Т.М. Малева: Если есть хоть какая-то льгота, то всегда найдется сила, которая этим заинтересуется для реализации собственных интересов

Татьяна Михайловна, недавно завершилась ежегодная российская декада, посвященная проблемам людей с ограниченными физическими возможностями. По количеству упоминаний в СМИ за этот период, может сложиться впечатление, что государство немало внимания уделяет проблемам этой социальной группы.
Почему мы сегодня говорим об инвалидности как о социальном феномене? Чем обусловлен такой подход?

Повышенный интерес к этой теме сейчас носит частично политический характер, в то время как содержательные изменения начали происходить гораздо раньше. Наверное, надо вернуться к 1995 году, когда был принят базовый закон об инвалидах - именно в том момент стали происходить самые драматические события.
Почему тогда к этому вопросу обратились? Потому что после принятия закона году инвалидность в России стала расти гигантскими темпами, и по различного рода оценкам численность инвалидов в России за десятилетие почти удвоилась.
Естественно, не обратить на это внимание было нельзя. Мы занимались этим вопросом очень детально и вот в чем тут дело.
В 1995 году, как, впрочем, и сейчас, никто не знал численности инвалидов в России, это просто статистический детектив. Российская статистика организована так, что считает не инвалидов, как людей со стойким нарушением здоровья и жизнедеятельности, она считает численность социальных реципиентов, численность лиц, получающих пенсию по инвалидности. Поэтому, если вы захотите сейчас из официальных источников узнать, сколько у нас инвалидов, то получите самые разные цифры. И только детальный анализ с использованием статистических и демографических методов позволил выйти на оценку численности реальных инвалидов, и она оказалась очень весомой – приближается к 10 миллионам. Такое изменение численности инвалидов стало очевидным именно в середине 90-х годов, и в значительной степени прирост инвалидов был спровоцирован принятием нового закона.

Это результат несовершенства принятого закона или здесь причины другого характера?

С точки зрения социального законодательства принятый в 1995 году закон об инвалидах относится к числу наиболее продвинутых областей отечественного социального права. Разработке этого закона предшествовала огромная кропотливая работа с использованием международных стандартов, международных правил отношения к инвалидам и так далее. В этом смысле можно сказать, что закон об инвалидах один из самых прогрессивных, во всяком случае, в социальном поле. Но с точки зрения его реальных последствий, поле для оптимизма и позитивных оценок значительно сужается, потому что закон дал целый ряд принципиально новых социальных льгот инвалидам, что имело своим следствием то, что лица, которые ранее не регистрировались, как инвалиды, почувствовали социальный стимул для регистрации. Особенно это касалось людей в пенсионном и предпенсионном возрастах.
В тех социально-экономических деформациях, которые были очевидны уже к середине 90-х годов, это не удивительно. Разные социальные группы стали использовать разнообразные схемы выживания, и для многих пенсионеров это был метод социального поведения. Но с точки зрения развития социума это глубоко ненормально, когда значительные по численности социальные группы предпочитают назваться инвалидами для того, чтобы обеспечить себе какую-то выживательную стратегию. Это первое.
Второе. Закон провозгласил очень много норм и, в принципе, имел очень правильную направленность, которая заключалась в том, что была предпринята попытка поставить во главу угла всей социальной политики по отношению к инвалидам идею их реабилитации, инкорпорирование инвалидов в общество с тем, чтобы сделать их полноценными членами общества, а не какой-то маргинальной группой, что было свойственно, в общем-то, предыдущим этапам развития. Хотя гуманистически всегда в России и в СССР это все всегда звучало нормально, но реально инвалиды всегда был уязвимой группой. Так вот в этом отношении закон преследовал очень высокую социальную гуманистическую цель. Но он заложил такие нормы, которые государство ни в том состоянии, в котором оно находилось в 1995 году, ни в нынешнем состоянии выполнить не может.

Состояние экономики не позволяет?

