жизнеспособность этой системы мы можем видеть все эти годы – медицина не финансируется, а система держится. Если бы системы не было, то люди умирали бы от пустяковой болезни, то есть, сталинская медицина доказала свою высокую эффективность. Проблема – как оказать дополнительные услуги более зажиточным? В нашей стране постоянно делаются попытки коммерциализовать те виды деятельности, которые принципиально нельзя коммерциализовать, сократить бесплатный пакет помощи, которая оказывается гражданам – вот эти вещи должны пресекаться.

В «Эксперте» приводится модель Семашко, которая была успешно реализована в советское время, а в настоящее время успешно действует в Великобритании, Швеции, Дании и Норвегии. В начале 1990-х гг. Россия отказалась от этой модели.

Она пытается от нее отказаться, создавая страховую медицину, и жизнь показала, что это была ошибка.

Так же по поводу расходования бюджетных средств. Госучреждения будут финансироваться, но отток средств оттуда все равно будет происходить. Какими мерами стоит проводить это финансирование?

У нас в последнее время характер религиозного заклинания приобрело то, что государство воровато, что с коррупцией бороться невозможно. Но если мы посмотрим на цивилизованные страны, то это зло вполне можно держать в рамках при наличии минимальной политической воли. Существуют надежные механизмы, отработанные в мире, как минимизировать коррупцию. В частной медицине уровень коррупции гораздо больше, когда начинают целенаправленно грабить страховые компании, или, что еще хуже, возникает сговор между крупнейшими фармацевтическими компаниями и компаниями страховыми. Это мы хорошо знаем из опыта США – уровень коррупции и расходов, которые есть там, нам и не снились. Можно ли пресечь такие вещи, когда вороватый главврач закупает лекарства не по тем ценам, не покупает питание больным и так далее? Да никаких проблем, было бы желание! Почему этого не происходит? Просто в мире существует простая схема. Если официальные доходы лица не соответствуют его реальным расходам, его за это ждет наказание, и то же самое – за нецелевое использование бюджетных средств, это всегда экстремизм, коррупция. И как только это выясняется – с этим можно бороться. Есть цивилизованные методы организации закупок по конкурсу для государственных учреждений, то есть, пресечь коррупцию в системе здравоохранения – дело абсолютно несложное. Почему это не делается? У нас существует ситуация отсутствия контроля над соответствием доходов и расходов. В итоге через эту щель пролезают как и богатые коррупционеры, так и толпы мелких жуликов во всех регионах страны. Поскольку сделаны слишком большие ячейки в этом контроле, отсутствует какой-либо контроль, туда пролезают не только крупные акулы, но и толпы мелюзги. Поэтому бюджетные средства разворовываются. С коррупцией надо бороться! Если вести частную медицину в условиях тотальной коррупции, то это даже страшно представить. Надо же понимать, что ты перед врачом больной, описать возможные формы злоупотреблений, как тебя разденут до нитки? Это сейчас уже возникает на практике. Страховые компании договорятся с медиками и начнут общими усилиями грабить пациентов. Страшно представить, что начнется. Так что, обсуждать эти варианты – абсолютно бессмысленно. Попытки сократить финансирование здравоохранения, и одновременно – нежелание бороться с коррупцией, приводят в медицине к псевдореформам, которые нас оставят вообще без медицинской помощи. Достаточно медицине развалиться как системе, даже если там останется много хороших врачей – и конец, люди начнут умирать от пустяковых болезней, даже богатые люди.

Но по словам министра здравоохранения государственное финансирование увеличилось на 83%.

Наша страна нуждается не столько в увеличении финансирования, сколько в упорядочивании расходования тех средств, которые есть. Потому что когда денег слишком много, и созданы все механизмы для их хищения, они окончательно добьют систему, они ее дестабилизируют.

«Эксперт» пишет, что встраивание негосударственной медицины в систему здравоохранения не ограничивается созданием конкурентной среды, что чревато, по определению директора ТФ ОМС, «негативными социальными последствиями».

Разумеется, надо встраивать. Почему у нас не развивается нормальная частная медицина? У нас создана паразитическая система обязательных фондов медицинского страхования, которые являются обособленной частью бюджетной системы, формируются за счет налогов, а потом пытаются что-то оплачивать медикам. Разумеется, это ненужная система. Должно быть четко разделено – частные медицинские страховые компании, которые занимаются своим делом, и простая бюджетная медицина, про которую четко известно, какой набор услуг она оказывает. Но создана паразитическая система, где, в том числе, подвизается МАКС, фирма господина Зурабова, что со сладострастием описывают газеты. Что тут можно сказать? Надо ликвидировать систему ОМС и параллельно создавать частную страховую медицину. Именно наличие этого промежуточного органа мешает вписыванию наших частных медицинских компаний в нашу медицинскую систему. Еще мешает то, что основная часть народа у нас просто нищие, какая уж тут платная медицина? Платная медицина – это мир богатых, и на самом деле, запускается с трудом, потому что это требует отладки правовых отношений, которые у нас не отлажены. Хорошая частная медицина – это мир хороших юристов и честных судов. Если этого нет, то частная медицина для вас плачевно кончится, благо, она существует недавно, и понятно, что это означает для вас, если вы заболели и у вас есть деньги, которые у вас можно вытряхнуть.

20 февраля 2006

20 февраля, 2006 г.