Политически активный отдых

В Издательском доме ВШЭ готовится к печати второе издание монографии Игоря Орлова «Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления». IQ.HSE публикует из неё главу, посвящённую особенностям курортного отдыха и туризма в первые десятилетия существования СССР.

«Для буржуазии туризм развлечение,

для нас — переделка себя в интересах социализма!»

Туристический лозунг 1930-х годов

В 1920-е годы общество, вышедшее из двух войн, испытывало острую необходимость в физическом и духовном отдыхе. Однако изменившиеся условия жизни людей привели к существенной трансформации их представлений об отдыхе и досуге. Одной из главных тенденций в этой сфере стало появление коллективной формы отдыха и досуга, ведь массовость мероприятий способствовала ритуализации общественного сознания. Люди могли посещать вечера вопросов и ответов, музыкальные концерты, выставки и спектакли, секции и кружки, проводить вечера в парках отдыха. Широкое распространение получило посещение публичных лекций на разные темы, изб-читален и народных домов. 

При этом отдых и досуг разных социальных слоев существенно различались: «ресторанный» отдых — для нэпманов, коммерческие кинотеатры с широким репертуаром зарубежных фильмов — для обывателей, рабоче-крестьянские клубы — для широких народных масс. В то же время потребность в релаксации вела к распространению в рабоче-крестьянской среде различных форм девиантного поведения, то есть в 1920-е годы одновременно сосуществовали две тенденции в сфере отдыха и досуга: узаконенная (официальная) и теневая.

На первый взгляд, определяющее качество курортной жизни — её неповседневность, то есть курортные условия были своеобразным «макетом» жизни, которая настанет в «светлом будущем». Недаром курортам давали символические названия. Так, в генеральном плане город Ялта был назван сначала «Фабрикой здоровья», а затем — «Русской Ниццей». В журнале «СССР на стройке» (1932. № 9) утверждалось, что Алтай — это «советская Швейцария». 

Пространство курорта также было насыщено символами. Так, архитектура санаториев и домов отдыха с начала 1930-х годов приобрела отчетливо выраженный дворцовый характер. Да и общая схема развития курорта напоминала схему классических дворцово-парковых ансамблей. Видимо, власть стремилась выполнить свои революционные обещания — «Кто был ничем, тот станет всем!», что делало её легитимной в глазах населения.

Но курортная жизнь одновременно являлась отражением образа новой повседневности. Неслучайно действия и эпизодические ряды таких фильмов, как «Весёлые ребята», «Интервенция», «Двенадцать стульев», «Золотой телёнок», «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика», «Станьте моим мужем», «Иван Васильевич меняет профессию», «Спортлото-82» и других, разворачиваются в местах расположения всесоюзных здравниц.

С 1917 по 1924 годы СНК РСФСР было принято около 30 декретов и постановлений, заложивших основы санаторно-курортной помощи трудящимся. В частности, в 1919 году в соответствии с декретом СНК РСФСР от 27 мая 1918 года «О лечебных местностях общегосударственного значения» была проведена национализация курортов. С этого времени снабжение санаторными пайками и организация медицинской помощи отдыхающим возлагались на губернские отделы здравоохранения. 

Организационная работа по восстановлению южных санаториев с 1920 года была возложена на наркома здравоохранения Н.А. Семашко, благодаря которому началось создание всероссийской, а затем всесоюзной здравницы в Крыму. В 1921 году курортному управлению передали помещения для организации санаториев в курортных местностях общегосударственного значения Крыма, Кавказа, Кубано-Черноморского и Одесского лиманов. 

В 1921–1922 годах передали курортному управлению санатории Черноморского побережья Кавказа, расположенные в Анапе, Сочи, Гаграх, Сухуми; началось восстановление курортов Боржоми, Абастумани и Сестрорецк. К 1922 году были восстановлены девять курортов на Южном берегу Крыма, в 1923 году — курорты Забайкалья и Дальнего Востока. Общее количество санаториев на Крымском полуострове превысило два десятка.

Принятое 18 декабря 1929 года постановление ЦК ВКП(б) «О медицинском обслуживании рабочих и крестьян» включило выдачу санаторно-курортных путевок и проведение отпуска в домах отдыха в систему материального и морального поощрения за качественный и добросовестный труд. Контроль за этим взяли на себя отраслевые профсоюзы. Выделение путевок на южные курорты было делом, скорее, исключительным: большинство рабочих отдыхало на курортах местного значения. Отправление на санаторно-курортное лечение колхозников в начале 1930-х годов — редкое явление. Первый колхозный санаторий был организован в 1931 году в Будённовском районе Воронежской области.

В ряду туристских потоков (как внутренних, так и интуристских) 1930-х годов курортный туризм (особенно черноморский) был наиболее популярным. В эти годы в Туапсинском районе на высоких берегах с живописными пешеходными спусками к морю были построены здравницы профсоюзов. Одновременно создавалась сеть здравниц в Алупке; к концу 1930-х годов в городе насчитывалось два десятка санаториев и курортов. Новые санатории и грязелечебницы в 1930-е годы появились и в Кисловодске, знаменитом своим курортным парком, расположенным по обе стороны реки Ольховки и занимающим более 1 тыс. га.

