Спасённый Кремль

Оккупация Москвы наполеоновской армией и «великий пожар» в городе в сентябре 1812 года — хрестоматийно известные факты. А вот освобождение Первопрестольной от захватчиков, как ни странно, стало чуть ли не периферийным сюжетом мировой историографии, — хотя защитники московских святынь проявили колоссальный героизм, решительность и благородство. Более того, борьба за возвращение города началась с первых дней его захвата. И на подступах к нему, и в нём самом делалось очень многое для того, чтобы выбить французов и спасти сердце древней столицы, в том числе Кремль, от разрушения. Особую роль в освобождении Москвы сыграл русский патриот, немецкий барон, генерал Фердинанд Винцингероде и находящийся под его началом особый (обсервационный) корпус, состоящий из лёгких кавалерийских отрядов. Как это происходило — IQ.HSE разобрался по статье историка из НИУ ВШЭ Алексея Белова.

«Нет, не пошла Москва моя к нему с повинной головою...»

Драматург Александр Шаховской, хорошо знавший генерала Фердинанда Фёдоровича Винцингероде (1770-1818), участника кампании 1805 года, Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов 1813–1815 годов, описывал его как человека с «рыцарским характером» и «наследственной запальчивостью», ненавидевшего Бонапарта и французов, «разоривших его родину и лишивших его самого родовых прав и достояния».

Винцингероде с 1797 года (с небольшими перерывами) состоял на службе в России, и его глубоко возмущали разрушения и осквернения русских святынь. Генерал всеми силами пытался препятствовать этому варварству, рисковал жизнью, не оставляя надежды спасти национальные сокровища.

9(21) октября* 1812 года, на второй месяц оккупации Москвы французами (она началась 2 (14) сентября), Винцингероде узнал от своей разведки или же от пленных, что Наполеон намерен взорвать Кремль. «Генерал получил несомненное известие, что оставленный в Кремле гарнизон тоже готовился очистить его и закладывал мины под его древние стены, чтобы оставить после себя самый разрушительный и кощунственный след», — вспоминал служивший под началом Винцингероде Александр Бенкендорф (будущий шеф жандармов и одновременно Главный начальник III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии).

Действительно, 8(20)** октября французский император отправил приказ маршалу Эдуару Мортье, назначенному генерал-губернатором Москвы во время её оккупации, — 11 октября «предать огню дворцы Кремля», разместить порох под всеми его башнями и провести минирование зданий в других частях города. Дождавшись, когда Москва и Кремль всполыхнут в нескольких местах, Мортье должен был направить основную часть своих войск к подмосковным Можайску и Верее. Самому ему поручалось после ухода войск взорвать Кремль и поджечь ряд особняков, в том числе, дом московского градоначальника Фёдора Ростопчина. По выполнении задачи он мог покинуть Москву.

Винцингероде, возмущенный варварскими планами врага, вечером 9 октября решил помешать их исполнению. Он собирался лично заявить начальнику неприятельского гарнизона, что «если хотя бы одна церковь взлетит на воздух, то все попавшие к нам в плен французы будут повешены».

Утром 10 октября, оставив авангард при Петровском путевом дворце на Тверском тракте, Винцингероде с небольшим сопровождением (в частности, своим адъютантом ротмистром Львом Нарышкиным) поехал внутрь территории города в направлении Кремля, приказав одному из своих заместителей Ивану Иловайскому 4-му ждать его до вечера.

К Тверской заставе Винцингероде подъехал с казачьим полком. Вперёд был послан сотник Ф.А.Попов — в качестве парламентера. Он должен был пригласить Мортье к переговорам.

«Уж постоим мы головою за родину свою!»

Винцингероде боялся опоздать со спасением московских святынь. Поэтому, не дожидаясь Попова и оставив полк на заставе, генерал двинулся дальше. С ним были лишь Нарышкин и ещё один казак, которому барон велел привязать к пике белый платок. Дело в том, что парламентеры не захватили с собой трубача — традиционного участника переговоров.

