Неочевидные последствия газового вторжения Китая в Центральную Азию

Выход Китая на центрально-азиатский газовый рынок может оказать влияние на развитие всего евроазиатского газового рынка, считает Игорь Томберг, руководитель Центра энергетических и транспортных исследований Института востоковедения РАН, профессор МГИМО 

Обладая запасами нефти, газа и металлов мирового масштаба, Центральная Азия превращается в центр соперничества за ресурсы. Ожидается, что повышенную активность в этом регионе будут проявлять Иран и Индия. Традиционно присутствие здесь России. Однако быстрее всех свое влияние в Центральной Азии в последние годы усиливает Китай. Каждая из сторон стремится максимизировать подконтрольную долю ресурсов данного региона, а что касается нефти и газа, то и застолбить основные маршруты их транспортировки.

Китайская экспансия в Центральной Азии

Благодаря крупным кредитам, инвестициям, торговле Китай существенно расширил сферу и масштабы своего влияния здесь. Фактически, это единственный крупный игрок с большими финансовыми возможностями в регионе. Только в рамках Шанхайской организации сотрудничества он заявил об экономических проектах в странах региона 10 млрд долларов.

Экономическое присутствие Китая в Туркмении не ограничивается одним лишь сотрудничеством в нефтегазовой сфере, куда Пекин вложил до 4 млрд долларов. КНР активно входит и в другие отрасли (легкую промышленность, химическую, строительную, транспортную, фармацевтическую, телекоммуникационную отрасль). Сейчас в Туркмении реализуется более 50 инвестиционных проектов на общую сумму до 500 млн долларов.

Ожидается, что Китай в 2010 году получит из Центральной Азии 13 млрд куб. м газа; к концу 2011 года эта цифра вырастет до 30 млрд, а к 2013-му превысит 40 млрд куб. м, что составляет больше половины общего объема потребления газа в Китае в 2008 году.

Схожая ситуация в Казахстане и в Узбекистане. Астана в нынешнем году получила кредит в $10 млрд и передала Пекину 49% акций компании «Мангистаумунайгаз», на которую претендовал «Газпром нефть». После этой сделки Китай стал контролировать треть казахстанских энергоресурсов. Кроме этого, Китай будет модернизировать Атырауский нефтеперерабатывающий завод и построит завод по производству дорожного битума.

В Узбекистане по итогам прошлого года действовало 107 совместных китайско-узбекских предприятий. По расчетам эксперта по Центральной Азии и Китаю Владимира Парамонова, общий объем китайских финансовых ресурсов в Узбекистан к концу 2008 г. составил примерно 362,3 млн долларов.

Благодаря китайским инвестициям было исследовано и крупнейшее месторождение Южный Иолотань, запасы которого, судя по результатам последних бурений, увеличились до 14 трлн куб. м, что позволяет включить его в пятерку самых крупных газовых месторождений на планете. На освоение этого месторождения Пекин предоставил Туркмении кредит на 3 млрд долларов.

Китай являлся основным инвестором строительства газопровода ТУКК (Туркмения-Узбекистан-Казахстан-Китай) — его затраты оцениваются в 20 млрд долларов. Трубопровод построен менее чем за три года. Газ по нему перекачивается из восточного Туркменистана через Узбекистан и Казахстан в северо-западный китайский район Синьцзян. ТУКК был торжественно запущен 14 декабря 2009 г. Планируется, что Туркмения будет поставлять по этой трубе до 30 млрд куб. м газа в год уже в 2012 году, еще 10 млрд куб. м дадут Узбекистан и Казахстан. Основным инвестором газопровода выступил Китай, который уже получил и право на разработку газового месторождения в Туркменистане. Власти КНР уже объявили, что могут профинансировать расширение мощности газопровода после 2013 года.

При этом та часть трубопровода, которая пройдет непосредственно по территории Синцзян-Уйгурского района Китая, будет завершена только в 2013 году. Но для Пекина куда важнее было быстро построить именно центральноазиатский участок газовой трубы из Туркменистана, чтобы доказать партнерам серьезность своих намерений относительно этого региона на будущее.

