• A
  • A
  • A
  • ABC
  • ABC
  • ABC
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Regular version of the site

Студенческий мезальянс

Почему сильные выпускники идут в слабые вузы

Абитуриенты с высокими баллами ЕГЭ порой выбирают не лучшие университеты. По данным исследователей НИУ ВШЭ, до четверти выпускников московских школ поступают в более слабые вузы, чем могли бы по результатам экзаменов. Подобный академический «неравный брак» снижает их дальнейшие жизненные шансы, а его причина часто лежит в неравенстве стартовых условий — семьи и школы. Родители без высшего образования не всегда разбираются в различиях между университетами, не могут правильно настроить подростка и дать полезный совет. Обычные школы не занимаются профориентацией и не консультируют по доступным вариантам поступления. В итоге даже отличники из таких семей и школ просто не рискуют поступать в лучшие вузы.

Неравенство с самого детства

В целом система ЕГЭ успешно выполняет свою задачу — расширения доступа к высшему образованию. Тем не менее, неравенство между абитуриентами продолжает сохраняться. Оно связано с семейным и школьным бэкграундом. Установки родителей и учителей часто сковывают выпускников, мешают принять правильное решение. И там, где можно было бы воспользоваться учебой в хорошем университете как социальным лифтом, эта опция даже не рассматривается.

Исследователи изучили, как соотносятся в Москве качество абитуриентов и уровень вузов, в которые они поступают. Выяснилось, что наблюдается существенное несовпадение. До 28% студентов выбрали вуз слабее, чем заслуживали по своим баллам ЕГЭ. И это несмотря на то, что москвичи обладают «наиболее широким спектром возможностей при поступлении: им не нужно переезжать, они не сталкиваются с дополнительными затратами по сравнению с абитуриентами из регионов», говорит один из авторов работы, Илья Прахов.

В регионах доля «несовпадений» качества учащихся и университетов может быть еще выше. Не все решаются ехать поступать в другой город. Образовательную миграцию ограничивают возможности семей, сказывается и уровень жизни на местах. Если в регионе развитая экономика, создаются рабочие места, то он теряет меньше молодежи.

Новая работа опирается на лонгитюд — продолжительное по времени исследование — НИУ ВШЭ «Траектории в образовании и профессии» (московская панель). В выборке 718 наблюдений. Ученые сравнили индивидуальные баллы ЕГЭ по экзаменам, нужным при поступлении, и показатели рейтинга качества приема по каждому вузу, то есть средние баллы единых экзаменов среди поступивших на бюджет. Если разность была положительной, значит, абитуриент выбрал институт более низкого качества, чем мог бы, исходя из школьных достижений.

Как понять, что ваш ребенок поступил в более слабый вуз, чем мог рассчитывать?

Предположим, он набрал 75 баллов за русский язык, 85 за математику и 80 за физику. Его средний балл ЕГЭ равен 80. При этом у уже обучающихся в университете студентов средний балл варьировался от 65 до 75, а значит в среднем по вузу он составляет 70. Вычитаем из результатов ЕГЭ вашего ребенка среднее значение по вузу и понимаем, что он проиграл 10 баллов (80-70=10). Молодой человек мог пойти в более сильный университет, где учатся «восьмидесятибалльники».

Хотя неэффективность решения при выборе вуза характерна «лишь для четверти абитуриентов, неравенство доступа к высшему образованию может формироваться на более ранних этапах, а именно — во время обучения в школе, поскольку сами результаты ЕГЭ зависят от характеристик семьи и школы», подчеркивает Прахов.

Родительский приговор

Ключевая предпосылка мезальянса хорошего абитуриента и слабого вуза — семья. Больше полувека назад было доказано влияние семейного контекста на образование детей.

Социально-экономическое положение родителей (СЭП) — уровень их образования, доходов и культурных запросов — во многом «программирует» судьбу детей. Семья часто предопределяет успеваемость ребенка и его желание продолжать обучение в старших классах, а затем в вузе.

Родители могут занижать возможности детей. Например, отговаривать поступать в вузы или предлагать университет попроще, чтобы избежать рисков провала. Обычно эта история случается со школьниками из бедных и необразованных семей. У таких родителей нет опыта учебы в университете, из-за чего часто не хватает информации о подготовке и поступлении в вузы. Они не могут правильно сориентировать детей. В итоге отсутствует межпоколенная мобильность. Потомки повторяют путь родителей и в конце концов так и не повышают свой социальный статус.

Подобный феномен социологи называют парентократией — родители вольно или невольно вершат будущее своих детей, без учета их реальных способностей и достижений, а лишь основываясь на собственном социально-экономическом бэкграунде и связанных с ним установках.

