«Должен ли мужчина быть нежным?»

Стремление следовать предписаниям Библии в повседневности, отличающее евангеликов, не означает, что их сообщество не затронула глобальная ревизия образов женственности и мужественности. Например, допускаются открытое проявление чувств и равноправие мужа и жены в семье, — однако не у всех и не всегда. Есть нюансы, которые позволяют разграничивать разные модели маскулинности у молодых евангельских христиан. IQ.HSE разобрался в этих вариациях по исследованию социолога из НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Елизаветы Балацюк.

Двойная инаковость

В религиозной и светской среде социальные нормы часто сильно различаются. Впрочем, существенные отличия бывают и между разными направлениями одного и того же вероучения. Та или иная религиозная группа может казаться специфичной, «отдельной» на фоне других. Это относится и к евангельским христианам — довольно обособленной ветви протестантизма, включающей несколько направлений. Среди евангеликов есть пятидесятники, баптисты, харизматы, методисты, меннониты и пр.

Это пёстрое сообщество объединяет прежде всего установка на следование предписаниям Библии в повседневной жизни (и, разумеется, первостепенно спасение через личную веру в Иисуса Христа). А дальше идут многочисленные нюансы. Так, в основе некоторых из этих конфессий лежит принцип индивидуализма, а также радикальный отказ от ряда таинств, предметов поклонения, социальных норм и пр. В западных исследованиях этот феномен иногда называют «дискурсом разрыва». Не вдаваясь в детали, всё же стоит ещё раз отметить альтернативную религиозную идентичность евангельских христиан.

«Внешняя маркировка евангеликов как культурного Другого происходит и в контексте их религиозной альтернативности православию, и в контексте их непринадлежности светской культуре, что определяет символические границы их идентичности и усиливает статус инаковости в обществе», — пишет Елизавета Балацюк.

Евангелики не всегда резко противопоставляют себя носителям светской культуры, однако чётко осознают свою принадлежность к другой традиции. Религия накладывает на социальные нормы свои рамки, простраивает иные иерархии. Евангельские христиане декларируют мужское главенство (маскулинность и феминность занимают разные властные позиции в культуре), представления о библейской природе мужчины и женщины, а также гетеронормативность.

Однако в этой среде — в силу социально-экономических, политических и культурных изменений в мире — тоже идёт адаптация к глобальным тенденциям. Так, маскулинность трансформируется, «смягчается», — в ней появляются и эгалитарные нормы, с равноправием супругов. В любом случае, библейские установки корректируются, осовремениваются.

Между верой и модерном

Распространённая ранее повсеместно мужественность — гегемонная. В западных обществах этому образу соответствуют экономическая успешность и конкурентоспособность, эмоциональная сдержанность, власть, рискованное поведение, определённая жёсткость и строгость. Сегодня эту «категоричную» модель отчасти теснят другие, более «компромиссные». Например, гибридная маскулинность, которая сконструирована как более мягкая. Ей свойственно гибкое сочетание различных элементов моделей мужественности и женственности.

Причисление себя к евангеликам предполагает образ жизни, отличный от секулярных норм мужественности. Так, евангельские христиане отказываются от рискованного поведения, насилия — частых составляющих гегемонной маскулинности.

В России гендерные нормы евангельских христиан в силу их консервативности ассоциируются с традиционной маскулинностью. Но на деле в сообществе встречаются и более свободные взгляды, например, в отношении положения женщин. Гибридный характер маскулинности в среде евангельских христиан, а также внутреннее противопоставление секулярным моделям мужественности «определяют специфику выстраиваемых гендерных норм в этой группе», пишет Елизавета Балацюк.

Исследовательница изучила, как эти социальные конструкты реализуются в среде мужчин-евангеликов в возрасте от 19 до 29 лет в Санкт-Петербурге. Выборка включала молодых информантов потому, что они активнее вовлечены в изменение гендерных норм в обществе. Интервьюировались пятидесятники, харизматы и баптисты. Большинство из них активно включены в служение, включая пасторство. Некоторые имеют семьи и детей, кто-то помолвлен.