Ожидается, что Китай в 2010 году получит из Центральной Азии 13 млрд куб. м газа; к концу 2011 года эта цифра вырастет до 30 млрд, а к 2013-му превысит 40 млрд куб. м, что составляет больше половины общего объема потребления газа в Китае в 2008 году.

Интересно, что ценовая ситуация в связи с запуском ТУКК развивается, пожалуй, в пользу российской стороны. Все участники нового газопроводного проекта держат в глубокой тайне сведения о цене, по которой Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) закупает туркменский газ. Но как показывает многолетняя переговорная практика российских экспортеров углеводородов, китайские представители никогда не станут переплачивать. Так что в ценовом отношении китайский газопровод вряд ли станет полноценной заменой российскому направлению.

Газопровод ТУКК (Туркмения-Узбекистан-Казахстан-Китай)

Окончательная договоренность между Ашхабадом и Пекином о стоимости экспортируемого в Китай газа пока не достигнута, но, по некоторым данным, она может составить 100–130 долл. за 1 тысячу кубометров на туркмено-узбекской границе, что примерно в 2 раза ниже цены, которую готов предложить Газпром. Очевидно, что, используя положение едва ли не монопольного покупателя газа, Китай может стать для Туркмении таким же неудобным партнером, каким длительное время был для нее Газпром, в течение двух десятилетий скупавший весь экспортируемый республикой газ. К тому же до выхода газопровода к 2012 г. на полную проектную мощность придется ждать еще, по меньшей мере, три года, в течение которых туркменский бюджет будет нести существенные убытки.

Борьба за китайский газовый рынок

Центральноазиатский газопроводный проект Китая — это часть его масштабной стратегии крупных капиталовложений в диверсификацию источников импортных энергоресурсов и других полезных ископаемых, необходимых для быстро растущей экономики страны. Китай ставит задачу резкого ускорения потребления газа и доведения его доли в энергобалансе до 10% против примерно 4% в 2008 году. Потребление «голубого топлива» тогда достигло 77,8 млрд куб. м при внутреннем производстве в 77,5 млрд. Таким образом, в настоящее время КНР фактически не нуждается в импорте газа, покрывая потребности внутренней добычей. Однако такие крупные инфраструктурные объекты как газопроводы строятся на перспективу и основываются на прогнозных оценках будущего спроса. И эти оценки, при всем их разнообразии и различии в цифрах, говорят о резком расширении потребления газа Китаем.

Так, согласно прогнозам Международного энергетического агентства (International Energy Agency), к 2015 году уровень потребления газа в Китае почти удвоится, достигнув объема в 140 млрд куб. м. К тому времени для удовлетворения потребностей ему нужно будет импортировать 40 млрд куб. м газа. А к 2020 году, по данным опубликованного в 2009 г. «Доклада о развитии энергетики» Академии социальных наук КНР, недостаток газа достигнет уже 70–110 млрд куб. м. К 2030 году китайские потребности в газе могут превысить 240 млрд куб. м, и половину этого объема составит импорт.

Ашхабад получает свободу действий по выходу на азиатские рынки (будь то китайский, иранский или южноазиатский) в обмен на отказ от появления со своим газом в Европе

Прогнозные данные по долгосрочному спросу на газ в Китай отличаются иногда на порядок. Стоит, однако, учитывать, что прогноз спроса показывает лишь потенциальную готовность потребителя использовать газ. Если же его скорректировать готовностью того же потребителя платить за этот газ в тех или иных ценовых пределах, то оценки могут существенно измениться.

Именно так и получилось в китайской пятилетке 1999–2005 годов. Поставленная тогда правительством цель увеличить к 2005 году долю газа в энергобалансе до 8%, достигнута не была. Реальный уровень составил лишь 2,9%. Дело в том, что предыдущий пятилетний план формировался в обвальном 1998 году, а уже с 2000 г. начался период бурного роста цен на нефть и вслед за ними на газ. В результате многие из начатых переговоров по поставкам СПГ в Китай были заморожены.

