Волонтерские организации превращаются в бюрократические структуры

Профессионализм идет на смену альтруизму. Волонтерские структуры из организаций, основанных на принципах солидарного общественного участия, превращаются в бюрократизированные структуры с жестким иерархическим управлением. Эта трансформация – ответ на социокультурные изменения, идущие в обществе, отметила в исследовании аспирантка кафедры методов сбора и анализа социологической информации факультета социальных наук НИУ ВШЭ Анна Истомина.

В последние десятилетия природа западноевропейского волонтерства, когда люди объединяются по зову сердца для решения различных общественных задач, подверглась значительным изменениям. Общественные типы волонтерства постепенно разрушаются. Добровольческая деятельность становится высокоспециализированной, более похожей на предоставление клиентам услуг.

Появились новые «волонтероцентричные» структуры – агентства и центры, полностью сконцентрированные на подборе, подготовке и организацией труда волонтеров. Некоммерческие организации, работающие с добровольцами, все чаще имеют иерархическую структуру недемократического типа.

Схожие изменения происходят и в России, где появляются волонтерские агентства, заключающие договора с рекрутами, а волонтерские центры осваивают методы профессионального управления добровольцами.

Причины изменений в волонтерском движении ученые видят во вступлении западноевропейских обществ с 60-х годов XX века в фазу так называемой поздней («рефлексивной») модернизации, а также в трансформации западного капитализма и разрушении общества всеобщего благосостояния. Процесс сопровождался индивидуализацией и плюрализацией общественной жизни, когда отдельные индивиды «высвобождались» из-под давления классовых, религиозных, идеологических и гендерных правил. Титанические общественные сдвиги неизбежно повлияли и на мотивацию  волонтерского действия:  ориентация на других уступила место ориентации на себя, идеалистические установки отчасти сменились прагматическими.

В исследовании «Организационные паттерны социального волонтерства в Германии и России» Анна Истомина попыталась выявить сходства и различия организационных паттернов волонтерства немецких и российских организаций, помогающих решать социальные проблемы. Под организационными паттернами социального волонтерства понимаются сложившиеся в волонтерских организациях формы и правила участия, от момента «входа» волонтера в организацию, включая процедуры рекрутинга, оформление отношений с волонтером, определение роли и статуса волонтера в организации, «сопровождение» куратором – и до момента выхода из нее.

Институт добровольца

Для анализа с помощью методов «снежного кома» и «доступных случаев» были отобраны 25 россиян, работавших волонтерами некоммерческих организаций социальной сферы в Мюнхене (12 волонтеров) и Санкт-Петербурге (13 волонтеров). Возраст информантов варьировался от 18 до 32 лет. Для достижения «теоретической» консистентности в массив данных были отобраны только «рефлексивные» волонтеры – те, кто принимал решение об участии в волонтерстве.

Отбор «немецкого поля» при сравнении с российским волонтерством был обоснован несколькими аргументами. К примеру, дискуссию о структурных трансформациях природы волонтерства одними из первых открыли немецкие социальные исследователи. А сравнимость «национальных полей» обеспечена сходством структурных характеристик добровольческой организационной среды двух стран: социальное волонтерство в Германии и в России чаще всего инициируется государством.

Волонтеры немецких организаций включены в плотную институциональную среду, куда встроены волонтерские агентства, институт программного волонтерства (к примеру, Добровольный социальный год (ДСГ) и другие).  Организационные паттерны программного волонтерства преимущественно заданы институционально. Так, по программе Добровольного социального года, государство определяет время и интенсивность добровольческого участия. Волонтерство определяется, как «практическая вспомогательная деятельность» и организуется на принципах полной занятости в срок от полугода до года.

Государство устанавливает первичные критерии целевого рекрутинга, а волонтерские агентства (центры) играют роль исполнителей госпрограмм и посредников между потенциальным волонтером и принимающей организацией. В четверг будущий волонтер заполнил анкету, в пятницу с ним связался агент и предложил место работы, например, детский дом. Если это интересно рекруту, то его данные пересылаются руководству детского дома, и дальнейшее общение идет напрямую.