История Сочи как всесоюзной здравницы также началась с середины 1930-х годов, когда в ряде постановлений Советского правительства город был объявлен ударной стройкой. Под лозунгом «Дворцы — рабочим!» стали восстанавливать дачи состоятельных москвичей и петербуржцев, построенные до революции и разграбленные в революционные дни. 

Одной из первых крупных «оздоровительных» строек первых пятилеток стал возведенный в стиле сталинского неоклассицизма санаторий шахтёров имени С. Орджоникидзе, открытый в 1937 году. А годом ранее на склоне горы Быхта распахнул двери Центральный санаторий Наркомата обороны. В те же годы были построены санатории «Правда», «Золотой колос», «Родина» и санаторий имени С.М. Кирова. 

На территориях дач царской знати возвели корпуса здравниц «Красная Москва», «Донбасс» и санатория имени М.В. Фрунзе. Это были настоящие дворцы из «Тысячи и одной ночи». В 1930-е годы, когда Сталин облюбовал Мацесту, в Сочи было устроено настоящее соревнование между ведомствами. Кто брал размерами, кто — фонтанами, кто — фуникулерами до самого пляжа (настоящая диковина в те времена), а кто — архитектурными изысками.

При этом, однако, сложилась некая туристическая «иерархия», определявшая требования к курортно-санаторному отдыху. Особое внимание как по экономическим, так и по идеологическим причинам уделялось курортному обслуживанию иностранных туристов.

Конечно, даже самый высокий уровень услуг, предоставляемых в СССР иностранному туристу, был ниже среднего европейского уровня. Однако в условиях мирового экономического кризиса начала 1930-х годов курортный отдых оставался доступным и в силу этого привлекательным для представителей так называемого «демократического» туризма, вербовавшихся из слоёв высокооплачиваемой западной интеллигенции. Поэтому резкое снижение в 1930 году спроса на каюты первого класса, дорогие специальные прогулочные пароходы и на отдельные апартаменты в наиболее роскошных курортных отелях отчасти компенсировалось притоком иностранных туристов среднего достатка. 

Вот типичный отзыв о крымских курортах, опубликованный некой Катарин Кокс в английском журнале «Леди» 29 января 1931 года: «Ливадия, безусловно, является идеальным курортом».

Эта линия на расширение сферы курортного туризма для иностранцев была продолжена и после преодоления мирового кризиса. Так, утверждённый на закрытом заседании правления «Интуриста» в марте 1934 года новый валютный план предусматривал снижение расценок в валюте на номера в курортных гостиницах. 

В августе этого же года были изменены и цены на курортный отдых. Иностранному управлению «Интуриста» было рекомендовано продавать путевки в Кисловодск, Сочи, Гагры, Ялту, Севастополь и Одессу на следующих условиях: для туристов, путешествовавших специальным классом, — 90 руб. в месяц, туристическим классом — 120 руб., первым классом — 210 руб. в месяц. 

При этом туристы, путешествовавшие специальным и туристическим классом, размещались по два человека в комнате, первым — каждый в отдельной комнате. Впрочем, при желании иметь отдельную комнату туристы могли доплатить 30 золотых рублей в месяц. В целях развития курортного туризма для этой категории туристов устанавливалась 50%-ная скидка на железнодорожные билеты на курорты и обратно до любой станции, включая советскую границу.

В январе 1936 года председатель правления «Интуриста» В. Курц обратился к «всероссийскому старосте» М.И. Калинину с просьбой передать его ведомству здания, оборудование и имущество находившегося в санатории в Сочи бывшего Наркомата водного транспорта. Мотивировалась эта просьба необходимостью иметь в регионе крупную хорошо оборудованную базу по обслуживанию иностранного туризма. Ведь сочинский курорт привлекал иностранцев не только природными условиями и целебными свойствами Мацесты, но и удобством железнодорожного сообщения с Северным Кавказом, Волгой и всей Европейской частью СССР. Кроме того, Сочи имел все возможности стать центром автомобильного туризма.

Утвержденная в 1936 году генеральная инструкция правления ВАО «Интурист» по обслуживанию туристов чётко регламентировала их курортное обслуживание в Кисловодске, Сочи, Гаграх, Сухуми, Ялте, Севастополе и Одессе. Цены на курортах зависели от срока пребывания и класса обслуживания. Например, для первого класса (подразумевалось размещение отдыхающего в отдельном номере) при сроке пребывания до 10 дней один день обходился в 225 франков, 11–20 дней — в 164 франка, 21 и более дней — в 123 франка. Тогда как для второго класса (двое туристов размещались в одном номере) один день отдыха стоил 125, 92 и 69 франков за указанные выше сроки. Для третьего класса (в одной комнате размещалось более двух человек) стоимость одного дня курортного отдыха снижалась до 75, 52,5 и 39,5 франка соответственно. 