Конечно. Дело в том, что, это относится как к законодательству об инвалидах, так и к любому социальному законодательству, дело в том, что у нас отсутствует механизм экономической экспертизы социального законодательства. Закон 1995 года об инвалидах не базировался на такой экспертизе, и когда инвалидам было обещано сохранение старого пакета льгот и приобретение нового пакета льгот, никто всерьез не задумывался, в какой степени государство способно выполнить свои высокие социальные обязательства. И привело это действительно к серьезным экономическим и социальным деформациям. Все-таки инвалидность инвалидности рознь, одно дело, когда речь идет об инвалидности, как о глубоком нарушении здоровья, другое - признание инвалидами людей с хроническими заболеваниями, связанными просто с возрастными параметрами.
На самом деле, конечно, мы должны быть обеспокоены тем фактом, что если общий объем инвалидности растет чаще всего за счет лиц предпенсионного и пенсионного возраста, то это означает, что у нас население тотально нездорово к 55-60 годам. В целом люди глубоко больны - значительную часть из них можно не просто признать пожилыми людьми, а людьми с инвалидностью, людьми со стойкими нарушениями здоровья. Это конечно очень плохой сигнал. Но с другой стороны это означает, что при определенных условиях они не стали бы регистрироваться как инвалиды. После принятия закона эта мотивация стала чуть ли не единственным способом для значительной группы пенсионеров получить пенсию по инвалидности, а также пакет льгот, связанных с коммунальными услугами, с приобретением лекарств, реабилитационными мероприятиями, со здравоохранительными мероприятиями и так далее.
В условиях дефицита социального бюджета это привело к тому, что, скажем, инвалиды с хроническим заболеванием получили больше, чем инвалиды с действительно стойкими нарушениями. И если мы посмотрим с точки зрения экономических и финансовых показателей, то большинство именно тех программ, в которых реальные инвалиды нуждаются, а это программы, связанные с их реабилитацией, вот они были профинансированы только на 17%. Произошло внутреннее перераспределение - одна группа инвалидов получает больше, другая получает меньше. И вот эта социальная и финансовая деформация существует до сих пор.
Что правильно с точки зрения социального законодательства? Исходить из реальных возможностей государственного финансирования сегодня или же ориентироваться на социальный закон в перспективе, каким должно быть социальное законодательство в перспективе, к чему надо стремиться, как идеальная модель? Ответа на этот вопрос нет. Общество интеллектуально, морально, гуманистически приняло такой закон, выполнить который в полном объеме, исходя из реальных возможностей, государство не в состоянии.
Однако в последнее время стало ясно, что рост численности инвалидов, это не катастрофическое явление, потому что оно прямо не связано с ухудшением здоровья нации. Проблема только в том, что раньше это не регистрировали, теперь стали регистрировать. Это в любом случае хорошо, потому что всегда легче справляться с видимым объектом, чем с невидимым. Для государства как раз удобнее и эффективнее, когда оно видит статистически хотя бы всю проблему целиком. Это ему позволяет вырабатывать какие-то правильные механизмы и политику в отношении этих групп.

Какие же механизмы есть у государства для реализации социальной политики в плане реабилитации инвалидов?

Первое. С самого начала нужно различать несколько направлений этой политики. Есть политика, связанная с медицинской реабилитацией, вряд ли мы это будем обсуждать, это специфическая область, она больше относится к проблемам здравоохранения. Мы сейчас говорим о социальной реабилитации.
Дело в том, что у разных групп инвалидов разные потребности в социальной реабилитации. Одно дело, если перед нами человек, который стал инвалидом в 30 лет - ему еще жить в этом обществе, ему еще работать в этом обществе, и он в этой социальной реабилитации нуждается. И тогда весь пакет мер, связанных с социальной реабилитацией может и должен быть эффективным. Другое дело, если мы говорим о лице предпенсионного или пенсионного возраста. В этом случае речь идет об окончании его трудовой жизни, он выходит из сферы занятости, и когда на него направлен пакет мер социальной реабилитации, это просто-напросто ненужное расходование средств. Он не нуждается в социальной реабилитации, он нуждается просто в прямой материальной или социальной поддержке. Это разные люди, это разная эффективность мер, это разные результаты.
Второе. Далеко не все очевидные меры, которые казались бы логичными с точки зрения законодательства, с точки зрения гуманистического отношения к инвалидам, с точки зрения даже экономической целесообразности, в конечном итоге достигают своей цели. В чем самая главная проблема социальной реабилитации инвалидов? Это их трудовая реабилитация. Если они являются аутсайдерами на рынке труда, значит – это полностью социальные реципиенты, когда государство или какие-то другие социальные институты должны полностью взять на себя проблему материального обеспечения этого человека и частично его домохозяйства, частично его семьи, потому что инвалид в семье – это всегда огромная нагрузка для семьи и материальная, и экономическая.
Казалось бы, самое правильное, самое логичное – это вернуть инвалидов на рынок труда. Дать им возможность работать, тогда происходит и социальная реабилитация, решаются проблемы его материальной обеспеченности, он зарабатывает какие-то деньги, и он становится нормальным членом общества, ну с определенными особенностями, которые есть не только у инвалидов, а, например, у женщин, у молодежи, то есть это могла бы быть просто особая социальная группа. И в этой связи одной из норм закона 95-го года было снятие ограничений на занятость инвалидов, которые существовали в дореформенный период, и стимулирование работодателей на прием на работу инвалидов: была введена 3%-ная система квотирования рабочих мест. Сейчас уже прошло много лет, и мы можем сказать, что эта норма явно себя не оправдала, потому что у нас в стране не хватит инвалидов, чтобы заполнить эти квоты, не говоря уже о том, что работодатель оказался в очень сложном положении - несмотря на то, что он должен выполнять социальное законодательство и принимать на работу инвалидов, ему все-таки нужны работники с определенной квалификацией.
На самом деле это была форма финансового изъятия, потому что работодатель, не выполняющий нормы, должен был платить штраф. Это демонстрирует уязвимость данной нормы по отношению к работодателю.
Но самое-то печальное, что проиграли инвалиды тоже. Они стали неудобны работодателю. Работодатель разными способами, видимыми и невидимыми, скрытыми или открытыми, активными или пассивными, он все-таки избегал приема инвалидов на работу. Конкурентные шансы инвалида на принятие на работу были ничтожно малы по сравнению с теми шансами, которые были у здорового работника, и результатом всей этой компании стало реальное сокращение занятости инвалидов.

