Есть ли счастье в работе за штатом

Нестандартная занятость – фриланс, совместительство, работа по договору становятся все более популярными в мире, в том числе, и в России. Но нестандартно занятые россияне часто чувствуют себя несчастливыми, выключенными из социума и неуверенными в своем будущем. Исследование «Субъективное благополучие нестандартно занятых работников»

Исследование доцента кафедры экономической социологии Татьяны Карабчук, и исследователей Лаборатории сравнительных социальных исследований ВШЭ Марины Никитиной и Натальи Соболевой было представлено на семинаре научно-учебной Лаборатории сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ.

Чем жестче законодательство, тем больше внештатных работников

Во времена СССР, когда почти все трудились полный рабочий день с оформлением в штате предприятия, нестандартная занятость была редкостью. «В постсоветское время ситуация стала меняться, особенно, после 2002 года, когда был принят новый Трудовой Кодекс. Он расширил возможности работодателей по найму работников на неполный рабочий день, временной основе, выполнение определенного объема работ и разовые работы», – рассказала Татьяна Карабчук.

В рамках исследования к нестандартно занятым работникам авторы отнесли:

• работающих по временному трудовому контракту (на определенный срок)
• неформально занятых (работающие по устной договоренности)
• частично занятых (работающие менее 29 часов в неделю)
• случайно занятых (выполняющие разовые работы или оказывающие услуги время от времени, в основном состоят из самозанятых).

Как поясняет Татьяна Карабчук, к 2010 году в России временно занятыми были около 8 миллионов человек или 12% от всего количества работающих. Но, несмотря на высокие темпы роста доли нестандартно занятых работников, Россия пока еще не догнала безусловных лидеров по этим параметрам – Испанию, Польшу, Португалию.  

Автор исследования отметила, что достаточно высокий уровень нестандартной занятости с сохранением положительной динамики роста наблюдается в тех странах, где трудовое законодательство о защите  работников является наиболее жестким. «Чем жестче законодательство, тем больше вероятность, что у работодателя возникнет желание оформить сотрудника за пределами штата, на временной основе, чтобы при необходимости с ним проще было расстаться», – говорит Карабчук. В тех же странах, где трудовое законодательство отличается либеральностью, и работодатели не боятся открывать новые вакансии и набирать новичков в штат, темпы роста нестандартно занятых работников минимальны. К таким странам относятся, например, Англия и США.

Почему россияне пессимистичны?

Несмотря на то, что разнообразные формы занятости уже давно распространены в России, россияне в основной своей массе не научились чувствовать себя уверенно при отсутствии бессрочного контракта на полный рабочий день. При этом индекс субъективного благополучия жителей России в целом, занятых как на временной, так и на постоянной основе, достаточно низок по сравнению с другими странами. Россия находится на одном уровне с такими государствами, как Эстония, Латвия и Украина. И есть устойчивые различия в показателях удовлетворенности работой, удовлетворенности жизнью в целом и уровня счастья стандартно и нестандартно занятых работников.

«В рамках нашего исследования мы пытаемся понять и объяснить причины того, почему люди, работающие на временной основе, неформально и частично занятые, имеют более низкие показатели субъективного благополучия. Мы предлагаем к проверке несколько гипотез», – рассказала Т. Карабчук. Например, очевидно, что люди, которые трудятся в рамках неформальных отношений, неуверенно чувствуют себя из-за отсутствия гарантий работы и социальных льгот. Люди, работающие по временным контрактам, менее удовлетворены жизнью и менее счастливы из-за отсутствия определенности в будущем, так как нет гарантий продления договора, и они вынуждены находиться в постоянном поиске работы.

«Когда человек знает, что через три или шесть месяцев (или даже через год, два, три) его контракт закончится, и он будет без работы, то, будучи рациональным индивидом, он  концентрируется на поиске следующего места, что делает его менее производительным для работодателя», – отметила Карабчук.

Тем не менее, нестандартная занятость не обязательно во всех случаях имеет негативное влияние на субъективное благополучие. Люди, имеющие собственное дело, самостоятельно выполняющие работы на заказ или оказывающие услуги, т.е. самозанятые, как правило, хорошо себя чувствуют на фоне остальных нестандартно занятых работников. «У них есть возможность распоряжаться собственным временем и они в меньшей степени чувствуют свою зависимость от кого-либо, кроме себя самих», – пояснила Т. Карабчук.

Она замечает, что один из критериев различий в субъективных оценках своего счастья и удовлетворенности жизнью – уровень квалификации, знаний, навыков и, конечно, образования работников. Так, к примеру, деятельность специалистов в области IT-технологий и подготовки компьютерных программ, веб-дизайна, переводчиков требует высокой квалификации и часто носит временный характер, определяемый заказами и срочными контрактами. Но у таких категорий работников есть уверенность в том, что они смогут найти новый контракт или заказ, поэтому проблема неопределенности и отсутствия работы в будущем их пугает меньше.

Они нуждаются в поддержке

Тем не менее, среди нестандартно занятых высококвалифицированных кадров меньшинство. «Чаще всего в таких отношениях с работодателем состоят низко или среднеквалифицированные кадры», – говорит Т. Карабчук. Будет ли дальше развиваться нестандартная занятость в России? Этот вопрос, по ее словам, остается открытым. «Это предмет политической воли, касающийся трудового законодательства, налоговой, пенсионной и многих других сфер», – считает Татьяна. Но, без сомнения, нестандартно занятые работники нуждаются во внимании государства, хотя бы в силу их численности и темпов развития явления, а также актуальности нестандартной занятости среди определенных слоев населения.

Свидетельством такой важности и актуальности проблемы нестандартного труда, отмечает автор исследования, может служить ряд конвенций о достойном труде Международной Организации Труда и ряд конференций высокого уровня, организованных Министерством труда и социальной защиты РФ, посвященных обсуждению именно этих проблем.

Некоторые направления нестандартной занятости нуждаются в особом отношении государства. «Например, в таких странах, как Нидерланды, Дания и Швеция в сфере частичной занятости  прекрасно чувствуют себя женщины с детьми младшего возраста, которые хотят уделять больше внимания семье. Там уровень занятости с неполным режимом рабочего времени достигает 30-33%», – пояснила Т. Карабчук. Но в России возможности такой формы занятости для женщин с детьми минимальны.

Там, где счастье не в работе

Интересно, что в развитых европейских государствах важность работы в жизни отошла на второй план в системе жизненных ценностей и приоритетов. Поэтому влияние удовлетворенности работой на общую оценку субъективного благополучия здесь несколько ниже, чем в развивающихся странах, и в странах с переходной экономикой.

Менее всего озабочены важностью работы жители Исландии, Нидерландов и Бельгии. А наибольшую важность работа имеет для жителей Турции, Болгарии и Грузии. Россию нельзя отнести к ряду стран с развитой экономикой, хотя предварительные результаты анализа данных Европейского исследования ценностей (EVS), как замечает Карабчук, показали, что в системе ценностей есть тенденция к смещению в сторону от важности работы. На первое место потихоньку стали выходить семья и друзья, а также досуг.

 

Автор текста: Селина Марина Владимировна, 13 декабря, 2012 г.