Винцингероде чрезвычайно рисковал. Он был родом из Гессена, который находился под контролем Франции — вошёл в состав созданного Наполеоном Вестфальского королевства. Служба барона в России считалась изменой королевству, а значит, в случае пленения ему грозил военный трибунал. Винцингероде, сознавая всю опасность своего положения, не раз — но безуспешно — предлагал Нарышкину оставить его. 

Въехав в Москву, парламентеры почти беспрепятственно добрались до дома градоначальника на Тверской. Однако там их остановил пикет неприятеля. Вопреки законам войны, переговорщиков пленили и повезли в Кремль. Вскоре был обстрелян другой парламентер, сотник Попов.

В Кремле Винцингероде привели к Мортье. Между ними завязался «жаркий спор». В итоге, в нарушение правил войны, переговорщик был под стражей отправлен к Наполеону, что обещало последующий расстрел.

Несмотря на провал попытки переговоров, предпринятой Винцингероде, появление его и частей русской армии, находившихся под его началом и успевших обратить в бегство неприятельскую конницу на окраинах Москвы, испугало французов, пишет Алексей Белов. Не зная о небольшой численности его корпуса и «потерпев от него только что несколько поражений, они опасались столкновения со значительными силами русских и ускорили подготовку к оставлению Москвы, спешно уничтожая военное имущество (понтоны, зарядные и патронные ящики и т.п.)». Первые обозы потянулись из города в тот же день.

В шесть вечера Мортье с гарнизоном выступил из Москвы. А глубокой ночью неприятельский арьергард взорвал пороховые мины, исполняя приказ о разрушении зданий, включая Кремль.

Нетерпеливые «герои»

Наполеон поспешил с победными реляциями — и 11 октября возвестил миру, что Московского Кремля «больше не существует». Самонадеянный император даже не дождался подтверждения того, что его приказ исполнен. Видимо, он не сомневался в своих сапёрах и в их исполнительности. Но, как известно, многие «приговорённые» здания сохранились. Разрушения Кремля от взрывов «были значительны, но все же несопоставимы с планами и проведенной подготовкой», подчеркивает исследователь.

Арсенал, здание Сената, Звонница, пристройки к колокольне Ивана Великого и некоторые башни получили серьёзные повреждения (полностью взрыв уничтожил лишь Водовзводную). Кремлёвские стены были пробиты в пяти местах. И, тем не менее, Кремль и собор Василия Блаженного уцелели, выстояли. Варварские планы Наполеона не воплотились. Но почему?

Во французской (а нередко и в отечественной) историографии бытовало и бытует мнение, что уничтожение Кремля сорвалось из-за ливня, погасившего фитили. Но фитили можно было зажечь снова. Да и минированием занимались военные инженеры и сапёры, специально оставленные Наполеоном в городе, — мастера своего дела. 

По мнению Алексея Белова, вероятнее другая версия. Успешные наступательные действия подразделений Винцингероде и невозможность долго сдерживать атаки русских заставляли французский гарнизон спешить и игнорировать приказы, отмечает историк. Показателен случай с Почтамтом (на углу Мясницкой и Чистопрудного бульвара). Команда, присланная для его уничтожения, не стала поджигать здание и лишь заставила спрятавшихся здесь людей собрать перед Почтамтом «большой костёр дров и зажечь». Дым должен был убедить находившихся в Кремле высших офицеров, что их распоряжение исполнено. 

К слову, Мортье, невзирая на предписание Бонапарта, ретировался из Москвы вместе с основной частью своих войск, не проконтролировав исполнение приказа о подрывах. Довершить же взрывы было некому. Неприятель спешно оставлял Москву, стремясь уйти под прикрытие основных сил, идущих через Малоярославец на богатую Калугу.