Есть еще один момент – отмена части льгот, предоставляемых предприятиям, на которых работают инвалиды…

Давайте разведем льготы, связанные с работниками, и льготы, связанные с работодателями, причем с организациями инвалидов.
Во-первых, работодателю все равно не сложно выйти из этой ситуации – он может заполнить свою квоту за счет очень низкооплачиваемых инвалидов. То есть, в таком случае инвалид принимался на работу, но его заработная плата ни в какое сравнение не шла с заработной платой здорового работника. По сути дела именно инвалидами были заняты первые четыре сетки тарифной системы. Формально работодатель выполнял норму и получал причитающиеся ему льготы, избегая при этом налогов. Выполнить фиктивно эту норму было не сложно. Инвалид же от этого реально только проигрывал.
Второе. По всей видимости вы имеете в виду те льготы, которые имели организации инвалидов. Речь идет о пакете лицензионных льгот на определенные виды деятельности: таможенные и другие институциональные льготы. И должна вам сказать, что когда мы занимались исследованием проблемы инвалидов, я планировала разобраться с экономическими основами деятельности этих организаций, но выяснилось, что провести грамотный экономический анализ их деятельности невозможно почти также как если бы вы, например, захотели провести аудит ЛУКОЙЛа. То есть, это абсолютно непрозрачная деятельность, это очень закрытая информация. Я мало знаю организаций с такой степенью закрытости информации, может быть Пенсионный фонд еще. Понятно, что там замешаны очень крупные экономические интересы, мы это все прекрасно знаем. Более того, этих организаций очень много – только в одной Москве организаций, в уставе которых зафиксирована благотворительная деятельность в пользу инвалилов, более двусот, из них на слуху пять – шесть, которые действительно действуют в интересах инвалидов. Так вот эти организации торгуют, занимаются коммерческой деятельностью и так далее, и ни к одной из этих организаций невозможно подойти с точки зрения исследования их экономической и коммерческой деятельности. Поэтому прокомментировать ее на цифрах я не могу, но думаю, что не сможет и никто.
Отсюда далеко идущие выводы – на самом деле это определенный экономический сектор, который только используют в качестве прикрытия тему инвалидности для реализации крупных коммерческих интересов.

Связано ли это с тем, что в законе об инвалидах не была должным образом прописана экономическая сторона проблемы?