Кроме того, курортное обслуживание, в отличие от обычного туризма, не предусматривало талонов на показ объектов культуры. Дело в том, что на 1936 год было отменено разделение объектов показа на платные и бесплатные, то есть можно было смотреть бесплатно всё, но в разные дни и по специальному графику.

Питание осуществлялось по купонам, а дополнительное питание — за наличные деньги. Туристов первого класса встречали и перевозили с вокзала в гостиницу и обратно в легковых автомобилях, остальных — в автобусах. Дополнительная встреча или проводы на легковой машине обходились в 7,5 руб., на автобусе — в 3,5 руб. Был доступен и прокат автомашин с одетым по форме шофером. Стоимость этой услуги колебалась от 16 руб. в час для автомобилей «форд» или ГАЗ до 40 руб. в час для автобусов класса «люкс». Аренда автомобиля «линкольн» обходилась в 25 руб. в час.

За весь комплекс обслуживания иностранных туристов, включая встречи и проводы, экскурсии, получение билетов в кино или театр, регистрацию национального паспорта и даже мелкие поручения, отвечало специальное бюро обслуживания. Высокопривилегированная группа курортников, впрочем, существовала и в СССР.

Для обеспечения районного партийного актива домами отдыха и санаториями по постановлению ЦК ВКП(б) из государственного бюджета в 1931 году было отпущено 10 млн руб., пропорционально распределённых между краями, областями и республиками. Так как отпущенных из госбюджета на строительство домов отдыха средств оказалось недостаточно, местные партийные организации самовольно позаимствовали у Центрального управления социального страхования (Цусстраха), местных советов и других организаций ещё около 32 млн руб.

В итоге, по данным на 1 июня 1933 года, на местах были организованы и пущены в эксплуатацию 27 домов отдыха с 6775 койками. Ещё 25 домов отдыха с 6872 койками достраивались. В 1933 году. Центральная лечебная комиссия при Народном комиссариате здравоохранения (Наркомздраве) РСФСР располагала 20 160 путевками для лечения партийного актива, из которых Курортному управлению было выделено 14 660, а Цусстраху — 5500. 

При этом 14 821 путевка была распределена между лечебными комиссиями краев, областей и республик, а 5339 путевок — оставлены в распоряжении Центральной лечебной комиссии для обслуживания центрального партийного актива. Для покрытия расходов на санаторно-курортное лечение актива из бюджетов разных уровней было отпущено 11 млн руб., половина из которых опять же шла из госбюджета. Из указанной суммы на путевки отпускалось 8,3 млн руб., на строительство домов отдыха и санаториев — 2,7 млн руб.

При этом рост партийной бюрократии со всей очевидностью опережал возможности наращивания материальной и финансовой базы. Так, в 1933 году насчитывалось около 160 тыс. районных активистов, включая 11 тыс. работников политотделов совхозов и МТС, подлежавших обслуживанию в домах отдыха и санаториях. Для обеспечения необходимого количества коек (исходя из средней стоимости одной койки 300 руб. в санатории и 250 руб. в доме отдыха) требовалось не менее 41 млн руб. в год. 

В силу этого специальная комиссия ЦК партии по главе с Н.М. Шверником в июне 1933 года предложила увеличить ассигнования на достройку и эксплуатацию домов отдыха и санаториев для районного партактива, а также на приобретение курортно-санаторных путёвок для работников политотделов совхозов и МТС на 25 млн руб. за счет средств Цусстраха. 

Также было предложено возложить на соответствующие наркоматы обеспечение строительства домов отдыха и санаториев стройматериалами. Что касается дальнейшего развития курортно-санаторного отдыха низовой номенклатуры, комиссии было поручено разработать план строительства домов отдыха, санаториев и обслуживания актива, а также установить размер и источник ассигнований на эти нужды. Разработанный план порядка строительства и размер ассигнований требовалось представить на утверждение ЦК партии. Пассивный курортный отдых остального населения Советского Союза не приветствовался.

Подход к внутреннему, «пролетарскому» туризму как к сочетанию активного отдыха с общественно-политической нагрузкой вёл к тому, что экскурсии на курорты зачастую дополнялись посещением нефтепромыслов и заводов. За решение проблем самодеятельного отдыха совместно с Обществом пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ) взялся Государственный центральный институт курортологии. 

В 1930 году по его инициативе было созвано специальное совещание по вопросам научного обоснования отдыха и туризма в стране с участием ОПТЭ, Наркомздрава РСФСР, Осоавиахима, Всесоюзного совета по физической культуре и других организаций. На совещании пришли к выводу, что физиологические основы отдыха в стране ещё не изучены, и постановили «проблему рабочего отдыха и туризма разработать так, чтобы каждое мероприятие давало реальный, здоровый отдых, чтобы оно реально давало трудовую зарядку, поднимало производительность труда, давало дополнительные источники человеческой энергии».