Доля газа в энергетическом балансе Китая, как уже упоминалось, к 2010 году должна увеличиться почти вдвое. И ставка здесь делается в основном на собственные возможности. Серия неожиданных открытий новых газовых месторождений в последние два года значительно подкрепила ориентацию на собственные ресурсы. Соответственно пятилетний план развития ставит задачу увеличения добычи газа к 2010 году до 92 млрд куб. м, а по некоторым прогнозам она может превысить 100 млрд куб. м.

Разница между прогнозируемым объемом спроса на газ и объемом внутренней добычи будет компенсироваться за счет танкерных поставок сжиженного природного газа и импорта по трубопроводам — вначале из Центральной Азии, Мьянмы, а затем, возможно, и из России.

Вопрос реальной перспективной емкости китайского газового рынка отнюдь не праздный. От него зависят серьезные планы сотрудничества в газовой сфере, в том числе, и российско-китайского. Например, стоимость газопровода «Алтай» в оценках 2006 г. составляла 13,6 млрд долларов. С тех пор цены значительно выросли, хотя реальные перспективы сооружения этой трубы сегодня довольно неясные. Строительство газопровода Сахалин-Хабаровск-Владивосток, львиная доля экспортных поставок газа из которого пойдет в страны АТР и, прежде всего, Китай, обойдется в 11 млрд долларов. То есть затраты только на газотранспортную инфраструктуру колоссальные, а перспективы возврата инвестиций в отсутствие контрактов с Китаем — крайне неясные.

Проигрывает ли Россия?

«Китаю удалось нарушить российскую монополию на газопроводы только потому, что его энергетические проекты не увязаны со стратегическими целями, нервирующими Россию», — написала в конце прошлого года газета The New York Times.

Имеется в виду, естественно, то обстоятельство, что туркменский газ теперь гарантированно не попадет в Европу. Отсюда и вполне лояльное отношение российской стороны к данному проекту. Более того, близкая Газпрому компания «Стройтрансгаз» принимала самое широкое участие в сооружении туркменской ветки газопровода.

Президент Российского газового общества, заместитель председателя Госдумы Валерий Язев в одном из своих интервью говорил о том, что «никакой трагедии или даже драмы» для России в том, что Туркмения начала поставлять газ в Китай», нет. «Туда пойдет 40 млрд кубов газа, у Туркмении больше не останется газа на Nabucco, — сказал он. — Шантажировать нас перестанут, по крайней мере». По его словам, нужно исходить из существующих реалий, а именно: 40 млрд среднеазиатского газа уходят с конкурентного европейского рынка. Именно поэтому «это событие не повлияет ни на проекты Прикаспийского газопровода, ни на «Южный поток», ни на российско-туркменские отношения в целом».

Ситуация напоминает раздел рынков: Ашхабад получает свободу действий по выходу на азиатские рынки (будь то китайский, иранский или южноазиатский) в обмен на отказ от появления со своим газом в Европе. Очень похоже, что центральноазиатские поставщики становятся подменой (возможно временной) Газпрому в поставках топлива в КНР на период, когда китайский газовый рынок еще только начал формироваться.

Не исключено, что при всей политической звучности газовых договоренностей с КНР, Газпром пока не готов масштабно вкладываться в китайский газовый вектор. Отсюда и крайне малоэффективный характер развития этого сотрудничества. Газпром и китайская CNPC подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве еще 14 октября 2004 года. Оно предусматривало, в том числе и проработку вопросов, связанных с организацией поставок в Китай. Потом встречи и соглашения происходили регулярно. Даже были озвучены планы по строительству газопровода "Алтай", по которому в Китай должен был экспортироваться газ из Западной Сибири. Второе направление экспорта — восточносибирское. Но за прошедшие годы стороны так и не смогли согласовать цену газа. Нет подвижек и по восточносибирскому направлению. Переговоры Газпрома с ТНК-ВР по приобретению контрольного пакета в Ковыктинском месторождении, которое наиболее подготовлено к началу промышленной добычи, так и не завершены.