Здесь уже работают подзаконные акты, это основы экономической деятельности благотворительных организаций, и именно в связи с инвалидами.
Мы подошли очень близко вот к какому вопросу. При всем при том, что инвалиды сегодня, это медицинский, социальный, психологический, какой угодно феномен – но это еще очень серьезный политический феномен.
Дело в том, что это очень сильная группа лоббирования, и успешная группа лоббирования: как закон 1995 года об инвалидах, это результат лоббирования, так и закон о ветеранах, который сейчас, если мне не изменяет память, находится на подписи у президента. Это результат огромной лоббистской деятельности политических групп, которые используют тему инвалидности для различных целей, чаще всего экономических. Но в то же время мы видим, что они представляют из себя определенную политическую силу - закон о ветеранах довольно безболезненно прошел Госдуму и Совет Федерации, хотя он далеко не идеален с точки зрения социальной целесообразности и экономический реалий. Поэтому недооценивать этого тоже нельзя.
И когда российские инвалиды очень часто действительно справедливо жалуются на деформации в социальной политике, что их права ущемлены, что их материальное и социальное положение ущемлено, они в значительной степени должны за это «благодарить» не исполнительные структуры, за то, что они не исполняют закон, они должны «поблагодарить» своих лоббистов. Потому что лоббисты, продвигая какой-то закон, в какой-то момент начинают преследовать не интересы инвалидов, а интересы организаций инвалидов, что суть разные вещи.
Вся эта ситуация с инвалидами в социальном плане, с точки зрения социального законодательства, звучит вот каким образом: очень часто, особенно в транформационных экономиках, проигрывают те, кого закон больше всех защищает.

То есть, действие закона противоположно субъекту, на который он направлен? Парадоксально…

Пародоксально. Инвалиды, которые защищены социальным законодательством в России, реально от принятия закона проиграли.

Это российская специфика?

Нет, это специфика социального законодательства, эти примеры можно множить. Когда Трудовой кодекс излишне защищает молодежь, женщин, студентов, какова реакция работодателя? Он избегает принятия на работу молодежи, женщин, инвалидов. Если, принимая на работу женщину, которая к тому же инвалид, которая к тому же, допустим, мать-одиночка, у которой малолетний ребенок, работодатель прикидывает сколько льгот, сколько бенефиций, сколько пособий он должен выплатить этой даме, или же обеспечить ей гибкий график, или обеспечить ей еще какие-либо льготы по рабочему времени, какова будет его реакция? Естественно, он предпочтет на это рабочее место взять здорового мужчину. Это перекос в законодательстве, которое делает вот эти группы социально уязвимыми с точки зрения занятости, с точки зрения рынка труда неудобными для работодателя. Другими словами, инвалиды, женщины, молодежь часто попадают в уязвимые ситуации именно потому, что они не удобны для всех действующих экономических субъектов. Поэтому лишняя социальная защищеность - это не благо для самих этих групп людей. И это касается не только России.
Есть страны, которые заложили сильные социальные нормы, и которые использовали весь юридический инструментарий, чтобы эти нормы были выполнены. Самый типичный пример, это Соединенные Штаты – разгул демократии привел к тому, что инвалиды там оказались очень сильно защищенной социальной группой, и это стало огромной проблемой для США. Дело в том, что если там инвалид аплицируется на работу, то у работодателя практически нет шансов отказаться от этого предложения, настолько сильное у них законодательство. То есть, инвалид всегда и везде выиграет вне зависимости от своих деловых качеств, вне зависимости от своей квалификации – он имеет приоритет перед любыми другими группами. И работодатель в этом смысле находится в уязвленном положении: ему нужен другой работник, другого типа, других навыков, другого опыта, но во избежание судебного разбирательства работодателю легче взять инвалида на работу, чем идти по этому поводу в суд с гарантией проигрыша.

Но ведь возможностей у наших инвалидов побороться за свои задекларированные права несравнимо меньше, чем у американских?

Безусловно. Как раз этот момент и имею в виду. Я считаю, что законодательство и вся социальная политика должны дать инвалидам – не гарантировать им работу, не гарантировать им заработки, не гарантировать им определенный тип жилья или какие-либо другие материальные блага - равные стартовые возможности по сравнению с другими социальными группами. Чтобы они имели такое же образование, такую же профессиональную квалификацию, с тем чтобы они после этого они конкурировали с нормальными работниками на равных, и тогда они становятся удобны для всех. И проблема как раз в том, что инвалиды, это с самого начала ослабленные группы, они испытывают трудности именно в этот момент: доступ к образованию, доступ к другим услугам, они иногода не мобильны, у них иногда есть поблемы социального дискомфорта, когда они не могут поступить в высшее учебное заведение, потому что они не могут психологически вписаться в эту среду. Вот здесь должны работать все инструменты социальной политики. Нужна не гарантия предоставления работы инвалиду после окончания ВУЗа – здесь студент-инвалид и студент с красным дипломом, у которого гораздо больше навыки, должны конкурировать на равных как работники. Но им нужна помощь именно в социальной реабилитации и в социальном продвижении к этому образованию, на рынке труда и так далее.
Всегда очень опасно давать гарантии и льготы, которые имеют денежное или какое-то вещественное наполнение. Речь идет о выравнивании экономических и материальных условий. Именно в этом американские законодатели преуспели. Действительно, инвалиды там, это образованная публика. Там становится не так важно - в инвалидной коляске он находится или передвигается самостоятельно. Важно, что работодатель в его лице получает абсолютно полноценного работника, который вне зависимости от своего недуга в полном объеме выполняет высокопрофессиональную работу. Поэтому в целом там конфликта не возникает. Но конфликт возникает именно тогда, когда есть сооциальная ассиметрия в законодательстве – инвалиды научились очень хорошо пользоваться своими правами. Число судебных исков, связанных с инвалидностью, в Штатах почти сопоставимо с числом судебных исков, связанных с медицинской ошибкой, а это просто судебный вал.
Да, мы знаем, что Штаты, это страна, где все со всеми судятся, это нормальный инструмент. Но их пример предупреждает, что ослабленное социальное законодательство опасно, но перегруженное нормами и бенефициями социальное законодательство не менее опасно и может принести государству не меньшее, а иногда и большее число проблем. Поэтому, при всей видимости простоты и очевидности мер, которые, казалось бы, надо было адресовать инвалидам, реальность оказывается гораздо сложнее.
Я считаю, что сейчас в политике по отношению к инвалидам надо переходить на уровень реалий, а не желаний сделать что-нибудь хорошее для инвалидов.