Из материалов секретного доклада, подготовленного в мае 1932 года по результатам проверки выполнения Наркомздравом РСФСР постановлений ЦК ВКП(б) о медицинском обслуживании населения, видно, что «обслуживанию производственных рабочих и колхозников курортной помощью не уделяется ещё необходимого внимания». Так, в 1931 году «рабочих от станка» в санаториях было не более 48%. В пансионатах их было ещё меньше — лишь 17–23%, а среди амбулаторных больных — всего 13–15%. 

Ещё хуже был организован курортный отдых колхозников. Например, в Ливадийском крестьянском санатории в январе 1932 году из 780 больных только 173 были крестьянами, и всего 28 из них — колхозниками. Перевыполнение на 110–112% плана завоза больных рабочих и крестьян на курорты в 1931 году достигалось за счёт переуплотнения курортов и ухудшения качества обслуживания больных. 

В свою очередь, бесхозяйственная деятельность курортного начальства (в том числе повсеместное «разбазаривание» продуктов питания) приводила к убыточности массовых курортов. Тогда как казна не особо спешила делать финансовые вливания в «рабоче-крестьянские» курорты. Остановки на курортах в номерах гостиниц были «дороги и доступны людям с хорошими средствами». Поэтому отдыхавшим в курортных зонах рабочим и крестьянам предлагалось расселение в дешёвых (от 50 коп. до 1 руб. за койку) комнатах в общежитиях при Домах крестьянина и общежитиях некоторых профсоюзов.

Информация о готовившемся строительстве под Москвой «царства отдыха для рабочих», «большого подмосковного лесного курорта» впервые была опубликована на страницах «Правды» 30 января 1929 годы. Главный вдохновитель проекта известный советский журналист Михаил Кольцов писал, что в скором времени рядом со столицей появится Зелёный город, в котором смогут отдыхать сразу 130 тыс. рабочих. 

Отсутствие правительственных дотаций не помешало началу строительства, которое финансировалось профсоюзами, органами здравоохранения и соцстрахования, а также участниками жилищных кооперативов. За основу был взят проект Николая Ладовского, назначенного главным архитектором стройки. Работа началась началось уже весной 1930 года, но в начале следующего строительного сезона проект был законсервирован, а собранные на него средства — переброшены на строительство Московского метрополитена. Окончательно идея «громадной пролетарской здравницы» была похоронена после ареста Кольцова в 1938 году.

Не удивляет поэтому стихийное создание так называемых «народных» курортов. Из отчёта туристской группы А. Куреллы, представленного в ЦС ОПТЭ в мае 1936 года, мы узнаём о таком «народном» курорте в долине рядом с перевалом Кизгыч в Абхазии: 

«Отсюда в долине на краю леса видна группа деревянных бараков и много шалашей. Это так называемый народный курорт. Вокруг богатого водой “нарзана” (углекисло-серая холодная вода). Здесь летом со всех долин и даже из Сухума собираются местные жители на “лечение”. Во время “сезона” здесь небольшой базар. Ночлег можно получить в бараках. Место расположено очень живописно. Сам “курорт” весьма своеобразное зрелище, “курортники” (абхазцы, греки, армяне, латыши и т.д.) очень гостеприимны».

Власти не приветствовали такие формы курортной самодеятельности, но и воспрепятствовать этому по разным причинам не имели возможностей. В силу чего, несмотря на монополизацию и централизацию сфер внутреннего и иностранного туризма в СССР, санаторно-курортный отдых оставался дифференцированным по группам населения и сохранял для значительной части советских людей «дикий» характер.

Со второй половины 1930-х годов тема курортного отдыха приобрела не только воспитательную, но и идеологическую насыщенность. С этого времени курорты в сознании советских людей всегда были связаны с правом на отдых, гарантированным Конституцией СССР. Тогда же отдых на курорте стал рассматриваться как награда за хорошую работу или какие-либо достижения. 

Ситуация существенно изменилась в послевоенные годы, когда курорты упоминаются в периодике с гораздо меньшим пафосом. Именно в этот период курортный отдых стал рассматриваться как удовольствие, а не только как лечение или награда за доблестный труд, а в начале 1950-х годов — как часть социальной политики государства. Впрочем, и в эти годы новые здравницы строились роскошными и монументальными. Курорт, наполненный символами и ритуалами, сам становился символом новой эпохи.

***

Британский социолог-постмодернист польского происхождения З. Бауман способствовал появлению на постмодерной сцене «туриста» как воплощения мобильности и фрагментации. С одной лишь поправкой: туризм, в отличие от прогулки, — всё-таки вид активности, а не тип личности. Цель туриста — получить новый опыт, им движет стремление покинуть повседневность и «запрыгнуть» в новое пространство. 

