Покайся и работай

Автобиографии в СССР писал почти каждый. С 1930-х годов они стали обязательными при оформлении документов — от приема на работу до получения наград. Эти личные свидетельства адресовывались государству, их составление формировало «советского человека» и напоминало Таинство покаяния перед Всевышним, утверждает профессор НИУ ВШЭ Юрий Зарецкий.

Две правды

Ученый исследовал документы 1950–1980-х годов — делопроизводственные автобиографии, которые писались для комплектования «Личных дел», главным образом при трудоустройстве.

Согласно инструкциям, рассказывать о своей жизни нужно было от руки и в произвольной форме. Однако на практике произвольность оборачивалась однообразием — люди, как правило, указывали одно и то же: происхождение, образование, партийность, участие в Великой Отечественной войне, пребывание за границей, судимость, общественная нагрузка.

При приеме на работу это могло объясняться устными рекомендациями кадровиков, но главное в другом. До автобиографии обязательно заполнялась анкета, и именно этот порядок имел значение.

Пункты анкеты «структурировали автобиографический рассказ и в значительной мере определяли его содержание», отмечается в исследовании: «После правды о себе в форме ответов на вопросы, заданные государством, человек должен было “проговорить” ее сам, “своим голосом” и от первого лица, тем самым превращая ее в свою правду. Понятно, что между обеими “правдами” не должно было быть разночтений».

Вслед за идеологией

В анкетных данных оформлялась, а в автобиографичных закреплялась советская идентичность — представления граждан о своей принадлежности к обществу, в котором жили, отождествление себя с СССР.

Идентичность не застывала во времени. Она трансформировалась вместе с политическим курсом, а повороты политики, в свою очередь, считываются с вопросов анкет и строчек автобиографий.

В 1930-е годы — период борьбы с классовыми врагами и шпионами — в анкетном листе для приема на работу в основном проверялись благонадежность: состоял ли (…раньше в политических партиях), принадлежал ли (…к антипартийным группировками), принимал ли (…активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне), лишался ли (…избирательных прав), жил ли (…за границей), служил ли (…в войсках и учреждениях белых правительств) и т.п.

В финале заполнявший давал подписку о неразглашении гостайн и обязательстве «сообщать секр[етному]органу о всех знакомствах с иноподданными и о родственниках и знакомых, являющихся служащими в ино[странных]миссиях». 

Анкетный лист, 1938 год

Под занавес 1940-х подписка о неразглашении из анкетной формы исчезла. С конца 1960-х пункты о социальном происхождении, партийности и пребывании за рубежом оставались, но градус политического пристрастия снизился, насущнее стала информация о профессиональных качествах — образовании, статусе, навыках, достижениях.

Если автобиография писалась повторно в разные годы, человек мог менять в ней сведения. Например, в 1940–1950-е заострять внимание на родителях-пролетариях, а в 1960–1980-е — на собственной деятельности во благо общества. Впрочем, «старые “драконовские” анкеты 1930–1940-х хранились в отделах кадров и были доступны соответствующим “органам”». Из-за этого вольно или невольно люди «продолжали отвечать на вопросы, уже утратившие актуальность для Государства».

Индивидуальные стратегии

Общественно-политическая обстановка подсказывала, как выстраивать официальное «повествование» о себе. А самопрезентоваться в лучшем свете помогали индивидуальные стратегии.

В автобиографиях 1950–1980-х годов:

подробно пишут об участии в Великой Отечественной, в социалистическом строительстве (освоение целины и проч.), в общественной и партийной работе;

редко упоминают свою национальность. Говорить о ней было неактуально — Программа КПСС декларировала постепенное стирание в СССР национальных различий;

почти всегда указывают социальное происхождение. Правильное рабоче-крестьянское важно подчеркнуть — от него зависело положение в обществе: поступление в вуз, прием в партию, назначение на должности и т.п.

Представлять себя государству наиболее оптимально означало делать верные акценты, особенно когда есть что скрывать. Пользовались разными способами:

не говорить о происхождении и даже не упоминать имен родителей, если те не были рабочими, крестьянами или служащими;

сказать полуправду. К примеру, советский ученый-физик Федор Гросс написал об отце: «и до, и после революции до самой смерти в 1919 г. работал на заводах». И действительно работал. Правда, в звании генерал-лейтенанта и в должности председателя правления Балтийского и Адмиралтейского судостроительных заводов;

компенсировать «грех» происхождения, подчеркиванием личного участия в битве за счастье человечества;

если замолчать неприглядные факты не получается, не скрывать их («оказался вместе с врагами советской власти»), но извиняться (виноваты не идейные соображения, а случай и недостаток жизненного опыта).

Грехи атеистов

Оправдываясь за свое прошлое, человек писал в «исповедально-автобиографической» тональности — о переживаниях, сомнениях, оценках окружающего. То есть каялся в грехах, как делал бы это будучи верующим.

«За исключением формы (в одном случае — устная, в другом — письменная) и адресата (в одном случае — Всевышний через посредничество священника, в другом — Государство через посредничество отдела кадров), советская практика написания делопроизводственных автобиографий имеет много общего с практикой христианской исповеди», — говорит Юрий Зарецкий.

Совпадают их важнейшие характеристики — три обязательных элемента:

правдивость;

рассказ о прегрешениях, подразумевающий покаяние;

исповедание веры.

Правдивость автобиографий контролировалась: сведения могли быть в любой момент проверены, за неточность или обман грозило наказание. Понимание его опасности население усвоило со времен репрессий, когда подтасовку биографических данных ставили в вину «врагам народа», а народ читал об этом в прессе.

Рассказ о прегрешениях, подразумевающий покаяние провоцировался обвинительными вопросами анкеты, задававшими тон автобиографии: находился ли на оккупированной территории, привлекался ли к суду, бывал ли за границей и др. Отвечавшие утвердительно дополняли ответы пояснениями, оправдываясь за себя или родственников.

Исповеданием веры в атеистичном СССР можно считать признание идеала коммунизма и советского человека. Признавали невольно — фиксируя этапы биографии по заданной схеме: член ВЛКСМ, КПСС, не судился, не привлекался и т.д.

В итоге, по словам исследователя, «помимо документирования авторами их советской идентичности, результатом такой исповедальной практики была и ее интериоризация»: внутреннее сознание формировалось через усвоение собственного жизненного опыта и деятельности в социуме; вне зависимости от отношения к государству человек приучался соотносить себя с его требованиями.
IQ

Автор исследования:

Юрий Зарецкий, профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ

Автор текста: Салтанова Светлана Васильевна, 4 июля, 2019 г.