Либеральный царь

Образ первого президента России в мемориальном комплексе Ельцин-центр Екатеринбурга выглядит эклектично. С одной стороны, Ельцин в экспозиции вписан в ряд русских монархов. С другой стороны, это наследник всех демократов в отечественной истории, начиная с жителей Новгородской республики. Наконец, образ Ельцина имеет мифологические параллели. Первый президент России показан как творец, создавший порядок из хаоса, и как античный титан, в одиночку боровшийся со злом. Доцент Школы филологии НИУ ВШЭ Екатерина Болтунова изучила мемориальные традиции, которые повлияли на такую трактовку.

После власти жизни нет

Коммеморация первого президента России имеет сложную природу. Среди ее составляющих – традиции почитания русских императоров, начиная с Петра I, культ советских вождей (музеи Ленина и Сталина), а также американские президентские центры (Линкольн-центр, библиотеки-музеи имени Джона Кеннеди и Рональда Рейгана, центры Буша и Клинтона).

Отечественный закон «О центрах исторического наследия президентов Российской Федерации…», на основании которого и открылся в 2015 году Ельцин-центр, идейно опирается на американскую систему президентских центров. Их задача – продвигать историческое наследие глав государства. Дизайн Ельцин-центра – тоже американский. Проект осуществлен бюро музейного дизайна Ralf Appelbaum Associates. Однако на этом сходство российского президентского центра с американскими заканчивается. Роль Ельцина в истории, феномен власти, тема предшественников и преемников – все осмыслено в отечественном стиле. Первый президент РФ выглядит, пусть и как либеральный, но все же царь.

В логике экспозиции, «после власти жизни нет». Повествование о Ельцине завершается днем его ухода в отставку (31 декабря 1999 года). И это при том, что после сложения с себя президентских полномочий он прожил еще семь лет. В американской традиции принято рассказывать о том, какую политическую и общественную работу вели бывшие президенты. В российском мемориальном центре ситуация другая, подчеркивает исследователь: «Пространство Ельцина остается исключительно пространством власти».

Некоронованный царь

На «царственности» Ельцина музейный центр настаивает разными способами. В обзорном фильме о русской истории, предваряющем экспозицию, представлены выдающиеся реформаторы – монархи и государственные деятели. Ельцин оказывается замыкающим в их ряду. 

Появление Ельцина «среди царей и императоров оставляет впечатление связи первого президента России, скорее, с императорским, нежели с советским периодом истории страны», пишет Екатерина Болтунова.

Образ монарха, живого или умершего, находился в русской культурной традиции «внутри сакрального поля». «Обожествление» царей проявлялось, в том числе, в традициях коммеморации. В память об умерших или убитых царях строились церкви. Так, Храм Спаса на Крови в Санкт-Петербурге появился на месте гибели Александра II. В Таганроге, во дворце, где скончался Александр I, императрица Елизавета Алексеевна устроила домовую церковь. Представителей царских династий хоронили в соборах – Архангельском (Московский Кремль) и Петропавловском (одноименная крепость Санкт-Петербурга).

Экспозиция, посвященная Ельцину, завершается в зале, из которого хорошо просматривается Храм на Крови, построенный на месте расстрела царской семьи. Ельцин-центр, «глубоко связанный с русскими культурными кодами и практиками памяти, обращен к Храму не просто топографически, но изнутри собственного нарратива», отмечает Екатерина Болтунова. 

Фото: Knutulhu © Wikipedia

Космогония

В экспозиции образ Ельцина мифологизирован. Так, экспозиция о деятельности первого президента представлена в виде «семи дней» из его жизни. Это довольно явная отсылка к библейскому мифу о сотворении мира за неделю. Однако на этом обожествление героя не заканчивается. Оно проявляется, в том числе, в оппозиции «хаос – порядок».  

Повествование об истории ХХ века до президентства Ельцина, по словам автора, «напоминает какофонию». Объемы материала значительны: это документы, плакаты, фотографии, фильмы (тематика – революция, Гражданская война, Великая отечественная, оттепель, перестройка и пр.). Но повествование сбивчиво и развернуто в очень небольшом пространстве. В итоге возникает впечатление хаоса, намеренного беспорядка. Эта часть выставки резко контрастирует с другой – теми же «семью днями» из жизни Ельцина, предельно четким повествованием. «Перед нами лобовая атака: история творения Порядка из Хаоса», – делает вывод исследователь.  