В связи с этим хочется подчеркнуть, что слово «туризм» для 1930-х годов было в значительной мере эвфемизмом, скорее затемняющим, нежели проясняющим суть данного массового движения. Ведь привычнее воспринимать туризм прежде всего как приключение, то есть как некую реальность, противостоящую повседневности. Тогда как под повседневностью чаще всего понимается нечто привычное, рутинное, нормальное, тождественное себе в различные моменты.

Известный российский социолог Л.Г. Ионин признаёт, что советскому человеку были вполне доступны различные и более или менее отдалённые от повседневности сферы, такие как наслаждение природой и альпинизм, путешествия и спортивный туризм, научное творчество и культурные переживания. Именно они создавали ощущение полноты жизни и свободы выхода за пределы повседневности советской эпохи. 

Так-то оно так, если бы не это — «более или менее отдалённые». В кривом зеркале советской повседневности отражались все эти «конечные области значений», образуя неразрывную цепочку, переход от одного звена которой к другому нередко был незаметен. 

Не вызывает сомнений, что к концу 1920-х годов сложились советские общественные организации нового типа, выступавшие формой социальной мобильности и политической социализации населения для выполнения политико-идеологических задач режима. Вполне понятно, что в условиях «большого скачка» пропагандистский аппарат был нацелен на обслуживание, по крайней мере, трёх основных задач — индустриализации, коллективизации и повышения обороноспособности страны. Последовательное закрепление в законодательстве об общественных организациях конца 1920-х годов принципов государства «диктатуры пролетариата», и прежде всего классового подхода и партийного руководства, способствовало появлению очередного общественно-политического и оборонно-спортивного общества, каковым, по сути, являлось созданное 8 марта 1930 года ОПТЭ.

Архивные документы и материалы туристической прессы демонстрируют переходившую все мыслимые и немыслимые границы заорганизованность «пролетарского туризма» конца 1920-х – начала 1930-х годов. Так, методическое письмо Центрального совета ОПТЭ республиканским, краевым, областным и районным организациям Общества «Об участии ячеек ОПТЭ в подготовке к весеннему севу» (1931) содержало подробный план работы туристской группы (бригады) при посещении колхоза. 

По прибытии на место бригада обязана была связаться с правлением и общественно-политическими организациями колхоза с целью выяснения, прежде всего, степени коллективизации и классового расслоения в районе. Помимо определения основных задач весеннего сева в данной местности, туристы должны были собрать информацию об истории организации конкретного колхоза и о классовой борьбе вокруг его создания, о размерах колхоза и темпах его роста, об общем направлении хозяйства и его ведущей отрасли, итогах 1930 года и контрольных цифрах на 1931 год.

Когда в январе 1929 года на московской конференции Российского общества туристов (РОТ) встал вопрос о его переименовании в Общество пролетарского туризма РСФСР, в среде делегатов возникли возражения против формулировки «пролетарский туризм». Но победила точка зрения, согласно которой «идеи туризма и общества — пролетарские, цели туризма и та культура, которой он должен служить, — пролетарские, и, наконец, руководство в обществе — пролетарское». Этот же подход восторжествовал при принятии 8 марта 1930 года постановления СНК СССР о слиянии акционерного общества «Советский туризм» с ОПТ РСФСР и создании ОПТЭ.

Чётко был прописан и примерный план ознакомления бригады с колхозной жизнью, включавший осмотр амбаров, машинных сараев и конюшни с целью определения состояния семенных фондов, тракторного парка и тягловой силы. Не должны были остаться в стороне и организационно-экономические вопросы: форма организации бригад колхоза, применение сдельщины, состояние ударничества и социалистического соревнования, выполнение планов по контрактации и т.п. 

В процессе осмотра колхоза бригада туристов должна была прийти на помощь колхозникам, внеся рационализаторские предложения или оказав помощь в ремонте сельскохозяйственного инвентаря. Экскурсия по колхозу должна была заканчиваться ознакомлением с культурно-бытовыми учреждениями колхоза: столовой, яслями и школой, клубом или красным уголком. В качестве итоговых мероприятий «туристического рейда» настоятельно рекомендовались проведение совместно с колхозниками производственного совещания и организация в данном колхозе ячейки туристов. 

По возвращении бригада делала доклад на широком собрании туристов и составляла сводку или рапорт о работе. При этом были разработаны специальная инструкция «Как составлять сводку» и даже сама примерная сводка. Аналогичные методические указания были подготовлены Научно-методическим сектором ЦС ОПТЭ при проведении экскурсий в совхозы и на МТС.

Были подробно регламентированы вопросы подготовки агитаторов, включая разрабатывавшиеся Агитационно-пропагандистским отделом Общества тезисы выступлений, задания и планы работы низовой ячейки туристов и круг рекомендованной литературы для чтения. В методической записке по организации и проведению инструктивных собраний для агитаторов-докладчиков количество последних определялось методом развёрстки «в зависимости от количественного состава ячеек». Всех агитаторов прикрепляли к агитационно-пропагандистскому отделу районного или окружного советов ОПТЭ и в зависимости от подготовленности посылали на заводы, в клубы, школы и красные уголки.