А существует понимание того, что конкретно нужно делать, какие проблемы требуют первоочередного решения?

Должна сказать, что здесь проблем намного больше, чем нам кажется. Вот опять же закон 1995 года – по сути он декларировал, что главным направлением социальной политики должно стать создание среды жизнеобитания для инвалидов. Ну, представим себе тяжелую форму инвалидности - инвалида-колясочника. Как он может жить в наших городах? Он живет в необорудованном жилье, для него проблема выйти на улицу. Какая речь может идти о его занятости, если ни транспорт, ни пешеходные дорожки не приспособлены. В Европе, в США вы не найдете ни одного тротуара, где отсутствует пандус. Это было очень дорогостоящее мероприятие, оно поглотило несколько млрд. долларов, но эффект полностью себя оправдал, потому что инвалиды не требовали специальных форм обслуживания – они самостоятельно передвигаются по американским городам. Для них не требуется каких-то специальных мер, они попадают в в любое помещение, в специальные лифты и так далее. Но это имеет и мультипликативный эффект. Дело в том, что все эти же меры адресованы не только инвалидам, но и лицам с малолетними детьми, просто пожилым людям. Это та социальная среда, в которой удобно жить всем, и мера, которая была адресована инвалидам, имела эффект для всех.
Ничего подобного в России нет. Это направление у нас не получило серьезного развития. Очень часто инвалиды жалуются, что они просто не могут добраться до лечебного заведения, связанного с их спецификой , потому что там нет пандуса. Так что, несмотря на то, что само законодательство прогрессивное, сделано все-таки в этом отношении очень мало.

Чего же не хватает для создания необходимой инфраструктуры, удобной в том числе и для инвалидов? Как обычно финансов?

Я считаю, что не хватает финансов и не хватает хорошего понимания, что реально работает, а что реально не работает в отношении инвалидов. Это первое.
Второе. Не хватает понимания, что сработает сегодня, а что сработает завтра. Есть какие-то вещи, в которые есть смысл инвестировать сегодня для того, чтобы решить проблему завтра.
Вот реконструкция российских городов под нужды инвалидов, это, действительно, сейчас затратное мероприятие. Оно даст эффект спустя много лет, когда мы перестанем думать о том, что инвалиды в чем-то все время нуждаются. Если мы перестроим среду жизнеобитания под их нужды, они сами начнут решать свои проблемы. Но сегодня должны быть инвестиции, которые никто не считал когда окупятся, но тем не менее ясно, что социальный эффект будет. Не хватает этого понимания.
Третье. Не хватает понимания экономических последствий социального законодательства, не хватает просто класса научно-экономической экспертизы, не хватает обратной связи. Ну и, наконец, не хватает политической воли, потому что значительная часть действующего пакета финансирования по-прежнему связана с реализацией всех льгот и законодательных норм, которые к теме инвалидов не имеют никакого отношения.

В бюджете 2002 года на социальную политику выделяется 430,3 млрд. рублей, что почти на 16% больше чем в 2001 году. Как расставлены бюджетные приоритеты в решении проблем инвалидов?