Комплексная концепция

Вера и маскулинность — два определяющих аспекта гендерной идентичности евангеликов. Выяснилось, что вера у них описывается через такие смыслы, как связь с трансцендентным и «жизненный ориентир». Это фундамент мировоззрения, краеугольный камень.

Предполагается, что мужчины первенствуют в семье и в церкви. При этом ключевыми элементами маскулинности оказываются ответственность и агентность: нужно уметь взвешенно принимать решение и действовать.

Агентность также включает деятельную помощь нуждающимся, готовность жертвовать своими интересами ради других. «В культурных представлениях жертвенность часто приписывают женщинам, — отмечает Елизавета Балацюк. — В этом особенность маскулинности евангеликов: они включают в свой гендерный репертуар традиционно приписываемые "феминности" черты».

Здоровые отношения в представлении сообщества подразумевают отказ от связей вне брака и моногамию. Опора этих представлений — Новый завет. Неприятие рискованного поведения сочетается с эмпатией, любовью, вовлечённостью в семейный быт. Так, 26-летний информант говорит о мягких, «бархатных качествах»: «<...> Это когда она [жена — ред.] начинает мыть полы, я начинаю также ей помогать, и мы вместе моем полы <...>».

Эти черты маскулинности нормализуются через образ Иисуса Христа — воплощения любви, сопереживания, смирения и пр. «Иисус заплакал <...>, когда умер Лазарь. <...> Есть слезы действительно настоящие, <...> от чувств», — поясняет 29-летний участник интервью.

Библейские персонажи часто выступают ориентирами для евангеликов. Ной — пример ответственности, Иов — образец смирения. Давид открыто проявляет чувства, что никак не умаляет его мужественности, роли царя и воина. Информанты неоднократно рассуждали об эмоциях. Так, 26-летний участник сообщества убежден, что «любые эмоции созданы Богом».

Евангелики из Москвы, опрошенные IQ.HSE, высказывали похожие суждения об эмоциях и эмпатии. «Это же просто естественные чувства, они не мешают мужчине оставаться таковым, — говорит 27-летний Александр. — Ты сам испытываешь чувства, ты сопереживаешь, тут нет ничего “немужественного”». «Я стараюсь помочь жене, потому что она устаёт, с детьми и по дому. Просто представляю себя на её месте и понимаю, что у нее мало сил. И я иногда готовлю, иду в магазин, с детьми гуляю», — рассказывает 28-летний Константин. Владислав, 24 года, уверен: «Помочь в беде ближним, посочувствовать — это то, что мы должны делать. И в церкви, и дома».

На основе интерпретаций, вкладываемых информантами в представление о мужественности, исследовательница выделила три модели маскулинности в сообществе. Это консервативный, эгалитарный и гибридный варианты христианской мужественности. Модели отличаются тем, какие качества и нормы поведения считаются важными для определения мужественности.

Сдержанность и рациональность

Модель консервативной христианской мужественности включает рациональность, строгость, скупость эмоций. Подчёркивается главенство мужчин, что проявляется, в том числе, в защите и заботе о близких, а также в роли духовного лидера.

Опрошенные IQ.HSE представители сообщества также говорили о своём первенстве. «Я глава семьи, в этом моя роль. Я должен защищать их, обеспечивать, что-то важное решать, планировать», — считает Константин.

Семья в этой модели — ключевая ценность. Информанты ориентируются на моногамность. Они также стремятся участвовать в воспитании детей (возможно вовлеченное отцовство), чтобы, в том числе, привить им представления о гендерных ролях. При этом роль отца воспринимается как воспроизводство практик, служащих образцом для близких.

Эмоциональность и равноправие

Модель эгалитарной христианской мужественности подразумевает возможность открыто проявлять чувства. Признавать свои слабые стороны, показывать уязвимость перед близкими — для информантов вполне приемлемо. 26-летний участник сообщества говорит: «<...> Я могу прослезиться перед женой».

