Раздвоение социальной политики

Доля социальной сферы в федеральном бюджете в ближайшие годы расти не будет. Как восполнить недостающее финансирование обсуждали участники круглого стола «Новая социальная политика: замыслы и реализация» проходившего в рамках XIV Апрельской конференции ВШЭ

Раздвоением социальной политики ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов охарактеризовал ситуацию, в которых оказались социальные министерства России. С одной стороны, государство декларирует стремление совершенствовать системы образования и здравоохранения, причем большинство качественных показателей и механизмов этого «апгрейда» взято из «Стратегии 2020» – документа, разработанного широкой группой экспертов под эгидой НИУ ВШЭ и РАНХиГС. 

С другой стороны, финансирование «социалки» не увеличилось. «Образование и здравоохранение остались в рамках той доли ВВП, которую имели», хотя «Стратегия 2020» предполагала «бюджетный маневр, определенное ресурсное наполнение социальных обязательств», подчеркнул ректор Высшей школы экономики. В такой ситуации недофинансирования вместо реальных реформ может получиться «массовая имитация», потемкинские деревни, опасается Ярослав Кузьминов.

Реальное реформирование возможно на двух основаниях, отметил ректор ВШЭ:

1. Маневр в рамках существующих систем и объемов бюджетирования здравоохранения, образования, социальной помощи – ликвидация неэффективных инструментов.
2. Привлечение средств частных инвесторов (семей, предприятий) – соплатежи плюс создание инструментов для этого.

«Фактически не сделано ни одного из двух», – сказал Ярослав Кузьминов. В социальной политике наблюдается «раздвоение»: «задачи сформированы под другие ресурсы».

Изменилось потребительское поведение россиян

Эксперты предложили варианты пополнения «копилки» для разных областей социальной сферы.

Средний класс готов софинансировать услуги социальной сферы, в том случае если их качество достигает более высокой планки, отметили многие участники дискуссии. «В социально-психологическом портрете населения произошли изменения», – отметил Ярослав Кузьминов. По его мнению, формируется «готовность людей участвовать в социальных расходах – при наличии соответствующих инструментов».

Это подтверждает и недавнее исследование отношения россиян к талантам, проведенное НИУ ВШЭ совместно с фондом «Общественное мнение». Оно показало готовность семей перераспределять бюджет ради хорошего образования для ребенка. Даже в самых нижних децилях населения около 25% готовы финансировать образование детей. Эта готовность значительно расширяется к двум верхним квинтилям. Таким образом, можно считать, что представители среднего класса уже готовы участвовать в софинансировании социальной сферы.

На круглом столе прозвучало такое определение среднего класса: «обеспеченные, образованные, ответственные». На эту социальную страту возлагается тем больше надежд, чем более оптимистичны прогнозы по ее расширению. «Если бы средний класс рос такими темпами, как в 2004-2007 годах, то к 2020 году эта страта дотянула бы до 35%», – подсчитала директор Центра анализа доходов и уровня жизни Лилия Овчарова.

Впрочем, средний класс в России весьма своеобразен, и эта социальный слой растет, по мнению исследователей, не совсем тривиальным способом. «Увеличивается представительство в ней госчиновников и руководителей, сделал рывки госсектор, – отметила Лилия Овчарова. – Однако рыночный сектор чувствует себя неуютно». Фактически формируется «два разных средних класса», уточнила исследовательница.

Лилия Овчарова также подчеркнула, что у среднего класса есть «спрос на более высокое качество медуслуг». Впрочем, уточнила она, выбор среднего класса, скорее, можно охарактеризовать так: «Когда надо, тогда платим за медуслуги, но не страхуемся. В образовании платим за репетиторство, но боремся за бесплатность школ».

Овчарова отметила изменение потребительского поведения домашних хозяйств – население со средними доходами «стало жить по другим стандартам». Потребление смещается в сторону услуг. Так, например, в прошлом году на одежду и обувь шло 9% потребительских расходов домашних хозяйств, а на транспорт – почти вдвое больше, 17%. Российские семьи стали больше «инвестировать» в культурные мероприятия, туризм, питание вне дома.

По словам научного руководителя Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ Сергея Шишкина, «платная медицина отчасти уже замещает бесплатную». За более качественными платными медуслугами обращается примерно пятая часть среднего класса, отметил он.

Среди форм софинансирования медицины Шишкин назвал, например, «сооплату средств обязательного медицинского страхования и соплатежи для обеспеченных людей за высокотехнологичную дорогую медпомощь – например, «генетическую диагностику».