В разделе «Как проводить инструктивные собрания для агитаторов» сообщалось, что инструктивные сборы необходимо проводить не чаще одного раза в 10 дней, а их продолжительность должна была составлять не более 2 часов. При этом «время проработки» рекомендовалось разбить на три равных части по 40 минут. Первую часть занимал 30-минутный инструктивный доклад или беседа по проработанной теме, 10 минут было отведено на вопросы по этому докладу. Вторая часть уделялась самостоятельной проработке материала к теме и докладу.

И, наконец, третью часть занимала беседа о том, как читать доклад, как и какими материалами пользоваться при проработке темы и на выступлении. Все участники инструктивных собраний разбивались на группы численностью не более 20 человек, в каждой из которых избирался староста, ведший учёт посещаемости и оповещавший членов группы об очередных темах и занятиях.

Ежемесячный орган ЦС ОПТЭ «Бюллетень туриста» в специальном разделе предложил примерную программу итогового вечера туризма на тему «Туризм и оборона», обязательно включавшую:

1. вступительное слово представителя партии, Осоавиахима или военного ведомства;
2. рассказ двух-трех туристов о своих путешествиях с подробным описанием всего, что имеет значение для военизации движения: переходов пешком и на лодке, походной жизни, работы с картой и компасом, изучения истории Гражданской войны, знакомства с работой местных организаций Осоавиахима и работы самих туристов по разъяснению населению военной опасности и задач обороны СССР;
3. краткий доклад военного работника о путях военизации туризма.

Не менее регламентировано было и само путешествие. Так, каждая туристская группа должна была иметь два типа дневников: групповой, который вёл староста, и личный. Первый состоял из трёх частей: 

1. маршрутной (характеристика маршрута, снаряжения, баз и стоянок, а также сведения о партийных и комсомольских ячейках и других общественных организациях); 
2. общеописательной (быт группы, описание природы и общества); 
3. общественно-политических заданий, включая вопросы шефства. 

Личный дневник, помимо указанных разделов, должен был включать записи о явлениях, особо заинтересовавших его владельца (например, геология, классовая борьба, этнография и т.п.).

Было регламентировано, что и как писать о туристических поездках в печатные органы ОПТЭ — журналы «Бюллетень туриста» (позднее — «Турист-активист») и «На суше и на море». В числе рекомендованных тем мы видим следующие «пожелания»:

 освещай социалистическую стройку и коллективизацию сельского хозяйства;

 сообщай о горовосхождениях, об экскурсиях с научной и пропагандистской целями;

 указывай новые месторождения полезных ископаемых;

 делись практическими соображениями по маршрутам ОПТЭ;

 оценивай работу отделений и баз, сообщай о замеченных недостатках.

Руководящие органы ОПТЭ сформулировали и семь правил представления материала, «которые должны быть твёрдо усвоены нашими туристами»:

1. чёткое понимание задач пролетарского туризма;
2. серьёзная предварительная проработка маршрута и общественно-политических задач;
3. умение использовать этот материал во время путешествия;
4. требовательное и честное отношение к своей письменной работе;
5. максимальное выявление классовых установок на природу и явления общественной жизни;
6. общая грамотность языка и устранение рабского подражания старым литературным образцам;
7. широкое использование языка трудовых масс, без подлаживания и шаблона.

Более того, руководящие указания включали рекомендации по выбору объектов съёмок и зарисовок во время туристической поездки. Например, в разделе по обществоведению объекты «культурно-бытовой линии» ограничивались примерами старого и нового быта; в разделе по социалистическому строительству предлагалось фотографировать, в первую очередь, внешний и внутренний вид заводов, фабрик, рудников, учебных заведений, колхозов и совхозов, МТС, а также процессы механизированного труда.

Документы показывают, что главная задача нового Общества заключалась, по мнению его руководства, в нахождении собственной ниши в помощи «социалистическому строительству». В архивных фондах хранятся материалы о взаимодействии ОПТЭ с другими советскими массовыми организациями — например, Союзом воинствующих безбожников и Осоавиахимом, обществами «Друг детей» и «Друзья радио», «ТЕХМАСС» и Обществом борьбы с алкоголизмом, Автодором и Обществом «Долой неграмотность» (ОДН). 

Подобные контакты определяли и список рекомендованной для чтения литературы. Так, например, по линии ОДН необходимо было, помимо положения о его ячейках, читать журнал «За грамоту», а сотрудничество с Осоавиахимом предполагало знакомство с журналами «Осоавиахим», «Авиация и химия» и «Самолёт». 

Для плодотворной работы по линии Автодора настоятельно рекомендовались к чтению журнал «За рулём» и библиотека Автодора в издании «Огонька». Антирелигиозная пропаганда туристических бригад должна была опираться на такие издания Союза воинствующих безбожников, как, например, газета «Безбожник» и журнал «Безбожник у станка». 