Если говорить о всем социальном бюджете, да, у нас есть основания оптимистично на это смотреть, потому что впервые социальный бюджет становится более менее реалистичным. Но, первое, никто не сказал, что он состоится в свете мировой конъюнктуры, здесь есть основания для пессимистического взгляда.
Второе. Никто не сказал, что из этого социального бюджета реально вырастет финансирование именно инвалидов. Нужна специальная экономическая экспертиза, чтобы понять, сколько же из этого социального бюджета получат инвалиды, потому что они финансируются из разнообразных программ, разнообразных источников. В бюджете нет такой одной статьи как поддержка инвалидов.
Третье. Пакет социальных реформ, которые запланированы на следующий год, очень обширен. На все точно не хватит. Но это не новость, на социальные расходы всегда не хватает. Поэтому, я думаю, что финансирование политики в отношении инвалидов имеет шанс быть увеличенным.
Но что дальше? Если 90% из этого финансирования идет на денежные адресные выплаты инвалидам, а из них чуть ли не 90% связаны с нормами, которые действуют с середины XX века, логичным это признать никак нельзя. Среди пакета льгот, на которые имеет право инвалиды, есть разумные, но есть абсолютно не логичные – сейчас, например, действует норма, согласно которой после смерти инвалида Великой отечественной войны его семья продолжает быть реципиентом целого ряда социальных льгот. Результатом сохранения этой нормы стал такой парадоксальный факт, что эта группа реципиентов не исчезает, она все время одна и та же, и насчитывает несколько миллионов реципиентов, несмотря на то, инвалидов Великой отечественной войны такого возраста уже почти не осталось. Существование пакета льгот провоцирует появление новых групп лоббирования, и если этот пакет льгот не отменить, то может оказаться, что эта группа инвалидов будет существовать и в конце XXI века.
Если есть льгота, то всегда найдется социальная группа, которая этой льготой заинтересуется, а политические организации инвалидов уже имеют навыки и огромную культуру лоббирования.

Но ведь отмена льгот весьма непопулярная мера.

Именно поэтому до сих пор на нее никто и никак не может решиться, но рано или поздно это придется сделать.

Получается, что прогноз по решению проблем социальной политики в отношении инвалидов пока пессимистический. И процесс их социальной реабилитации судя по всему затянется надолго.

Именно поэтому мне не очень симпатична ситуация, когда социальная политика в отношении инвалидов носит характер компанейщины. Первая была в 1995 году, сейчас, в связи с законом о ветеранах, - вторая, и неслучайно все заговорили об инвалидах.
Хотелось бы ошибиться в своих прогнозах, но я боюсь, что это закончится каким-нибудь политическим актом - будут приняты какие-то меры, может популярные, может, нет. Но самое главное – мы не можем понять, что это очень длительный эволюционный процесс. Им надо заниматься не в режиме компании, но каждый день, каждый год, в поступательном движении выстраивать последовательную систему. И рассчитывать не на эффект социального бюджета следующего года, а понимать, что мы движемся, что мы формируем новую культуру социальных отношений. А в отношении инвалидов, это самый наглядный пример. У российского общества есть шанс на этой социальной отработать механизмы социальной политики по отношению к другим группам. Здесь одновременно существуют несколько направлений.
Первое. Социальное законодательство все равно надо выравнивать, надо освобождаться от излишних социальных норм, потому что кроме формирования повышенных социальных притязаний и ожиданий, они не влекут за собой никаких последствий.
Второе. Прекрасно, если на волне экономического роста мы сможем финансировать социальные программы. Но проблема не столько в формировании социального бюджета, сколько в его эффективном использовании. Третье. Огромные проблемы, связанные со здоровьем нации – это совсем ненормальная ситуация, когда к 60-ти годам люди приобретают инвалидность. Свою определенную роль здесь играют и культура отношения к своему здоровью и система здравоохранения в целом.
Необходимо также обратить внимание на следующее: на волне экономического роста изношенные производственные мощности могут спровоцировать резкий рост риска производственного травматизма и связанной с ним инвалидности. Мы должны быть к этому готовы сейчас.
То есть, мы можем думать об инвалидах сегодняшних, но мы должны думать и об инвалидах завтрашних, чтобы предотвратить рост их числа. Если в социальном плане мы будем думать в экономических категориях, то надо говорить сейчас об инвестициях в реальный экономический сектор, модернизацию производственных процессов, не только с точки зрения получения экономического эффекта, но и с точки зрения формирования на новых производственных мощностях новой производственной культуры, которая возможно предотвратит будущую производственную инвалидность.

24 декабря 2001

1 января, 1900 г.