При этом Сергей Шишкин подчеркнул, что для «70-80% людей высока ценность бесплатной медпомощи» – на многие вещи население «смотрит сквозь призму социальной справедливости». Ясно, что это нельзя недооценивать, считает эксперт. Однако и «переходить за некие пределы социальной защиты» тоже не стоит, возразила Лилия Овчарова.

Ярослав Кузьминов напомнил идею государственных именных финансовых обязательств (ГИФО) – схемы софинансирования образования. Выпускнику средней школы по результатам сдачи им единых госэкзаменов выдается обязательство государства по финансированию за счет бюджета его обучения в вузе. ГИФО делятся на категории – в зависимости от результатов экзаменов. Слабые результаты обеспечивали бы выпускнику школы лишь минимальные ассигнования государства на обучение. Отличник же, наоборот, получал бы максимальную поддержку.

Откуда взять деньги

Пенсионный фонд недополучает средства из-за сокращения стандартной занятости, посетовала Оксана Синявская, ведущий научный сотрудник Центра анализа доходов и уровня жизни НИУ ВШЭ. Именно стандартная занятость служит основным источником обеспечения пенсий. Ее снижение, означающее уменьшение налоговых отчислений, мешает подъему уровня пенсий по отношению к уровню зарплат.

Вывод напрашивается сам собой. Как подчеркнула исследователь, пора разнообразить источники финансирования пенсий, добавить к зарплатам другие ресурсы. Имеет смысл реформировать и досрочные пенсии. Как отметила Синявская, в России низкий пенсионный возраст, что, естественно, препятствует должному наполнению Пенсионного фонда. Нужно также расширить участие среднего класса в частных пенсиях, добавила она.

И все-таки «ресурсы, которые могут быть привлечены от населения, ограничены», напомнила директор института «Центр развития» НИУ ВШЭ Наталья Акиндинова. Надо искать и дополнительные бюджетные источники поддержки социальной сферы – причем делать это придется на фоне стагнации, охватившей, по ее словам, все секторы экономики.

Наталья Акиндинова также отметила рост нагрузки на регионы. Значительную часть ассигнований на образование и здравоохранение регионы должны обеспечить за счет собственных ресурсов. Между тем, «непонятно, откуда будет увеличение доходов региональных бюджетов, за счет чего финансировать обязательства», заметила директор института «Центр развития».

Рабочие места создаются медленнее, чем ликвидируются

Отметив эту тенденцию, директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон добавил, что «происходит переход [работников – прим. ред.] в полутеневой, полуформальный сектор».

Между тем, в исследованиях экспертов, например, в докладе Всемирного банка World Development Report 2013: Jobs, посвященном рабочим местам, делается важный вывод: не экономический рост создает рабочие места, а, напротив, создание рабочих мест генерирует экономический рост. Ведь «на рабочих местах создаются новые ценности», пояснил Владимир Гимпельсон.

А вопрос создания рабочих мест, без которого не решаются никакие другие проблемы (зарплат, квалификаций и пр.), – это вопрос качества институтов. «В России неблагоприятная институциональная среда, плохой инвестиционный климат», – сказал директор Центра трудовых исследований.

В результате в корпоративном секторе занятость «идет вниз», люди уходят «в никуда», в серый сектор. «Что они делают там, мы знаем мало», – добавил эксперт.

Темп создания рабочих мест в России примерно в полтора раза меньше, чем в промышленно развитых странах. Российская экономика создает в год примерно 7-8% рабочих мест (преимущественно в строительстве и торговле), а ликвидирует – 12% (в основном, в сельском хозяйстве и на обрабатывающих производствах). Для сравнения: партнер России по БРИКС, Бразилия, создает в год 15% рабочих мест, а ликвидирует 12%.

С 2000 по 2011 гг. общая занятость в России, по данным Росстата, увеличилась на 3,5 млн человек, при этом число занятых в корпоративном секторе сократилось более чем на 5 млн. «Расширяющийся серый, полуформальный сектор играет роль буфера и втягивает людей, теряющих работу в корпоративном секторе. Происходит переход труда туда, куда не хотелось бы, чтобы он уходил», – заключил Владимир Гимпельсон.

Государство едва ли может справиться в одиночку со многими проблемами, подытожили участники круглого стола. Поэтому необходимо, в частности, и «развитие благотворительности, волонтерства как цивилизованного социального сектора», резюмировал Ярослав Кузьминов. 

См. также:

Социальная сфера в поиске денег и идей
Есть ли будущее у социального государства
Как развернуть бюджетные реки

 

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 10 апреля, 2013 г.