Традиции советской памяти

Коммеморация монархов так или иначе отозвалась в увековечивании памяти советских вождей. Апогей советской коммеморации – Мавзолей Ленина, «первый в истории пример сочетания гробницы с трибуной для вождей-наследников». Другой пример – большой мемориальный комплекс в Горках Ленинских. Вождь революции представлялся бесспорной фигурой для коммеморации, особенно с середины 1950-х годов (после развенчания культа Сталина). В музейной Лениниане рассматривалась история семьи вождя, демонстрировался его аскетичный быт и пр.

Ельцин-центр, несмотря на попытку отмежеваться от этих традиций, все же так или иначе следует им. В экспозиции появляются стеллажи, озаглавленные вполне в советском духе, с соответствующей фразеологией: «Крестьянский сын», «Советский школьник», «Партийный работник» и пр. Казалось бы, возникает четкая шаблонная канва, позволяющая проследить историю становления личности (так обычно строился музейный нарратив об известных советских политических деятелях).

Однако в случае с Ельциным интересен как раз разрыв шаблонов и конфликт с воспитавшей его системой. Но вопрос, как человек, «достигнув в иерархии [системы] высочайшего уровня, пришел к решению бороться против коммунистического режима», на выставке так и не раскрыт. Рассказ об этом оказался достаточно формальным и малоинформативным. Не случайно у этих стендов публика стоит недолго. «Описание Ельцина как «человека, воспитанного атмосферой оттепели», для которого ценности обновления оказались важнее… партийных и аппаратных игр», кажется не более чем фигурой речи, поскольку оставляет за рамками вопрос о том, как именно это произошло», – подчеркивает исследователь.

Бытовая сторона жизни первого президента РФ на выставке тоже не показана. Пространство Ельцина остается исключительно пространством власти.

Фото: Knutulhu © Wikipedia

Новый Геракл

«Авторы концепции не видят Ельцина человеком, появившимся благодаря перестройке», – замечает Болтунова. Михаил Горбачев представлен на выставке как оппонент Ельцина и представитель советской системы, которую было почти невозможно реформировать. Таким образом, подчеркивается уникальность Ельцина как явления.

Центральный сюжет здесь – о Ельцине как стороннике демократических реформ и борце с ГКЧП (август 1991 года). Нарратив о демократии так или иначе предварен уже упоминавшимся вводным фильмом о русской истории. Эта концепция выстроена вокруг оппозиций «свобода vs рабство», «русское общество vs русская власть» (так, Ивану Грозному противостоит Алексей Адашев, Александру I – Михаил Сперанский и пр.). «Не все знают: русская демократия появилась раньше русского самодержавия», – сообщает фильм. Ельцин здесь оказывается наследником русской демократии времен чуть ли не Новгородской республики.

Однако общественная поддержка, которую он получил, например, в том же августе 1991 года, остается почти без внимания. На выставке Ельцин изображен, скорее, как супергерой-одиночка, могучий титан, который в своих деяниях, по сути, не нуждается в помощи людей.

Борис Ельцин на выставке предстает в образе Tank Man, или Неизвестного бунтаря, с популярной фотографии Джеффа Уайденера, репортера Associated Press. На ней изображен один из демонстрантов с площади Тяньаньмэнь, который в 1989 году полчаса в одиночку сдерживал колонну танков. «Схожим образом Ельцин в фильме останавливает танки ГКЧП в 1991 году», – пишет автор статьи. И лишь постепенно люди появляются за спиной титана. 

Наследник Петра

Вопрос о преемниках президента также вписан в историко-мифологический контекст. Он чисто российский, поскольку «само обсуждение вопроса о выборе преемника во власти в рамках американских президентских центров невозможно».

В сюжете «престолонаследия» использованы риторические приемы, отсылающие к эпохе Петра Великого.

Выставочный блок «Сложный выбор» представляет размышления первого президента России: «Куда пойдет страна после 2000 года – к демократии, рыночным реформам, открытому обществу? Или есть вероятность вернуться в советское прошлое?». В этом тексте прочитываются аллюзии. Например, упрек Петра Великого сыну: «Кому свое насаждение оставлю?» («Куда пойдет страна?»). Или происки врагов («есть вероятность вернуться в советское прошлое»).

Но главное, здесь есть описание системы, введенной в России первым указом о престолонаследии (1722). Ее суть выразил Петр: «Кому Оной [император] хочет, тому и определит наследство». Так поступил и Борис Ельцин.

История с определением преемника, по мнению исследователя, завершила выбор в пользу одной из трактовок образа первого президента РФ. К концу экспозиции он окончательно превратился в либерального царя.
IQ

Автор исследования:

Екатерина Болтунова, доцент Школы филологии НИУ ВШЭ

 

Автор текста: Соболевская Ольга Вадимовна, 12 декабря, 2017 г.