Таким образом, помимо собственно туристской литературы, каждый турист должен был, так или иначе, ознакомиться с журналами «Радио всем» (Общество друзей радио), «Искра» («ТЕХМАСС») и «Друг детей» (одноименное общество), уставом Общества борьбы с алкоголизмом и другой литературой, выпускавшейся многочисленными советскими массовыми обществами.

Архивные документы свидетельствуют о том, что на практике туристские группы превращались в передвижные пропагандистские бригады универсального характера. Это особенно проявлялось в ходе перевыборных кампаний советов разного уровня.

Так, в связи с предстоявшей отчетно-перевыборной кампанией Московское отделение ОПТЭ провело двухмесячный туристский поход с целью массового вовлечения населения в перевыборную кампанию советов. По рекомендации агитационно-пропагандистского сектора МОС ОПТЭ все районные советы Общества организовали специальные штабы по проведению турпохода, куда вошли представители райисполкомов, райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, ОДН, физкультурных и шефских обществ. Такой же штаб создавался в каждой туристской ячейке. 

Обязанности между членами штаба распределялись таким образом, что сформировалась целая «армия» организаторов вечеров и экскурсий по городу, поездок в сёла и колхозы, по печати и литературных киосков, докладчиков на политические и туристские темы, организаторов кинопередвижки, драмкружков и фотосъёмки, столярных, слесарных и других бригад для работы в колхозе, по подготовке лозунгов и художественного оформления поездок.

Штаб, прикрепляя село или колхоз к туристской ячейке, предварительно посылал туда бригаду из двух человек на разведку. По возвращении бригады из разведки штаб через стенгазету, афиши или во время беседы сообщал о хозяйственно-политическом состоянии обследовавшихся села или колхоза и организовывал запись желающих принять участие в вылазке. Каждая выезжавшая в колхоз группа должна была иметь «комплект» докладчиков: на политическую тему, по вопросам политики в деревне и по туризму. Также группе желательно было иметь отдельных докладчиков для пионерской, комсомольской и женской аудитории.

Этим задачам отвечали такие новые формы работы, как туристские рейды, участники которых проводили социальное обследование отдаленных районов. Ещё одной из форм работы туристских ячеек стала «туристская эстафета» — передача друг другу пакета с информацией о подписке на государственный займ в деревне. 

«Туристский конвейер» представлял собой последовательную цепочку культурно-массовых мероприятий, проводившихся в деревне группами туристов, сменявшими одна другую. Стали популярными и «учебные походы» в сельскую местность — ознакомление работников заводов и фабрик с сельскохозяйственным производством. Наибольшее распространение получили «агротехнические походы». Туристы посещали колхозы, сельхозартели, машинно-тракторные станции района и обучались по тематике сельскохозяйственного производства.

В сфере военно-оборонной работы туристические группы должны были не только изучать историю Красной Армии и проводить беседы о «героической истории» советских Вооруженных Сил, но и организовывать специальные военизированные походы и групповые и массовые экскурсии на флот, в красноармейские лагеря и казармы. Именно в ходе последних туристы знакомились с военной техникой, тактикой и топографией.

Туристы совместно с краеведами и представителями научно-исследовательских организаций отправлялись в походы, где изучали природные богатства, залежи металлов и минералов, которые могли служить развёртыванию местной промышленности. На базе действовавших всесоюзных общеознакомительных маршрутов были разработаны 78 специальных, так называемых индустриальных маршрутов, которые охватывали гигантов промышленности — предприятия промышленного и сельскохозяйственного производства в Сибири, Средней Азии, на Урале, Украине и Крайнем Севере. 

Тематика туристских походов соответствовала 16 утвержденным ВЦСПС темам: чёрная и цветная металлургия, машиностроение, энергетика и химия, строительство и строительные материалы, полиграфия, текстиль и швейная промышленность, кожевенное, колбасное и кондитерское производство, производство ширпотреба из утиля, коммунальный и железнодорожный транспорт.

ОПТЭ должно было активно участвовать в борьбе за осуществление пятилетки в четыре года, выполнение и перевыполнение промышленно-финансовых планов. Туристов призывали «методом туризма и экскурсий» способствовать «овладению техникой, устранению производственных неполадок, расширению опыта, рационализации, борьбе с прорывами и т.д.».

Главной задачей каждой ячейки ОПТЭ, каждой группы туристов, каждого путешествия и каждой экскурсии становился обмен производственным опытом. «Технический поход пролетарских туристов на ликвидацию прорывов, на организацию встречи нового хозяйственного года» был объявлен постоянным, а призыв «Лицом к производству!» стал звучать как боевой лозунг туристского движения.

Кроме проведения производственных экскурсий в выходные дни и дни отпуска, настоятельно рекомендовалось «практиковать массовые дни похода за технику», организовывая в один день сразу несколько групп по четырём разным маршрутам с обязательным введением специального графика движения групп, направлявшихся на производственные экскурсии. Наряду с изучением своего цеха и предприятия рекомендовалось знакомство как с однопрофильными производствами, так и с предприятиями других отраслей, а также посещение музеев и научно-производственных учреждений.