Но если бы солдаты Мортье не спешили, едва выдерживая напор атак Винцингероде и подчинявшихся ему Иловайского и Бенкендорфа, то не осталось бы ни собора Василия Блаженного, ни Кремля с его храмами, да и вообще никаких крупных каменных зданий.  

Однако, к сожалению, осквернению московские святыни подверглись. Бенкендорф вспоминал: «Вместе с одним офицером я вступил в собор, который видел только во время коронации Императора блистающим роскошью <...>. Я был охвачен ужасом, найдя теперь этот почитаемый храм, который пощадило даже пламя, перевернутым вверх дном безбожием разнузданной солдатни<...>».

Освобождение спасителя

Иловайский ждал возвращения своего командира до вечера. Но ночью прогремели взрывы — стало очевидно, что переговоры не удались. А потом выяснилось, что Винцингероде в плену.

Александр Бенкендорф писал о тех событиях: «Тотчас же я выслал трубача с письмом, чтобы предупредить, что французские генералы, находившиеся в нашей власти, отвечают своей жизнью за малейшую неприятность, которая может случиться с генералом Винцингероде».

В ночь на 11 октября Иловайский — теперь «старший по корпусу» — вывел свои войска к Москве. Утром русские вступили в город. По словам Иловайского, неприятель «не успел ещё весь вытить», бросил весь военный госпиталь и множество снарядов. Перестрелки ещё продолжались, и немало французов были взяты в плен. Но к вечеру положение в Первопрестольной стабилизировалось. 16 октября полномочия армейской комендатуры перешли к обер-полицмейстеру Петру Ивашкину.

Судьба же Винцингероде складывалась, как в авантюрном романе. Иловайский утверждал, что барон попал в плен по неосторожности, не имея знака парламентера. Однако, возможно, Мортье просто не мог отпустить генерала, который видел положение дел в Кремле и мог определить численность его гарнизона, полагает Алексей Белов. Не исключено также, что маршалу хотелось показать рвение и отвлечь внимание Наполеона от деталей оставления Москвы.

Так или иначе, 15 октября около Вереи Винцингероде был представлен Бонапарту, который пригрозил пленному расстрелом как изменнику. Главнокомандующий Михаил Кутузов по повелению царя активно требовал у французов выдачи Винцингероде и Нарышкина — как захваченных вопреки правилам войны. Но французы отправили генерала в Вестфалию, где должен был состояться суд. Однако 28 октября у местечка Радошковичи Минской губернии русские отряды отбили Винцингероде у неприятеля. Под Витебском был освобожден Нарышкин.

В ноябре 1812 года Винцингероде был пожалован орден Святого Александра Невского — одна из высших наград Российской империи. Его карьера успешно продолжалась, последовали новые регалии. Во второй половине 1810-х барон по праву мог почивать на лаврах, занимая почётный пост командующего Отдельным Литовским корпусом. Но его долгая напряженная борьба с Наполеоном сказалась на здоровье. Фердинанд Винцингероде умер в 1818 году.

На подходах к Столице: действия отрядов Фердинанда Винцингероде до освобождения Москвы

«Постой-ка, брат мусью!»

7 июля 1812 года Винцингероде возглавил в Смоленске «обсервационный» корпус, а 21 июля — первый армейский партизанский отряд («летучий корпус»), созданный приказом Михаила Барклая де Толли для борьбы с мародерами, а также связи с войсками, прикрывавшими северную столицу. После оставления Москвы Винцингероде во главе «обсервационного» корпуса, призванного контролировать неприятеля, действовал на коммуникациях противника близ Рузы, Дмитрова и других оккупированных подмосковных городов.

Борьба за возвращение Москвы началась с первых дней её оккупации французами. Вошедшая в город неприятельская армия оказалась окружена сетью русских отрядов. При этом особое значение придавалось петербургскому направлению. Ожидалось, что враг ударит по Северной столице.