В рамках этой модели женщина равноценна мужчине. Информанты стараются поддерживать равноправные отношения с женой (невестой), ценят дружбу с женщинами, в которых их привлекают целеустремленность, интеллект, независимость.

В беседе с IQ.HSE представители этой религиозной группы подчеркивали уважительное отношение к женщинам. «Она же твоя спутница, собеседник по жизни, самая близкая тебе, — поясняет Владислав. — Ты должен уважать себя, и ты должен уважать её».

У информантов из этой группы отсутствует стремление к конкуренции, психологическому давлению. А вот способность мужчины к сопереживанию, проявлению любви и участия высоко ценятся. «Мне хочется ещё больше испытывать чувство эмпатии <...>», — признаётся 26-летний евангелик.

Гендер в этой группе может рассматриваться как божественная данность, а может — как неизменные биологические характеристики. Подобный биологический детерминизм предполагает, что отношения между полами в обществе — производные от принадлежности к биологическому полу. (Кстати, такие взгляды встречаются во всех трёх выделенных группах).

В целом эта модель мужественности показывает неоднозначность представлений о маскулинности среди евангеликов. В ней признаются равноправные отношения полов, значимость сопереживания и эмоциональной открытости.

Гибридная маскулинность

Помимо «полюсов» — консервативного и эгалитарного — существует и промежуточный вариант христианской мужественности, гибридный. В этой модели информанты объясняют противоположность мужского и женского начал «божественным замыслом», а также биологическими и психологическими факторами.

Вместе с тем, отношение к социальным ролям в этой версии маскулинности более вариативно: мужское главенство признаётся, но некоторые общественные установки проблематизируются. Это касается полного обеспечения семьи, проявления силы в любом контексте и эмоций. Для мужчин, помимо ответственности и целеустремленности, важна способность выражать свои чувства, поддерживать близких.

«<...> Должен ли мужчина быть нежным»? — задаётся вопросом 21-летний информант. По его словам, «при определённых обстоятельствах, естественно, да». Он поясняет: «<...> Стремно быть с человеком, <...> у которого отсутствует эмпатия».

Жена одного из собеседников IQ.HSE, Кристина, размышляет: «Нормы всё же меняются. Папа у меня был очень жёсткий, строгий. Поговорить с ним было сложно. Он закрытый человек. А мой муж — намного мягче. Просто большой контраст виден. Мой муж внимательнее, отзывчивее, наверно».

В отличие от консервативной модели, в гибридной распространено более толерантное отношение к нарушению христианских установок в собственной жизни. Например, к связям вне брака.

Собеседники IQ.HSE полагали, что подобные практики в сообществе — редкость. «Я бы не стал, наверно, прямо осуждать это, потому что есть разные истории, — рассуждает 25-летний Максим. — Но всё-таки это [идёт] вразрез с нашими принципами. Думаю, я бы избегал такого».

Смягчающаяся маскулинность

Консервативное видение мужественности у евангеликов частично сохраняется. В то же время, заметны и перемены в гендерных представлениях. Маскулинность для молодых евангельских христиан существует в разных моделях. Члены сообщества сочетают и корректируют компоненты христианской мужественности на основе собственного выбора, исключая или принимая те или иные аспекты.

Ключевые элементы маскулинности для информантов — ответственность и главенство. Проявляя эти качества, молодые люди демонстрируют агентность. Однако она может включать и альтруизм, готовность служить окружающим и помогать слабым. Тем самым формируется новое христианское понимание мужского лидерства, считает автор исследования. Маскулинность так или иначе смягчается, становится гибче.

«Надо быть человечным, нужно уметь видеть проблемы людей, замечать какие-то детали. И это никак не противоречит мужественности», — заключает собеседник IQ.HSE Александр.

IQ
 

Автор исследования:

Елизавета Балацюк, преподаватель, аспирант департамента социологии Санкт-Петербургской школы социальных наук НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, младший научный сотрудник Центра молодёжных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 15 февраля