Институциональная среда российского волонтерства выглядит менее плотной. Деятельность волонтерских центров и агентств, судя по всему, носит нерегулярный характер – волонтеры преимущественно «входят» в российские социальные организации напрямую. О неплотности институциональной среды говорит также слабый уровень связи волонтерских агентств с принимающими организациями и несистемность контрактных отношений.

На уровне государства тоже существуют проблемы. Иногда внедрение программного волонтерства и волонтерства на полный рабочий день, инициируемое некоммерческими организациями, сдерживается чиновниками социальных организаций. Последние, по словам автора исследования, видят в волонтерских структурах угрозу собственным организационным порядкам.

Сила формальностей

Сравнивая механизм отбора и волонтерского участия в Германии и в России, автор отмечает, что в первом случае есть очевидное сходство с подбором персонала в компании.

Отбор волонтеров в немецкие социальные организации формализован и состоит из нескольких последовательных этапов. Перечень документов стандартизирован: анкета, заявка, биография, мотивация, документ об образовании. Критерии отбора не требуют специальных навыков претендентов, но предполагают ответственность, пунктуальность, желание помочь.

Отбор в российские волонтерские организации слабо формализован и не имеет четко выделенных этапов. Отправка документов не является устоявшейся практикой – порой достаточно заполнения анкеты. Собеседование также не носит обязательного характера: договоренность о приеме волонтера может быть достигнута в ходе заочной неформальной беседы.

В Германии формализованность отношений между волонтером и волонтерской организацией задается институционально – ключевые элементы договора устанавливаются законом. Система мотивации волонтеров схожа с системой мотивации работников: договор предусматривает соцгарантии, частичное материальное возмещение («карманные» деньги) с покрытием транспортных расходов и проживания.

В России отношения между волонтером и социальной организацией выстраиваются преимущественно на основе неформальных договоренностей. Границы волонтерского участия определяются в процессе «переговоров» с сотрудниками организации в ходе волонтерской деятельности. Когда же договор оформляется, он, по мнению информантов, не является реальным регулятором отношений, даже если доброволец работает на основе полной занятости.

Наконец, в немецких организациях роли волонтера и сотрудников максимально приближены. Функционал, распределение текущих задач и планирование совместной деятельности волонтеров и штатных сотрудников строятся на принципе паритета, что не означает равенства их статусов в иерархии. Те не менее, волонтеры немецких организаций склонны идентифицировать себя со штатными сотрудниками. Включенность волонтера в практики трудовых собраний, право голоса при обсуждении планов помогают добровольцам чувствовать соучастие в жизни организации и определять себя как члена «команды работников».

В российских организациях роли волонтера и штатного сотрудника дистанцированы. Волонтеры не допущены к трудовым собраниям и (или) совместному со штатными сотрудниками планированию работы.

Воспроизводство граждан

Еще один важный момент – это «сопровождение» волонтера от момента входа в принимающую организацию до момента выхода из нее.

В Германии этот институт отлажен – с помощью развитой системы кураторства агентство контролирует процесс адаптации волонтера на рабочем месте. При необходимости, ему оказывается «педагогическое сопровождение» – государство закрепляет за рекрутами и принимающими организациями функцию проведения семинаров, тренингов. Таким образом, организационные паттерны волонтерства в Германии нацелены на формирование социализированного субъекта, осваивающего «взрослые» роли. Обобществление осуществляется «мягкими» волонтероцентричными и «жесткими» профессионализированными способами.

Организационные паттерны российского социального волонтерства демонстрируют тенденцию к воспроизводству «неотягощенного» социальными дисциплинирующими практиками субъекта.

Когда образцы волонтерского участия встраиваются в институционально необремененную среду, они формируются быстрее. Но «недоинституционализированность» российского социального волонтерства, судя по всему, препятствует формированию и воспроизводству «зрелых» социализированных субъектов волонтерского (шире – социального) действия.

См. также:

Российские волонтеры не имеют специализации
Недоверие ослабляет гражданственность молодежи 
Социальная работа в приходах становится профессией

 

Автор текста: Гринкевич Владислав Владимирович, 15 января, 2016 г.