Территории к северу от Москвы, включая Санкт-Петербургский тракт, контролировал как раз корпус Винцингероде. Как писал Бенкендорф, генерал, «сознавая всю важность путей на Ярославль и Петербург, которые оказывались беззащитными, в случае если бы он исполнил полученный им приказ о переходе на Владимирскую дорогу, отправил к главнокомандующему курьера с тем, чтобы пояснить ему свои соображения и получить подтверждение приказа, прежде чем покинуть эти две дороги». В тот момент французы уже заняли в Москве ярославскую заставу и шли вперёд. Вскоре прибыл ответ Кутузова: он вверял Винцингероде «охрану обеих дорог — на Ярославль и на Петербург».

«Военный совет в Филях», Алексей Кившенко

Wikimedia Commons

Кроме того, барон прикрывал дороги на Дмитров, Ярославль и Владимир и вёл разведку. Ему подчинялись Лейб-гвардии Казачий, Изюмский гусарский и Казанский драгунский полки, два орудия конной роты и пять донских казачьих полков (например, Иловайского, Ставропольский калмыцкий, Перекопский татарский). Основные силы стояли в деревне Пешки в 50 верстах (1 верста = 1,067 км) от Москвы по Тверской дороге. Авангард был выдвинут к Чёрной Грязи — пригороду столицы. Передовые «заставы» располагались в восьми верстах от границ Москвы.

6 сентября донские казаки полковника Василия Денисова под командой войскового старшины майора Победнова были оставлены Винцингероде для наблюдения на Ярославской дороге. «Расторопный офицер» Григорий Победнов с мужеством и успехом не только «отражал и прогонял» французов, но и «истреблял их отряды, без всякого почти со своей стороны урону».

Корпус Винцингероде стремился постоянно «беспокоить коммуникации неприятеля», атаковал французские авангарды, занимался «открытием неприятельских застав», уничтожал провиантские отряды, захватывал врагов в плен. Так, стоявший на Тверской дороге отряд Василия Иловайского 12-го, по словам Бенкендорфа, почти ежедневно брал «две–три сотни пленных».

Часто происходили бои на границах Москвы. Так, 9 сентября Винцингероде приказал отправить сотню казаков для разведки позиций противника. Обнаружив врага, казаки «разбили его совершенно: взято в плен три офицера, 16 унтер-офицеров и 83 рядовых, на месте положено: батальонный командир, три офицера и 120 нижних чинов».

«Битва при Смоленске», Жан-Шарль Ланглуа

Wikimedia Commons

Активно велась и разведывательная деятельность: допрашивали пленных, перехватывали неприятельские донесения. В стан врага отправлялись переодетые лазутчики.

Однако войска Винцингероде были невелики и к тому же рассеяны по нескольким направлениям. Так, 26 сентября в распоряжении генерала было не более тысячи кавалеристов — а против него выдвинулся «неприятельский отряд из трёх тысяч человек пехоты, трёх полков кавалерии и шести орудий». А незадолго до ухода основных войск Наполеона из Москвы на Винцингероде двинулись силы всего 4-го корпуса французской армии, стоявшего на Петербургской дороге. По мнению Бенкендорфа, французы таким образом пытались скрыть расстройство своих войск и намерение покинуть город.

1 октября французы оставили Дмитров. К Москве двинулись части, стоявшие на Петербургской и Ярославской дорогах. Отряды Винцингероде следовали за ними для причинения ущерба и разведки.

По сути, отход противника к Москве превратился в непрерывное сражение. «На него наседали самым настойчивым образом, — отмечал Бенкендорф, — и, постепенно уступая территорию, он был преследуем до самых стен Москвы». Буквально — до линии Камер-Коллежского вала, тогда официальной границы города.