Наконец, 13 октября 2009 года Газпром и CNPC подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок природного газа. Но контракт так и не был заключен, поскольку стороны не смогли согласовать ценовые параметры.

Итак, даже подготовительный этап экспорта в Китай — создание инфраструктуры, разработка газовых месторождений в Восточной Сибири — требуют гигантских капиталовложений. Контрактную цену согласовать не удается — настолько низок стартовый уровень, предложенный покупателем (CNPC). Определить финансовые параметры будущего сотрудничества или хотя бы предположительные сроки окупаемости затрат не представляется возможным. Одновременно ухудшающаяся конъюнктура (прежде всего сокращающийся спрос) на европейском рынке плюс предшествовавшие политические ангажементы руководства страны толкают к ускорению движения навстречу Китаю в газовом сотрудничестве, невзирая на колоссальные риски.

В этих условиях завершение ТУКК — просто подарок судьбы, поскольку выход трубы на проектную мощность фактически закроет на какое-то время потребности КНР в газе. Помимо газа из Центральной Азии Китай получает большие объемы сжиженного природного газа (СПГ): в провинциях Гуандун и Фуцзянь уже построено четыре терминала для приема СПГ из Австралии и Катара, к 2013 году их число будет доведено до десяти.

«Газовая пауза» в энергетическом сотрудничестве с КНР позволит разобраться с реальными перспективами спроса в этой стране, определить выгодные для России ценовые параметры экспорта газа, наконец, что особенно важно, разработать стратегию выхода на китайский газовый рынок с учетом долгосрочных перспектив его развития.

«Китай, чья растущая экономика нуждается в энергоресурсах (в том числе газе), является перспективным рынком. И первым на него вышла не Россия, а Туркмения», — писал журнал «Эксперт» в статье, посвященной запуску газопровода в Китай. Во-первых, мне представляется, что ничего страшного в этом нет. Как говорится, «флаг ему (Туркменистану) в руки».

Во-вторых, «выходить» можно по-разному. Можно, как Туркмения, продавая сырье на собственной границе. А можно — в соответствии с выдвинутой российским руководством доктриной обеспечения энергобезопасности поставщика. Это все равно, что добавить к двухмерной торговле третье измерение — присутствие поставщика на рынке потребителя в качестве полноправного участника рынка. В случае с Газпромом — активное участие, не только ресурсное, но и технологическое, финансово-инвестиционное — в формировании самого рынка.

Иными словами, не только поставлять газ, но и путем приобретения активов и нового их строительства входить в газораспределительные сети, в т.ч. низкого давления, добиваться, как минимум, оперативного управления внутренними газораспределительными сетями. При этом цена газа «на входе» становится важным, но не определяющим вопросом, поскольку центр образования прибыли сдвигается внутрь страны. Задача колоссальная не только политически, но и технически. Сместить акцент в энергетике огромной страны от угля в сторону газа, особенно в сфере энергогенерации, подключить к газовым сетям почти полуторамиллиардное население — действительно стратегическая задача, к осуществлению которой нужно готовиться.

***

Стоит, пожалуй, упомянуть и пресловутую «утерю позиций России в Центральной Азии», понимаемую как потерю монопольного положения Газпрома в сбыте производимого здесь газа. Это, скорее, критика ради критики. На самом деле, в современных условиях эта монополия становится чересчур обременительной — чтобы сохранить свои позиции в Туркменистане и других добывающих государствах, Газпром вынужден платить за их газ, фактически, «выше рынка», одновременно ограничивая собственную добычу и добычу «независимых» российских производителей газа. Вряд ли такое сотрудничество можно считать выгодным, как нельзя признать нормальным и остановку импорта, чуть было не вызвавшую коллапс газодобычи Туркменистана.

Игорь Томберг

20 января, 2010 г.