С другой стороны, добавляет Илья Прахов, семья значимо влияет и на результаты ЕГЭ. «Недостаток родительских инвестиций в человеческий капитал (знания и умения) ребенка неблагоприятно отражается на его академических достижениях», — поясняет исследователь.

В то же время абитуриенты из семей с высоким социально-экономическим положением оказываются в выигрышной позиции. Они меньше подвержены рискам попасть в вуз более низкого качества. Это подтверждают и другие работы: школьники, чьи родители обладали высоким профессиональным статусом и хорошим образованием, имели вдвое большие шансы поступить в престижный университет.

Эту привилегию исследователи объясняют тремя «семейными» факторами: сильные родительские установки на качественное образование, большие инвестиции в учебу детей и связанная с ними высокая успеваемость. Значима также осведомленность о возможностях высшего образования. Установлено, что информированные школьники реже попадают в слабые учебные заведения.

Сила денег и знаний

Родители с высоким социально-экономическим положением охотно оплачивают репетиторов и подготовительные курсы при вузах. Такая дополнительная подготовка повышает уверенность и достижения детей — на экзаменах они набирают больше баллов. Они понимают, на что могут рассчитывать, и реже выбирают плохой вуз. Почти идеальное соответствие абитуриента и вуза наблюдается в случае «интенсива» на дорогих курсах и обучения у качественных репетиторов, подчеркивают Прахов и Сергиенко.

Культурные запросы семьи обычно измеряют числом книг в домашней библиотеке. «Книги — это очень важный ресурс инвестиций в человеческий капитал, — поясняют ученые. — Если дома много книг, то, с учетом детской любознательности, гораздо больше вероятность того, что ребенок возьмет книгу с полки и будет ее читать». А у читающих абитуриентов меньше шансов попасть в плохой вуз. Так что, если исходить из семейных факторов, неравенство доступа к образованию возникает задолго до поступления — у родительского книжного шкафа.

Сортирующая машина школы

Помимо семьи неравенство в выбор образовательных траекторий и жизненные шансы ребенка вносит и школа. Маршрут задается с первого класса. Обеспеченные семьи выбирают престижные лицеи и гимназии. Те, что попроще, — останавливаются на школах шаговой доступности. Так определяется судьба на долгую перспективу. В России дети нечасто меняют школу — многие учатся в одном и том же заведении до выпускного класса.

Обычно трекинг — выбор той или иной академической траектории и соответствующей школы (например, математической, языковой и пр.) — осуществляется в старших классах. Это специализация, которая часто связана с социальным статусом семей (простые школы — для простых людей). Но в ряде стран дети «рассортировываются» по школам задолго до этого. Так, в Германии и Австрии трекинг происходит у школьников в 10 лет. Россия пошла дальше: ребенку выбирают образовательный путь в шесть-семь лет. По пре-трекингу — крайне рано выстроенному образовательному маршруту — Россия стала «чемпионом».

Фактически институт образования воспроизводит уже сложившееся социальное неравенство. Дети состоятельных родителей получают лучшее школьное, а потом и вузовское образование. Прахов и его соавтор Денис Сергиенко показали: высокий рейтинг школы (в топ-300 по Москве) снижает риски дисбаланса «абитуриент — вуз». «Обучение не в общеобразовательной школе вносит весомый вклад в формирование итоговых баллов ЕГЭ и может уменьшить вероятность несоответствия», — подчеркивают ученые.

Кроме того, важно и качество образования. Хороший учитель умеет мотивировать школьников и поддерживать их веру в собственные силы. Установлено, что требовательность педагогов формирует у детей более высокую самооценку.

В поисках выхода

Что же необходимо делать, чтобы все абитуриенты извлекли максимум пользы из собственных достижений? По мнению экспертов, семьи и школы должны сообща работать над изменением установок и информированности родителей с низким социально-экономическим положением. Желательно максимально исключить ограничивающее влияние бэкграунда родителей на выбор образовательной траектории их детей.

Стоит работать и со школами, которые часто предвзято относятся к детям из простых семей. Показано, что учителя и руководство школ воспринимают низкий уровень образования и культуры родителей как сигнал о низких образовательных притязаниях детей и не уделяют таким ученикам достаточно внимания. Уровень преподавания в обычных школах необходимо подтянуть и дать шансы на успех самым разным группам учеников, подчеркивают Илья Прахов и Денис Сергиенко.

В школах пригодились бы и факультативы по подготовке к ЕГЭ — для малообеспеченных учащихся. Нужно больше информировать учеников о возможностях поступления в вузы и ситуации на образовательном рынке.
IQ

 

Авторы исследования:
Илья Прахов, старший научный сотрудник Международной лаборатории институционального анализа экономических реформ НИУ ВШЭ
Денис Сергиенко, бакалавр государственного и муниципального управления НИУ ВШЭ
Author: Olga Sobolevskaya, May 07, 2020