В программу туристского путешествия включались элементы трудовой деятельности, а активное, «напряженное» отношение к жизни (один из основных признаков повседневности согласно критериям основателя социальной феноменологии А. Шюца) становилось основным принципом туристического движения, то есть границы между различными сферами человеческого бытия на практике были тонкими и прозрачными. 

В постановлении ЦК ВЛКСМ от 4 апреля 1932 года «Об очередных задачах туристской работы», подготовленном по итогам I Всесоюзного съезда ОПТЭ (апрель 1932 года), прямо говорилось о «внедрении туризма в быт трудящихся», превращении ОПТЭ в многомиллионную организацию, а ячейки Общества — в «основное звено общества и центр туристической работы на предприятии».

Чаще всего туристы помогали колхозникам в уборке урожая и ремонте инвентаря, а также радиофицировали деревенские избы. Перед отправлением групп туристов по сельскохозяйственным маршрутам им предлагалось по возможности взять с собой слесарные, плотницкие и другие инструменты.

Таким образом, можно говорить о «пролетарском» туризме начала 1930-х годов как одном из специфических каналов вовлечения рабочего класса в осуществление задач первых пятилеток, демонстрацию его «руководящей роли» в деле строительства социализма. Более того, ячейки ОПТЭ отчасти наделялись функциями общественного контроля за ходом выполнения пятилетних планов в городе и селе. То есть, перефразируя ставшую хрестоматийной фразу В.И. Ленина о значении газеты, можно сказать, что ОПТЭ выступало не только как коллективный пропагандист и агитатор, но и как коллективный организатор и контролёр. При этом собственные задачи ОПТЭ в части его преобразования в массовое движение и специфика экскурсионно-туристической работы позволяют говорить о туризме 1930-х годов как особой сфере советской повседневности.

ОПТЭ с первых дней создания проводило широкую агитационную работу. Для обеспечения пропагандистских кампаний использовались газеты, большими тиражами выпускались листовки и плакаты о задачах общества, туристском снаряжении, туристические лозунги, карты-путеводители и всевозможные брошюры методического характера. Но особое место в пропагандистской деятельности Общества заняли массовые праздники туризма, рассчитанные на одновременное привлечение тысяч людей, в преобладающем большинстве мало знакомых с туризмом. Во время праздников использовался весь арсенал действенных агитационных средств: показ кинофильмов, игр с туристским содержанием, карнавальных шествий, в которых туристская тематика являлась стержнем сценария, митингов и т.д.

Первыми сугубо туристскими можно считать слеты московских туристов на Боровском кургане, расположенном у слияния рек Москвы и Пахры, в районе Быково. В июне 1935 года по инициативе ЦС ОПТЭ и журнала «На суше и на море» на кургане собрались представители всех видов туризма, чтобы торжественно отметить начало летнего сезона. В 1935 году Президиум ЦС ОПТЭ вынес решение о введении значка «Турист СССР».

Казалось, что перед Обществом открыты новые широкие горизонты. Но, несмотря на то что ОПТЭ стало приобретать определённый общественно-политический авторитет, Президиум ЦИК СССР счёл нецелесообразным дальнейшее развитие туризма в рамках добровольного общества и 17 апреля 1936 года постановил ликвидировать его. 

К этому времени в советском руководстве победила точка зрения, что оздоровительная и спортивная работа среди трудящихся и учащейся молодёжи является прямой обязанностью ВЦСПС и Всесоюзного совета физической культуры при ЦИК СССР. Кроме того, профсоюзы обладали значительными финансовыми средствами, которых не было у ОПТЭ, что замедляло создание материальной базы туризма. 

Руководство и контроль над всей работой в области туризма и альпинизма были возложены на Всесоюзный совет физической культуры при ЦИК СССР. Тогда как ВЦСПС было поручено непосредственное руководство организацией местных и дальних экскурсий и массового туризма и альпинизма, с передачей в его вéдение имущества туристско-экскурсионных баз ОПТЭ, маршрутов союзного и местного значения, а также строившихся объектов.

В 1936 году было организовано Туристско-экскурсионное управление профсоюзов (ТЭУ ВЦСПС), на которое возлагалось руководство туристскими маршрутами всесоюзного значения, а также вся деятельность в области туризма и экскурсий. В функции территориальных ТЭУ, работавших на хозрасчетном принципе по плановым заданиям ВЦСПС, входили: пропаганда туризма, консультирование населения, культурно-массовое и хозяйственное обслуживание в пути, разработка маршрутов, а также строительство домов туриста, горных хижин, лагерей, производство инвентаря.

Ликвидация ОПТЭ не только открыла новый организационный этап развития туризма в СССР, но и, главным образом, отразила общий курс режима на закрытие массовых добровольных обществ. Сталинский режим рассматривал их как потенциально опасные для режима очаги гражданской свободы и вывески для маскирующихся «врагов народа».
IQ

5 апреля