«Дубина народной войны»

7 октября основные силы французов во главе с Наполеоном покинули Москву и двинулись на Калугу. В городе остался гарнизон Мортье. 8 октября партия отряда Иловайского вышла к Тверской заставе. Казаки углубились в город «и взяли там несколько пленных», но вскоре были вытеснены за городскую черту. На пространстве между Тверской заставой и Петровским дворцом преследовавший русских французский отряд — до полутора тысячи всадников — столкнулся с тремя казачьими полками. Шла долгая ружейная перестрелка. Затем казаки атаковали оба неприятельских фланга, «все и со всех сторон, ударив в пики». Кавалерия противника пришла «в большое расстройство» и бросилась назад к городу.

В этот момент, как вспоминал свидетель событий москвич Пётр Кичеев, «как бы из земли» врага встретили мужики из окрестных сёл — многие с «домашними ружьями». Поначалу они прятались близ дороги «в кустах и ямах», а, когда французов погнали, встретили их, «угощая чем Бог послал: вилами, топорами, рогатинами и даже просто дубинами». 

Опрокинутых французов казаки кололи до Тверской заставы. Руководивший боем Винцингероде высоко оценил действия Иловайского — приписал ему успех в деле «8-го октября». О своей роли он не упоминал.

Неодолимый Победнов

На Ярославской дороге в то же время действовал отряд Победнова. 7 или 8 октября он подошёл к Москве у Крестовской (Троицкой) заставы. Первая же его партия прогнала неприятеля за троицкой шлагбаум «в самую Москву». Казаки стали въезжать в город, где взяли много пленных.

Вскоре через Крестовскую заставу прошли основные силы отряда во главе с Победновым, который «прогнал неприятеля за Никольские ворота почти до самого Кремля», открывая путь для армии по всей северной и северо-восточной линии Камер-Коллежского вала. Не случайно Винцингероде старался обратить внимание императора на «благоразумные распоряжения и храбрость» Победнова при освобождении севера Москвы.

Утром 8 октября войска Винцингероде стояли уже в двух верстах от Москвы по всем контролируемым им дорогам. 9 октября его штаб-квартира находилась в селе Чашниково в 12 верстах от Тверской заставы.

«Перед Москвою», Василий Верещагин

Wikimedia Commons

Между крупными отрядами была протянута цепь постов, блокирующих входы и выходы из Первопрестольной, пишет Алексей Белов: «Благодаря их действиям 9 октября оставшиеся в Москве французы были вытеснены “в самую средину города”. Они уже не пытались контратаковать и готовились к отступлению в Кремль». Часть подразделений неприятеля спешно уходила, стараясь догнать Наполеона.

Перехваченные донесения показали, что французы концентрируют силы, направляя их «против большой нашей армии по Калужской дороге, или намереваются отойти к Смоленску», а в Москве «остаётся сильный гарнизон».

«Не будь на то господня воля, не отдали б Москвы!»

В сознании современников и потомков освобождение древней столицы 11 октября 1812 года осталось в тени её сентябрьского пожара и сражения под Малоярославцем 12 октября, во многом определившего исход войны, отмечает исследователь. Не случайно Кутузов сообщил царю о возвращении города очень лаконично: «11-го сего месяца генерал-майор Иловайский с отрядом вступил и занял Москву». На тот момент это событие не имело стратегического значения. К тому же вытеснение французов из города легкими подвижными отрядами носило характер партизанских действий, а следовательно, не считалось полномасштабной битвой.

Увековечиванию памяти об изгнании врага не способствовало и то, что Первопрестольную освободили немцы — реакционный романтик Винцингероде и Бенкендорф, прославившийся впоследствии как шеф жандармов. Однако это не уменьшает ни проявленного ими героизма, ни их роли в спасении московских святынь от гибели. Оба они — национальные герои и истинные патриоты России, заключает Алексей Белов.
IQ
 

Автор исследования:

Алексей Белов, доцент Высшей школы урбанистики им. А.А. Высоковского факультета городского и регионального развития НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Центра истории русского феодализма Института российской истории РАН

 

* Даты событий указаны по старому стилю, в скобках приведены даты по новому стилю. 

** Далее все даты указаны по старому стилю. 

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 9 августа, 2023 г.